Страница 40 из 76
Странный он был, этот мужичок. Если он с Южного едет, то как он оказался тут? У консервного завода? Как так ехать надо, чтоб сюда забрести? В общем, не поверил я ему. Да и в, общем-то, он мне не понравился. Глазки хитрые, бегают. Сам лопочет как-то, суетится, в глаза заискивающе заглядывает. Раздражают меня такие. А этот, кажется, еще и скрывает что-то. Уж не наворовался ли чего? Может, тащит, что народ своими потом да кровью выращивает, и на сторону сбывает. А ну, проверим-ка.
Мужик наполнил банку, побежал заливать в свой бак.
— А что у тебя в кузове есть-то? — Спросил я, рассматривая надпись «Автолавка» на его кузове.
— Да ничего уж нету! Пустенько! — Улыбнулся он во все тридцать два.
— Да что ты чешешь? — Хмыкнул я.
— Чего? — Испуганно расширил глаза Лёнька, — чего эт чешу? Не чешу я вовсе!
— Ну конечно, — я хмыкнул, — ближний свет тебе с Южного через консервный ехать.
Он не ответил, нахмурившись, выпрямился, снял лейку с горловины.
— Да не пугайся ты. Что везешь? С консервного чего-то? Закрутки? Соленья? Может тушенка? Я б купил домой. Деньги есть, — подыграл я ему.
Внезапно маленькие глазки мужичка загорелись жадными искорками. Он повременил чуть-чуть, потом решился.
— Купил бы? — Он сглотнул, — да у меня тут разные, консервы. И тушенка из свинины, говядины есть. Будешь?
Свинина да говядина. Мда, в станице консервный завод, а тушенки на полках не сыщешь. Вечно только и слышишь: «разобрали».
— Ну да, купил бы. А ты что подумал?
— Да так, — он сглотнул, — ничего. Ну ладно, — пойдем. Только так, чтоб никто не видел.
Он заглянул в вонючую банку из-под бензина. Зачем-то понюхал. Сунул ее в кабину. Озираясь по сторонам, он мялся у задней двери. Косился на стариков, сидевших на лавке неподалеку. Посматривал даже на капающихся в песочной куче детей. Несмотря на сумерки, парень явно побаивался.
— Да что ты жмешься как девка стеснительная, — хмыкнул я, — кому оно надо?
— Хорошо, — решился он и тихонько распахнул двери фургона.
Внутри же я увидел целые ящики закруток и тушенки. Видимо, правда отгружали ему с завода.
И тут, так мне мерзко стало от всего этого. Это ж, в том числе, из-за таких вот проныр дефицит в стране! Тянут все под себя. Собственники, етить их. А потом пришла обида, что не без влияния таких людей, ушло то славное советское время, в котором можно было жить без особых хлопот и забот. Знай, только делай свое дело и ни о чем не переживай.
— Кто ж с тобой еще повязан-то, — холодно сказал я себе под нос, — прижать бы всех вас к ногтю.
— Чего? — Не понял парень.
Внезапно, улицу осветил свет чужих фар. Оба мы оглянулись, а парень еще и двери захлопнул.
По улице, тихим ходом шел красный москвич. Под его шинами мерно хрустела гравийная крошка. Внезапно, осветив нас, машина на миг застыла, словно бы водитель раздумывал, ехать ли дальше. А потом, решившись, все же тронулся.
Москвич остановился посередине дороги перед нами. С пассажирского тут же вышел мужик средних лет, одетый в рубашку с клетками и коротким рукавом. Он удивленно посмотрел на меня с Лёнькой.
А потом, когда с водительского сидения вышел другой мужик. Удивился уже Лёнька. Он даже рот раскрыл. И я быстро понял почему. В гражданской одежде, к нам приближался Максим Малыгин — участковый инспектор.