Страница 87 из 114
Сделав последнее усилие, я убрала руку и ощущая такой упадок сил, что хоть сейчас ложись и засыпай, тронула бывшего босса за плечо. Его грудь была по-прежнему разворочена пулей. Но кровь уже не сочилась, а дыхание выровнялось и углубилось.
— Хасан, — осторожно позвала я.
— Тебе надо уходить, — прошептал Хасан и разлепил веки, осмысленно глянув на меня.
И он указал глазами на окно. Я помотала головой в ответ.
— Я не подходила к нему.
— Стреляли с крыши здания напротив, — прохрипел Хасан и страшно закашлялся.
— Думаю, там уже никого нет.
— Уходи, — и он с трудом подняв руку толкнул меня в бок. — Уходи сейчас же.
Он вновь тяжело закашлялся и устало прикрыл веки, словно засыпая.
— Хасан! — вскрикнула я.
— Найди серые камни, — едва уловимо вымолвил Хасан. — И берегись тьмы…в глазах. Уходи…
Поддавшись секундному порыву, я наклонилась к Хасану и приложилась губами к его лбу. А после вскочила и ринулась к двери.
Глава 42
Я сидела на лавочке в парке. Сняв обувь и забравшись с ногами, рассеянно наблюдала за людьми. За молодыми мамочками, толкающими перед собой разноцветные коляски. За ребятней, пытающейся догнать голубей, возмущенных таким поворотом. За благообразными старушками, чинно восседающими на скамейках напротив. Последние были примечательны тем, что с явным неодобрением посматривали на меня. Пожилых женщин, очевидно, возмутил не только способ, с которым я широко устроилась на лавке, но и тот факт, что самым бессовестным образом мной была занята единственная скамейка, расположенная спиной к послеобеденному солнцу. И мне, в отличии от них, не приходилось усиленно щуриться от слепящих глаза лучей.
Сделав вид, что не замечаю красноречивых взглядов, бросаемых в мою сторону, я прикрыла глаза рукой и полностью улеглась на скрепленные между собой деревянные планки, из которых была изготовлена уличная мебель. Лежать было неудобно, уже через пару минут начала затекать спина, и я искренне посочувствовала бродяжкам, вынужденным жить на улице.
Но мысли о нелегкой доле лишенных крова людей очень быстро вытеснили размышления о сказанных Хасаном словах. Отель я покинула через черный ход, предварительно сообщив администратору, что в номере на пятом этаже вот-вот образуется не очень маленький и не очень симпатичный, но уже холодеющий труп. С лица девушки за административной стойкой тут же сползла искусственная улыбка, а её напарник стал похож на сереющую лягушку. Причем преображение произошло так быстро, что я испугалась, как бы не пришлось оказывать первую помощь и ему. Прикрикнув на растерявшийся персонал, я проследила за тем, как они вызвали экстренную медицинскую помощь, а после по-тихому ретировалась.
Идти было особо некуда, а подумать в тишине хотелось. С учетом того, что в моём присутствии подстрелили человека, сидеть в парке на виду у всех было не самым лучшим решением. И не то, чтобы я боялась стать следующей. Нет, я была уверена, что стрелять в меня никто не будет. А вот составить мой словесный портрет со слов работников гостиницы не так уж и сложно. А это значило, что, если Хасан не выживет — меня будут искать.
— Надеюсь, ты не умрешь, — тихо, только для самой себя, прошептала я.
— Кто не умрет? — проговорил рядом знакомый голос.
Я подхватилась и резко села, сонно потирая глаза. Когда наконец удалось продаться сквозь накатившую слабость и разлепить веки, я увидела рядом с собой невзрачную мордашку.
— Моль? — имя девицы, остановившейся возле меня долго вспоминать не пришлось. Такие, как она врезаются в память — прочно и надолго. Моли была немного странной, но тот факт, что сама она этого не стеснялась, делал её странности очаровательными.
В этот раз она вырядилась в ярко-розовый комбинезон с подкатанными до колен штанинами. На болезненно-остром плече болталась большая клетчатая сумка, Пальцы были унизаны тонкими колечками. На ногах черные армейские ботинки с толстой подошвой. В руках Моль держала огромный шар сахарной ваты, который был больше её головы раза в три. И не смотря на весь свой необычный вид, еще большую эксцентричность которому придавали выкрашенные в неожиданно салатовый цвет редкие волосы, торчащие в разные стороны словно иголки взбесившегося ежа, смотрела она на меня серьезно и как-то очень по-взрослому. Под этим внимательным взглядом я неуютно заёрзала.
