Орел легиона

— Я не колдунья. Мой дар даёт мне власть над людьми лишь потому, что люди боятся как самих пророчеств, так и тех, кто пророчествует. Я знаю — Арсений жив. И ты единственный, кто может его найти.

Дитрих задумался. Из слов Рионы и Ковасана, сказанных там, в лесном святилище, он уже понял, что друиды не завладели орлом Девятого легиона. То ли, погибая, римские воины сумели его спрятать, то ли уничтожили, скажем, утопили в реке или в болоте. Почему-то жрецы надеялись на них с Крайком — Риона так и сказала: они могут найти «римского бога»! Но выходит, друиды не только не знают, где находится орёл, но и где находится Арсений Лепид. Возможно, он действительно жив!

— Кажется, я понял, — задумчиво проговорил Зеленоглазый. — Вы надеетесь, что я найду Арсения, думаете, будто легионный орёл у него и я, найдя легата, помогу вам завладеть орлом. Так?

— Возможно, и так! — Жрица вновь склонилась над пучками трав. — А что, ты не пожертвовал бы вашим орлом ради того, чтобы спасти своего друга?

Может, она думала, что этим вопросом смутит его или заставит растеряться. Но он расхохотался:

— Ах ты, змея! Ну, во-первых, кто ж поверит, что друиды отпустят римского легата живым? Полагаю, они и меня не отпустят, во всяком случае, не захотят отпускать. Во-вторых, хоть я больше и не служу центурионом в Девятом легионе, но я давал присягу, и эта присяга не позволит мне сделать то, чего мне не позволит легат. А Лепид никогда не согласится обменять свою жизнь на легионное знамя.

— И ты не станешь поэтому его искать? — спросила Риона.

— Стану. Но не вместе с вами.

Жрица снова вскинула голову и посмотрела в глаза Дитриху. Но на этот раз он заставил её почти сразу опустить взгляд — его глаза были холодны и остры, как два лезвия.

— А если я пообещаю, что ты и твой друг уйдёте живыми из наших земель? — Этот вопрос прозвучал почти вызывающе. — Ты же не веруешь в римских богов, значит, для тебя не имеют значения их символы и предметы поклонения. Ты не думаешь, будто, оказавшись в руках друидов, «римский бог» поможет нам в войне с Римом. Так что тебе-то этот орёл?

— Ага! — вновь развеселился тевтон. — И ты заговорила, как этот твой приятель, что лежит на вашем алтаре со стрелой в горле. Да, я не верю ни в римских, ни в ваших богов, но и мой Бог не говорил, что можно изменять данному слову. Орёл для меня не культовый символ, он для меня — символ чести. Как и для Арсения, который тоже не верит в богов, — Бог у нас с ним один и тот же. Это первое. Ну, а второе куда проще: ты можешь пообещать что угодно, только вот Совет друидов вряд ли посчитается с твоей волей. Ковасан хотел убить тебя, чтобы не потерять щедрых подношений местных охотников. Достойный повод! А разве остальные друиды не уничтожат тебя, если ты попытаешься нарушить их планы?

Риона не сразу ответила. Сперва она стряхнула полученную смесь в глиняную плошку, залила водой, размешала веточкой и прикрыла отвар широким листом лопуха.

— Готово. Немного остынет, и можно смазывать. Ты говоришь, Дитрих, что меня могут уничтожить, если я захочу им помешать? Но разве ты мне в этом случае не поможешь?

Наконец-то она застигла его врасплох, он даже не сразу нашёл, что сказать.

— Не понимаю тебя. Только сейчас ты родному брату говорила, что не могла быть с ним откровенной, коль скоро он перестал ненавидеть Рим. А теперь что же, ищешь помощи у того, кто пришёл спасать римское знамя?

Она задумчиво посмотрела на него, потом на брата, который, не перебивая, внимательно их слушал.

— Если бы ты знал, Зеленоглазый, чего в действительности хотят наши жрецы, ты бы многое понял.

— Кое-что я понял и так, слушая твой разговор с Ковасаном. Кое-что, но далеко не всё.

Риона нахмурилась, по её лицу пробежала тень, и друзья разом подумали, что, возможно, как раз сейчас её посетило одно из тех видений, благодаря которым жрица так часто предсказывала будущее.

— А знаешь что, Дитрих! — впервые она назвала его только по имени. — Наверное, будет правильно, если я пойду вместе с тобой и с Крайком.

