Страница 30 из 47
— Разве ты знаешь меня? — без удивления, с еле заметной усмешкой спросил тевтон.
— Мне о тебе рассказывали. О тебе много рассказывают здесь, за Валом. Ты — Дитрих Зеленоглазый, великий охотник, воин и возница.
— Но если ты пыталась представить себе мою внешность и слыхала, что я будто бы красивый, то это уж точно не оценка мужчин. Женщины в этих местах тоже обо мне говорят?
Риона тихо рассмеялась:
— В каких же местах женщины не говорят о знаменитых мужчинах? Странно было бы, если б женщины-британки не были без ума от того, кто обошёл на состязаниях всех лучших возниц Британии.
Зеленоглазый развёл руками, совершенно позабыв, что в правой руке по-прежнему держит нож, и, заметив это, немного смутился.
— Я думал, — сказал он, — что восхищаться мужчиной, ни разу его даже не повидав, умеют только образованные женщины. У них образование и безделье дурно влияют на воображение. Но, оказывается, и варварки туда же! Ну, ладно, Риона... Ты знаешь моё имя, я твоё тоже знаю, будем считать, что мы знакомы. А теперь неплохо бы поговорить.
— Я знала, что у нас с тобой будет разговор. Правда, думала, что это произойдёт позже. А вчера увидела, как из темноты вылетает стрела и поражает того, кто собирается убить меня. Я поняла, что это будешь ты.
Дитрих понял, что смущает его в Рионе — она неотрывно смотрела ему в глаза, и тевтон понял: уйти от этого взгляда, отвести свой взгляд в сторону стоит больших усилий. Он слышал, что некоторые друиды обладают свойством внушать простым людям свои мысли и завладевают их волей. Возможно, именно этот взгляд так напугал Лакинию, жену Элия Катулла.
— Со мной этот номер не пройдёт! — почти резко произнёс Дитрих. — Можешь не сверлить меня глазами, я не подчинюсь твоей воле, жрица.
— Это я тоже знаю.
— Из слов лохматого старика, которого мне пришлось застрелить, я понял, что ты — ясновидящая.
Она кивнула:
— Так оно и есть. Я не всегда вижу будущее, но очень часто могу предсказать события. Хочешь узнать, что вскоре ждёт тебя?
Зеленоглазый покачал головой:
— Не хочу. И никогда не хотел. Это не интересно.
И снова она засмеялась, причём смех странным образом менял её лицо — оно становилось как бы мягче и в черноте глаз мелькали золотые искорки.
— Наверное, ты прав. Значит, ты мне сочувствуешь?
— Посочувствую, когда пойму, чего тебе от нас надо, для чего ты нас преследуешь. Ну, ко мне в окно ты, надо понимать, лезла, чтобы проверить, такой ли уж я красивый?
— А что, если так?
— Хорошо, если так. А не то я подумал, будто ты хочешь подбросить мне в комнату одну вещицу, ту, что потом потеряла, удирая по дорожке. Надеялась, что после такой находки Элий и Крайк не будут мне доверять и твой брат не отправится со мной в это путешествие?
Риона усмехнулась и наконец отвела глаза в сторону.
— Да, я не хотела, чтобы он ехал. Я видела, как в него попадает стрела, как он падает с коня. Вчера это случилось. Как сейчас Крайк?
— Слава богу, обошлось. Я вот тут насобирал трав, сейчас сделаю лекарство — мазь для заживления ран, и до завтра, надеюсь, рана закроется. Впрочем, — тут тевтон тоже не удержал усмешки, — ты ведь можешь пойти со мной к нашей стоянке. Может, даже поможешь мне готовить снадобья. Крайк говорил, ты — хорошая знахарка. Или тебе запрещено общаться с лазутчиками? Этот ваш Совет, или как там его, не позволяет друидам разговаривать с простыми смертными, да ещё теми, кто служит Риму?
— Но я же с тобой разговариваю, Дитрих Зеленоглазый.
— И то верно. Так пойдёшь?
— Пойду.
— Отлично! Тогда вернись, пожалуйста, в коридор и собери с камней немного белого мха. Знаешь, для чего белый мох?
— Знаю. Сейчас соберу. А ты что, боишься туда возвращаться?
Лёгкая насмешка, прозвучавшая в голосе жрицы, ничуть не смутила Дитриха.
— Если бы я боялся, то не пошёл бы туда в первый раз. Тогда, кстати, было чего бояться, а сейчас — совершенно нечего. Лохматый мертвец не вскочит с жертвенного камня, чтобы вцепиться мне в горло. И ты не ударишь меня ножом в спину.
