( Не) верный муж

— Справка, я тебя умоляю, — Баграт почему-то начинает смеяться в трубку. — Пусть она знаешь куда свою справку засунет? Веди ее на анализ ХГЧ!

— Что за анализ? — удивляюсь познаниям Баграта в этом вопросе.

— По крови женщины можно четко определить, беременна ли и какой срок. Это всяко надежней, чем подсунутая тебе под нос справка со словами: «Я беременна, милый». К тому же если у нее срок больше, допустим пара месяцев, ты тоже узнаешь об этом сразу.

Подвисаю, прокручивая новую информацию в голове.

Стала бы Вера врать?

— Баграт, а какой смысл вообще врать про такое? Оно ж потом все равно выяснится…

Друг теперь уже не просто смеется, а откровенно ржет и говорит:

— Я тебя умоляю, не ты первый, не ты последний. Потом девчонка всегда может сказать — упс, выкидыш… А ты уже в середине бракоразводного процесса и общаешься с женой только через адвоката. Оно тебе надо?

Меня передергивает от идеи общаться с Марией исключительно через адвокатов, но все к тому идет. Это безумно меня ранит.

В то же время врать про выкидыш… Вера может быть такой конченой стервой?

— Баграт, врать про потерю ребенка — это днище, — громко возмущаюсь. — Дети — это святое…

— Айк, ты в каком мире живешь? — продолжает веселиться он. — Думаешь, на свете мало долбанутых баб? А, ну да, ты ж у нас воробей не стреляный, всю жизнь с одной женщиной. Так вот знай, мир полон сучек, которые сделают что угодно, лишь бы выйти замуж за упакованного мужчину типа тебя или меня. Поверь, у меня был опыт.

Оно вроде бы и паршиво — понимать, что женщина, оплот домашнего уюта и сердце семьи, даже чисто теоретически может быть на такое способна. Но Баграт прав, черт возьми. Люди вытворяют разное. Мне дико нравится мысль, что Вера в принципе может быть не беременна. Могла соврать мне? Справку подделать не проблема, вообще-то.

— Спасибо, Баграт, сделаю. — Я очень воодушевлен этой идеей.

— Давай, удачи тебе.

Сбрасываю звонок и тут же лезу в интернет читать про анализ ХГЧ. Делается на голодный желудок, результаты за один день, позволяет определить беременность уже с первых недель. То что надо!

Я смотрю на часы — десять утра. Вера уже стопроцентно на работе и наверняка завтракала, так что сегодня не вариант. Но завтра… Лично отвезу ее в клинику, где обслуживается моя семья, доведу до процедурной, и пусть сдает анализ.

Тут же пишу ей: «Завтра утром не завтракай, я заберу тебя из дома, кое-куда свожу».

«Куда?» — интересуется Вера.

Решаю не говорить ей заранее: «Это будет для тебя сюрприз».

После того как пишу Вере про сюрприз, мое настроение хоть немного улучшается. С головой погружаюсь в работу, тем более что ее навалом.

Однако моей сосредоточенности хватает ровно на пятнадцать минут. Потом снова-здорово, беспокойство о семье возвращается с прежней силой. Ведь главного-то я не добился — толком не узнал, как они там.

Марии писать бесполезно. Наведаюсь к ней вечером внаглую, ничего другого не остается. А вдруг не откроет? К тому же что мне делать до самого вечера? Мариноваться в неведении?

Впрочем, есть у меня одна лазейка… Оно вряд ли, конечно, но вдруг сработает?

Снова беру телефон, на этот раз пишу свояченице: «Катерина, поднимись ко мне в кабинет».

Не зря же я в свое время отнесся к ней по-человечески, взял в штат, выделил ей приличный оклад, исправно плачу премии.

Пусть хоть немного поможет или по крайней мере поделится информацией.

Спустя пять минут секретарь докладывает мне по внутренней связи:

— Айк Барсегович, к вам Катерина из бухгалтерии.

— Зови, — тут же прошу.

Попиваю уже успевший остыть кофе, гипнотизирую взглядом закрытую дверь.

Катерина и вправду появляется уже через несколько секунд.

Она убирает хвост назад, улыбается мне дежурной улыбкой, проходит в кабинет.

— Дверь прикрой, — прошу ее.

Она недовольно на меня зыркает, но слушается. Потом проходит к моему столу, интересуется с самым невинным видом:

— Вызывали, Айк Барсегович?