Оба мужчины какое-то время ошарашенно молчали. Потом Крайк спросил:

— Это что же, план вашего Совета? Чтобы ты привела нас к ним прямо в лапы?

— Вы и так идёте к ним в лапы, вы сами того хотели! — Впервые она взволновалась, заговорила горячо и отрывисто. — Можете мне не верить, но я не хочу вашей гибели. Действительно не хочу! А защитить вас от нападений здесь и тем более в Долине туманов, кроме меня, не сможет никто. Рассказать вам до конца про планы Совета я не могу, и не только потому, что это запрещено: мне и самой не всё известно. Но если мы пойдём вместе, то, во-первых, легче всё узнаем, а во-вторых, я смогу помочь тебе, Дитрих, найти и твоего друга, и ваше знамя. В конце концов, вы умеете уходить от опасностей, почему же вам не попытаться с моей помощью осуществить ваш замысел, а потом, если я стану мешать, избавиться от меня так или иначе?

— А тебе как хотелось бы — ТАК или ИНАЧЕ? — съехидничал Зеленоглазый. — Ладно, шучу. А каким образом ты собираешься нас сопровождать? Лошади у тебя, похоже, нет. Хотя до сих пор ты при этом умудрялась отставать от нас совсем ненамного.

— У меня была лошадь, — нахмурившись, сказала жрица. — Перед последним переходом кто-то отравил её. Теперь понимаю, что это сделал Ковасан. Он не хотел, чтобы я поспела вовремя и помешала пиктам[35] вас убить.

— И дар пророчества не помог? — съязвил Крайк.

— Если бы пророческие видения посещали меня постоянно и по каждому поводу, я бы уже сошла с ума! — отрезала Риона. — Что до лошади, то, если мы отправимся завтра после полудня, я до полудня найду себе лошадь — здесь неподалёку есть селение, а у меня достаточно наконечников для стрел, чтобы на них выменять приличную кобылку.

Дитрих и Крайк молча переглянулись. Наконец Зеленоглазый сказал:

— Интересное предложение. До завтра есть время, и мы с Крайком подумаем. А пока ответить можем только на один вопрос: мы ищем Арсения Лепида и его знамя. А где те две когорты, что пришли с ним сюда? Что сталось с легионерами?

— Если я скажу, что не знаю этого, то ты мне не поверишь. — Голос друидки прозвучал устало. — Но это — правда. Меня не было в Долине туманов, когда туда пришёл ваш легион. Думаю, многие из них погибли. Многие, но не все. Это тоже наверняка.

Дитрих откинул лопух и потрогал пальцем сделанную жрицей мазь.

— Можно накладывать повязку. Мох я тоже приготовил. Помоги-ка мне, Риона, — женские руки нежнее мужских. Давай перебинтуем рану Крайка, пообедаем тем, что у нас осталось, и я схожу, поохочусь. Кажется, ты говорила, будто в этих местах на нас вряд ли кто нападёт.

— Надеюсь, — она кивнула. — Надеюсь, что никто. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты убил ещё десяток здешних жителей.

И женщина с самым невозмутимым видом стала разматывать на ноге брата старую повязку, чтобы нанести мазь и снова перевязать рану.

Глава 7

СМЕХ И СЛЁЗЫ

Зеленоглазый вернулся с охоты, когда солнце уже склонилось к закату. На заросшей лесом береговой террасе, что начиналась над друидским святилищем, в изобилии водились куропатки. Сначала Дитрих нарочно не замечал их, рассчитывая на более крупную дичь, но, изучив следы, понял, что косули приходят сюда лишь с наступлением темноты, чтобы спуститься на водопой к реке, кабаны скорее всего вообще избегают опушки, предпочитая более густую чащу. Дважды охотник заметил на древесной коре следы когтей — вечерами свою охоту на косуль устраивала рысь. Но мехом Зеленоглазый сейчас не интересовался, а есть кошатину ему хоть пару раз и случалось, однако совсем не хотелось — разве что не осталось бы надежды добыть другую пищу. Поэтому он решил не пропускать более куропаток, то и дело с треском вылетавших из кустов при его приближении, и через пару часов уже шагал назад, к реке, перекинув через плечо связку — целую дюжину птиц. При этом стрелы все, как одна, вернулись в его колчан: охотник не допустил ни одного неверного выстрела.

35

Пикты — одно из кельтских племен, населявших Британию.