Страница 13 из 79
– А ну, вылезай, сука! – заорал я на нее. – Можешь идти пешком! Я тебе не фрайер, вроде Дженни! Вылезай или я тебя вытащу!
Она еще раз затянулась сигаретой, разглядывая меня.
– Я и не считаю тебя фрайером. Не бурчи кишками, я заплачу. Отвези меня домой и я заплачу за проезд.
Мы посмотрели друг на друга. И тут мною овладела та же жажда секса, что и прошлым вечером. Я едва сдерживал желание вытащить ее из машины и разложить прямо на грязной, запыленной цементом, дороге.
Теперь ее зеленые глаза казались мне омутом обещания.
Я захлопнул дверцу, обошел машину и сел за руль. Машина помчалась по шоссе.
Когда я ждал на перекрестке удобного момента, чтобы пристроиться к потоку транспорта, она спросила:
– Как тебя угораздило связаться с этой дурочкой? Говоришь ты вроде на моем языке.
– Ты знай помалкивай. Чем больше я тебя слушаю, тем меньше ты мне нравишься.
Она рассмеялась.
– А ты штучка, парень!
Она небрежно опустила свои пальцы на мое бедро. Я отбросил ее руку.
– Заткнись и сиди смирно, а то пойдешь пешком! – рявкнул я на нее.
– Ладно. Дай еще сигарету.
Я кинул ей пачку и вырулил на шоссе. Через пять минут быстрой езды мы проехали мимо ресторана «Плаза».
– А он все еще тут, – заметила она.
Я вдруг вспомнил, что эта женщина провела четыре вода за решеткой. Эта мысль встряхнула меня. Я отпустил педаль газа.
– Куда везти? – спросил я, не глядя на нее.
– Еще миля, а там первый дорожный знак слева.
Следуя ее указаниям, через милю я свернул с шоссе на дорогу.
Время от времени я посматривал на нее. Она сидела, отодвинувшись от меня, глядя в ветровое стекло. В профиль ее лицо казалось высеченным из мрамора: такое же холодное и жесткое.
Я думал о ее словах: «Я заплачу за проезд». Вкладывала ли она в них тот же смысл, который придавал им я? Вожделение окатывало меня волнами горячей крови. Я не мог припомнить, чтобы когда–либо испытывал такое неистовое желание, и это потрясло меня.
– Далеко еще? – спросил я осипшим голосом.
– Повернешь налево в конце дороги и мы на месте, – сказала она и выбросила окурок в открытое окошко.
Я проехал еще немного и повернул налево. Впереди показалась узкая дорожка, и я замедлил ход. В конце дорожки стоял дощатый одноэтажный дом с верандой, заброшенный, ветхий, убогий.
– Это твой дом?
– Он самый.
Я затормозил, рассматривая постройку. Мне казалось, что худшего места для жилья и быть не может. Дом окружали буйные заросли сорняков, некоторые в пять футов высотой. Ограда повалилась и исчезла под сорняками, несколько железных бочек изпод горючего, пустые консервные банки и клочья бумаги усыпали подходы к дому.
– Трогай! – нетерпеливо сказала она. – Что рот разинул?
– Это в самом деле твой дом?
Она закурила еще одну сигарету.
– Здесь жил мой никудышный дурачок–папаша. Это все, что он нам оставил, – сказала она. – Тебе–то какая забота? Не хочешь ехать дальше, могу дойти и так.
– Нам? Кому это нам?
– Мне и брату. – Она открыла дверцу и выскользнула из машины. – Пока, мистер Благодетель. Спасибо, что подвез, – и она направилась к дому, быстро и широко шагая по неровной, усыпанной мусором, земле.
Я подождал, пока она дойдет до двери, потом запустил мотор, проехал до конца дороги, где она терялась в траве, там остановился и, выйдя из машины, двинулся к дому.
Входная дверь была открыта. Я заглянул в тесную прихожую. Слева виднелась отворенная дверь в комнату. Я услышал мужской голос, говоривший:
– Господи! Никак вернулась!
По мне прокатилась волна холодного горького разочарования «Я заплачу за проезд» оказалось обманом.
Я шагнул вперед и Рея, услышав меня, обернулась.
– Тебе что–нибудь нужно? – спросила она.
Показался мужчина, видимо, брат: высокий, мощного сложения, с такими же густыми каштановыми волосами и зелеными глазами, с угловатым лицом. Он был одет во что–то наподобие грязного мешка и замызганные джинсы. На вид он казался несколькими годами моложе ее: двадцать четыре, может меньше.