Смотрю на нее в упор. Вот так, значит. Обычно она меня по имени-отчеству не величает, только при других сотрудниках, и то далеко не всегда. Родственница же, и все об этом знают.

— Присядь, надо поговорить, — прошу ее.

Она устраивается напротив и тянет губы в издевательской улыбке:

— Как прикажете, Айк Барсегович.

— Прекращай это, — строго на нее смотрю. — Катя, нормально же общались, зачем устраивать цирк?

— То, что ты с Верой устраиваешь, — цирк, — шипит она. — Я лишь соблюдаю субординацию.

— Я позвал тебя поговорить по-родственному, попросить помощи.

Катерина распахивает глаза, смотрит на меня с недоумением.

— Какого рода помощь тебе нужна? — спрашивает она.

— Скажи, как твоя сестра? — начинаю спрашивать. — Как дети? Мария сказала, у нее нет денег…

— И ты позвал меня сюда позлорадствовать на эту тему? — фырчит она.

— Ты издеваешься, что ли? — выдаю с чувством. — Мы сейчас говорим о моей семье, ты думаешь, вся эта ситуация мне приятна? Я волнуюсь…

Моя речь заставляет Катерину усовеститься. Она смотрит на меня пристыженно, отвечает:

— Нормально они. Но ты не считаешь это верхом глупости — волноваться за них и одновременно не платить ей алименты?

— Я не собираюсь оплачивать Марии адвоката, — упрямо сжимаю челюсти.

— Ты думаешь, адвокат — единственное, на что она может потратить деньги? — удивляется Катерина.

— Большую их часть так уж точно, — стою на своем.

— Что ты хочешь от меня, Айк? — спрашивает она с серьезным видом.

— Помоги мне с ней помириться, а? — прошу ее с горечью в голосе. — Мария гладиться не дается, может хоть тебя послушает. Нет у меня ничего с этой Верой, я твою сестру люблю. Поможешь?

— А то что? Уволишь? — спрашивает Катерина с издевкой.

Вот же язва… Не будь она сестрой Марии, влегкую бы вылетела с работы за вредный характер. Но мне совершенно не нужен лишний повод ругаться с женой.

— Не уволю, по-доброму прошу, — буркаю недовольно.

— Раз так, значит я тебе по-родственному отвечаю — сам мирись! — пыхтит недовольством она. — Сам ругался, сам и мирись! Меня не вмешивай.

— Кать, как я с ней помирюсь? — развожу руками. — Она даже встретиться со мной не хочет. Мне караулить ее у дома, пока соизволит хоть куда-то выйти? Посодействуй как-то, хоть увидеться с ней помоги…

А она, вместо того чтобы войти в положение, лишь посмеивается, потом говорит:

— Айк, Мария ближе, чем ты думаешь…

— Что это значит? — не понимаю.

Катерина пожимает плечами и встает с места, всем своим видом показывает, что отвечать не станет.

Уже на выходе она бросает мне:

— Прекрати уже на нее наезжать, может удивишься результату…

Какое-то время перевариваю ее слова. Потом решаю проверить по геолокации местонахождение жены. Мария все выходные просидела безвылазно дома. Я думал, пустила корни в диван, а теперь с удивлением обнаруживаю, что она сейчас в этом здании…

Ровно в ту же минуту мне звонит главный бухгалтер, Роберт Аппендиксович, и елейным голосом интересуется:

— Айк Барсегович, надеюсь, вы в курсе, что ваша жена вышла на работу?

— Что она сделала?! — возмущаюсь громко.

Глава 20. В браке главное — не орать

Айк

Я даже не пытаюсь вызвать Марию к себе, голый номер. Не пойдет же, упрямейшее создание на свете.

Сам поднимаю задницу с места и выхожу из кабинета, направляюсь к лифту.

Пока еду вниз, чувствую, как внутри аж подгорает от перенапряжения.

Не орать.

Мне сейчас главное не сорваться и не наорать на нее при всех… Но как же хочется, вашу мать!

Главное, со мной даже парой слов ей перекинуться не с руки. А на работу пошла как к себе домой. Это при том, что у нас с ней договоренность — никакого офиса, пока дети не подрастут. Мария умудрилась вырастить их за одни выходные? Давида в университет отправила, а Лиану замуж? Они же маленькие еще, им забота нужна, мать… О чем думает эта женщина?