— Значит, ты мне доверяешь?
— Нет. Но реакция у меня лучше твоей. Давай, сходи за мхом, а я посижу на камне и подожду тебя.
К стоянке они вышли вместе. Крайк, чутко дремавший возле костровища, привстал и тотчас едва не вскочил, забыв о своей ране и уставившись на сестру так, словно увидал призрак.
— Здравствуй, братец! — Она шагнула к нему и, опустившись на корточки, тронула тёмное пятно, выступившее на светлой повязке: — Зеленоглазый сказал — твоя рана не опасна. Болит?
— Я выживу, — трудно было понять, радуется ли Крайк появлению Рионы или оно его тревожит. — Скажи-ка мне, сестра, что ты здесь делаешь?
— Здесь, возле тебя? Хочу помочь Зеленоглазому лечить рану. Ты забыл, что я тоже это умею?
— Я помню и кое-что другое. Для чего тебе понадобилось меня обманывать?
Казалось, она удивилась вполне искренно:
— Обманывать? Но в чём же я обманула тебя, брат?
— Ты рассказывала о том, что живёшь охотой и знахарством, но ни словом не обмолвилась о своей связи с друидами! Пыталась проникнуть в комнату к Дитриху, пыталась помешать мне с ним поехать. Зачем понадобилось столько лжи?
Мягкое выражение, появившееся на лице Рионы, едва она оказалась возле своего брата, не изменилось, когда она, не отводя взгляда, проговорила:
— Но ведь ты теперь стал другим. Ты перестал быть врагом Рима. Как же я могла быть с тобой откровенной?
Крайк приподнялся, сел на разостланном плаще, попытавшись по привычке скрестить ноги, но сморщился от боли и вытянул раненую правую ногу так, чтобы она ему не мешала.
— Я считаю, что и с врагом нужно быть откровенным, — сказал он. — А тем более с братом, даже если считаешь, что теперь он — твой враг.
— А вы не могли бы, — бесцеремонно прервал их разговор Дитрих, — не могли бы пока не выяснять ваших отношений? Думаю, время у нас ещё будет. Риона, ты знаешь все эти травы? Сможешь составить мазь от воспаления?
Она поворошила пальцами пучки собранных охотником растений.
— Да, это всё мне знакомо. Смогу.
— Ну, вот и займись. Чтобы не разводить костра и не дымить, я оставил под золой побольше горячих угольев. На них вполне можно разогреть воду. А я нарежу белый мох, сделаю из него припарки и смешаю травы для ещё одного зелья. Нам нужно побыстрее вылечить Крайка.
Жрица кивнула с удивительной покорностью:
— Хорошо. Но только ты можешь смело развести огонь, Зеленоглазый. Мы в двух шагах от святилища, и если кто-то из местных жителей увидит дым, то просто примет его за дым нашего жертвенника. Кроме того, здесь и людей обитает совсем мало.
— Поверим? — Дитрих обменялся с Крайком быстрым взглядом.
— Может, попробуем? — Бритт растирал ногу, стараясь не смотреть в глаза сестре: ему казалось, что это её завораживающий взгляд заставляет его смягчиться и забыть свою настороженность.
— Я не против попробовать, — согласился Дитрих и наклонился, выгребая из-под золы красные, налитые огнём уголья. — Тогда уж и мяса нажарим. Эй, Риона, а друиды едят свинину?
— Почему же нет? — удивилась она.
— А кто ж вас знает? Арсений рассказывал мне, будто на востоке, не там, откуда к нам везут шёлк и пряности, но ещё дальше, есть страны, где жрецам запрещено вообще есть мясо: они считают убийство животных таким же грехом, как убийство людей, если даже не большим.
— Арсений — это твой друг? Тот, что привёл Красных гребней на нашу землю?
В голосе жрицы не было вызова, скорее он стал печален, и Дитрих ощутил что-то вроде испуга: а вдруг пророческий дар Рионы открыл ей, что Арсений погиб?!
Она оторвалась от своего занятия — перестала разминать на плоском камешке траву и, подняв голову, коснулась смуглыми пальцами плеча сидевшего рядом тевтона:
— Знаю, о чём ты сейчас подумал. Нет, не надо так думать. Он жив.
— Точно знаешь? Хотя не говори, не надо. Пророчества колдунов всегда имеют двойной смысл. Не стоит ими искушаться.