– Это кто?
– Я – Ларри Карр, – сказал я. – Сотрудник бюро опеки.
Мы уставились друг на друга, и я немедленно возненавидел его, когда он издал короткий глумливый смешок.
– И что только к тебе не липнет, – сказал он Рее. – То хмыри какие–то… теперь вот опекун из бюро.
– Ох, заткнись! – огрызнулась она. – Он никого не кусает. Есть какая–нибудь еда в этой вонючей дыре?
Я переводил взгляд с сестры на брата. Они были из чуждого мне мира. Вспомнился Парадайз–Сити с его богатыми, жирными старухами и их собаками, суетящийся и мельтешащий Сидни, чистая, привлекательная молодежь в несусветных нарядах, и все же эта убогая обстановка имела для меня что–то притягательное.
– Как насчет помыться? – сказал я. – Я угощу вас обоих обедом.
Мужчина отпихнул Рею в сторону и двинулся ко мне.
– По–твоему, мне нужно мыться?
– Конечно. Еще бы не нужно… от тебя воняет.
Рея, наблюдавшая со стороны, рассмеялась и встала между нами.
– Это мое, Эл. Не трогай его.
Поверх ее плеча мужчина сверлил меня злобным взглядом сверкающих глаз. Я ждал его первого движения. Я чувствовал острое желание ударить его. Наверно, он понял это по выражению моего лица, потому что отвернулся и, пройдя через застекленную грязную комнату, толчком распахнул дверь и исчез за нею.
– Ничего себе возвращение домой, – сказал я. – Хотите угощу обедом?
Она окинула меня изучающим взглядом. Изумрудно–зеленые глаза смотрели с язвительной насмешкой.
– И приспичило же тебе! – сказал она. – Когда ты получишь меня, это обойдется тебе подороже обеда!
Это звучало как вызов и обещание, и я улыбнулся ей.
– Я буду в отеле «Бендикс»… в любое время, – сказал я и, выйдя из дома, направился к машине.
«Рано или поздно, – говорил я себе, – мы сойдемся. Это будет событие, которого стоит ждать».
Я вернулся в Люсвил, съел ленч у Луиджи, потом купил винограда и поехал в больницу.
Дженни казалась более оживленной. Она бодро улыбнулась, когда я сел на стул возле ее постели. у. – Как прошла поездка? – спросила она, поблагодарив за виноград.
Я описал ей встречу с Реей Морган. Сказал, что встретил ее, отвез домой и распрощался, добавив, что ее брат показался мне прохвостом и не обрадовался моему приходу.
Но Дженни не так легко было провести. Она испытующе посмотрела на меня.
– Что вы о ней думаете, Ларри?
Я пожал плечами.
– Кремень. – Я старался сделать вид, что Рея мне безразлична. – Я сказал ей, что с вами случилось несчастье и вы послали меня.
Она улыбнулась своей теплой улыбкой.
– Это ее не интересовало, правда?
– Да… не интересовало.
– И все–таки вы не правы, Ларри. Люди отзываются на доброту.
– Она – нет.
– Да, это верно, но большинство отзываются, хотя, конечно, не все. Она – трудный случай.
– Лучше и не скажешь.
После долгой паузы она спросила:
– Что вы намерены делать? Ведь здесь вы не останетесь?
– Скажите мне одну вещь. Вы уже в больнице два дня. Много у вас было посетителей, кроме меня?
Задавать этот вопрос было низостью с моей стороны, но я хотел убедиться.
– Только вы, Ларри. Больше никого, – и она вновь улыбнулась.
– Значит, ни одна из тех старух, которые осаждают вас просьбами, не зашла вас навестить.
– Это ничего не доказывает, Ларри. Вы не понимаете. Они все очень бедны, а приходя в больницу, принято что–то приносить. Им нечего принести, вот они и не идут.
Я кивнул.
– Спасибо за разъяснение.
Неожиданно она спросила:
– А как ваша проблема, Ларри?
– Проблема? – Долю секунды я не понимал, о чем она говорит, потом вспомнил, что считаюсь человеком с проблемой, что я оплакиваю потерю Джуди, что я побывал в автомобильной аварии, что не мог сосредоточиться на работе и получил от ее дяди совет переменить обстановку. За последние два дня я начисто позабыл об этой проблеме.