— Что ты здесь делаешь? — спросила, поправляя волосы и надеясь, что выглядят они все же лучше, чем у Моли.
— То же, что и ты, — не совсем чистыми пальцами она оторвала кусок сладкой ваты и сунула себе в рот. — Гуляю.
— Одна? — я оглянулась по сторонам.
— Мне не нужно сопровождение, — хмыкнула Моль и протянула мне вату: — Хочешь?
Я отрицательно качнула головой.
— А где твой брат?
— Тухнет на базе, ковыряясь в своих «железках», где же еще? — она сунула в рот еще один кусок сладости и едва ворочая языком спросила: — Так, кто не должен умереть?
— Так…один знакомый, — неопределенно ответила я, наблюдая за тем, как Моль сосредоточенно ковыряется в зубах. Непроизвольно поморщившись от полного отсутствия каких-либо манер, я вдруг задумалась: — А как вы с братом оказались среди…ну, таких, как мы?
— Мы? — переспросила Моль, сведя белесые брови к переносице.
— Я, Седой, — много имен назвать не получилось и после второго имени перечисление переросло в невнятное «ээээ».
— И Хасан? — Моль прямо взглянула на меня.
— Ты с ним знакома? — воскликнула я.
— Конечно, — она вновь обратила все свое внимание на комок растопленного сахара у себя в руках. — Он сам меня нашел.
Едва не поперхнувшись от того, как ласково и затаенно нежно Моль произнесла имя Хасана, я ухватилась за новую информацию.
— Где нашел?
— В полиции, — ответила Моль так тихо, что я едва расслышала её за воплями мимо пробегавшей стайки детей. — После ограбления.
— Какого ограбления?
— Я попала в плохую компанию, — просто объяснила Моль. — Которая год назад попыталась ограбить банк. У них не получилось, потому что они все были идиотами. Но тогда я еще не знала, что они идиоты и помогала им в подготовке. Когда всех повязали и начали допрашивать, мои друзья меня сдали. И за мной приехали. Потом появился Хасан, сказал, что я особенная и предложил работу. Сначала мне, брата я уже потом подтянула. А согласилась на сотрудничество и Хасан сделал так, что моё имя исчезло из дела о вооруженном ограблении по предварительному сговору лиц.
— Сколько тебе лет? — с подозрением скосила я глаза на детское щуплое лицо.
— Пятнадцать, — безразлично пожала плечами та, которую я приняла едва ли не за ученицу младших классов. — Просто я мелкая и тощая, а лицо наоборот — кругло и щекастое, — подумав, она добавила: — Хасан сказал, что я особенная.
— Особенная? — тоже самое Хасан однажды сказал мне.
— У меня есть дар, — она взглянула на меня из-под ресниц и хитро улыбнулась. — Так же, как и у тебя.
— У меня есть только один-единственный дар, называется «зря тратить время», — проворчала я.
— Ты суккуб, — вдруг уверенно заявила Моль, — и огненный элементаль. Я знаю.
— Откуда? — пытаясь скрыть нарастающее раздражение, спросила я.
— Я это чувствую, — тень печали вдруг легла на её еще по-детски округлое лицо. — Вот здесь, — и Моль приложила руку к груди, чуть пониже горла.
— Интересная особенность, — пробормотала я, не зная, как реагировать на подобные заявления.
Откинув голову назад, девчонка вдруг начала хохотать — громко и с явным удовольствием.
— Хасан был прав, ты забавная, — сквозь смех, сказала она, едва не хватаясь за живот. — Ты бы видела сейчас свое лицо.
Я недовольно скривилась:
— Как зверушка в зоопарке?
— Да ладно, не обижайся, — отсмеявшись, Моль запихнула в рот остатки сладкой ваты и зашвырнула в рядом стоящую железную мусорку деревянную палочку. — Просто ты очень милая, даже, как пытаешься злиться.
— Если бы я злилась — ты бы это заметила, — проворчала я, скрещивая руки на груди.