Господин Разрушитель

— Да, отец возил нас с мамой за собой по командировкам. В Америку, в Европу.

Ого… А я только в последние три года объездил нашу страну, но никогда не выезжал за её пределы. Да я совсем ничего не знал о Никольской… Для меня она почему-то казалась теперь всеведущей.

Муратов был прав, стоило почаще с ней разговаривать.

— И… где тебе понравилось больше всего? — как можно более непринуждённо улыбнулся я.

— Я обожаю Санкт-Петербург, мой родной город, — ох, если эта дождливая срань — для неё самое лучшее место на Земле, тогда мне, похоже, не стоит разочаровываться заграницами. — И ещё как-то раз мне очень повезло около полугода пожить в Китае, в провинции недалеко от Уишань. Мне тогда было одиннадцать, но я до сих пор храню те впечатления как лучшие в своей жизни.

Я завороженно уставился в её глубокие зелёные радужки, украшенные жёлтыми разводами. Кажется, этим глазам довелось увидеть нечто прекрасное.

— В горах очень влажно, свежо и… спокойно. Туманы частые, так, что руку свою можно не увидеть. И бесконечные ряды с кустами чая! Я, кстати, до сих пор очень люблю китайский чай. Хочешь, как-нибудь проведу для тебя чайную церемонию?

Я ласково огладил девчонку по обнажённым плечам. Убрал за маленькие уши влажные пряди волос, наблюдая, как Ева томно прикрывает ресницы. Такая светлая.

Я не совсем понимающе кивнул на её предложение, потому что в рассказе наступила продолжительная пауза, но тут же Никольская продолжила. Я расплылся в сияющем взгляде настолько, что вдруг ощутил на языке фразы, складывающиеся в странную, непривычную рифму.

Это нужно было быстрее записать.

— А от ветра у меня была жёлтая ветровка. Я с местными детьми шлялась до темноты, на ночь пила с мамой чай и плюхалась спать на кан.

— Что такое «кан»?

Я придержал Никольскую за спину, дотянувшись до тумбочки, и утащил телефон. Шуршащее одеяло приятно проскользило по ступням.

— Это такая жёсткая кровать. Наверное, на них до сих пор спят в деревнях… Эй, — прервалась она, когда между нами загорелся экран телефона. — Что ты там пишешь?

Я отключил звук и глянул на Еву поверх мобильника.

— Покажи, — угрожающе зашевелила она губами. — Срочно!

Капризная девчонка.

— Нет. Не сейчас. Может быть, позже.

— Ого! Это что, песня? — заглянула она наискосок, пока я дописывал последнюю пришедшую на ум складную строчку.

Я нахмурился. Торопливо заблокировал телефон и отложил его в сторону вместе с надеждами неугомонной Никольской просочиться в мои заметки.

— Весь шар, значит, объездила, — ухмыльнулся я, но потом неожиданно пришёл к неутешительным выводам. — И как они могли… Показать тебе мир и посадить на поводок к старому деду?

48. Оскорблённые

С самого утра, когда команда загружалась в тур-автобусы, я уже ощутил на своей шкуре демонстративный игнор. Ведь во время «отпуска» мы не устраивали пьянку на день рождения басиста. А хотя… не знаю. Может, они собирались со сцен-работниками где-то в городе?.. Пока я и Муратов сидели взаперти, восстанавливаясь после мордобоя. Совершенно похуй.

Парни носили сумки и кратко переговаривались между собой. На парковке не было привычного ржача, сопровождающего все наши перемещения. В мою сторону периодически долетали пренебрежительные взгляды, какими удостаивают конченых самодуров.

Срать я хотел на то, что меня обсуждали за глаза свои же люди. Мысленно я успел распрощаться с каждым, потому что лучше совсем без группы, чем с такими кидоками!

Где-то ближе к одиннадцати мы тронулись от здания отеля на главную дорогу и быстро вышли на трассу.

Ева с двумя длинными заплетёнными косами шуршала над столом, выкладывая из пакетов запечатанные в контейнеры завтраки. Помимо гула мотора и колёс это были единственные звуки присутствия жизни в салоне. Все смирно смотрели на девчонку, соблазнительно разгоняющую съедобные запахи к каждому гордо задранному носу, и сглатывали слюни.

А я между косых взглядов на парней почему-то вспоминал, как этим утром Никольская плела косы в моём номере. Завораживающее было зрелище.

Она открыла последний контейнер, из которого струился пар, и мельком одарила меня откровенным, ласкающим взглядом. Я не выдержал. Вздохнул и отвернулся в салон.

— Давайте позавтракаем? Все вместе, — раздался её бархатный голос.

Взялась одна примирить это стадо обидчивых баранов? Похвально.

— Я пас, — тут же отозвался Гриша.

— Без меня, — поддержал его челкастый дружок.

Они оба тыкались в телефоны. Как всегда.

Тишина в автобусе приобрела новый напряжённый мотив. С ней бы сравнилась визжащая скрипка.

— Кхм… Еда остывает, — непринуждённо предупредила Никольская и плюхнулась за стол. — Котлета по-киевски — просто огонь, пока внутри не застыло масло…

Она кровожадно разрезала её и положила вилку в рот, смакуя кусок. Деликатно, но очень наивно со стороны Евы считать, что после раскола в коллективе нас смогут объединить котлеты. Но вдруг с коек поднялись Муратов, Андрей и Юра, молча переместившись за стол. Я поражённо изучил их суровые лица и глянул в хвост автобуса, где Дрон с Гришей продолжали играть в PUBG, наяривая по телефонам. Получается, на принципы пошли только новенькие. Ну и мне не мешало бы поддержать Никольскую.

Я вывалился с койки и развалился на ближайшем свободном стуле.

— Гриша и Андрей, пойдёмте со всеми за стол! — не унималась жующая Ева с милыми косичками. — Мы вас ждём.

Драмер вынырнул из экрана и задрал из-за подушки голову. А когда увидел, что я сижу за общим столом, недовольно свёл брови.

— Ладно. Но только потому, что попросила леди.

Из их парочки главным был назначен, видимо, именно Гриша. Потому что Дрон, противно тряхнув чёлкой, тут же изменил своё мнение под стать дружку и вскочил следом за шоркающим в нашу сторону барабанщиком.

Чёртов аноним, кем бы он ни оказался, разлагал коллектив изнутри. Подумать только, его человек сейчас сидит прямо за этим столом!

В моём рту оказался кусок отрекламированной девчонкой котлеты, и поначалу завтрак даже казался вкусным. Но вот в салоне раздался грозный лязг вилок и ножей, подкреплённый тягостным молчанием. Мы принимали пищу рядом с затаившимся лжецом.

Я звонко хлопнул столовыми приборами по столешнице и, пыша ненавистью, принялся пристально разглядывать каждое из четырёх лиц, вошедшее в список подозреваемых. Жуя с набитыми ртами, два Андрея и Гриша отодвинули свои тарелки и торопливо посглатывали комья еды. Юра продолжал уничтожать котлету с пюре, как ни в чём не бывало.

— Я хочу, чтобы тот среди нас, кто это делает, — я прочистил горло и обвёл каждого угрожающим взглядом, — был мужиком и сказал прямо. Всё, что думает о нас с Никольской! Не в крысу, устанавливая подслушивающие устройства, а мне в лицо! Я готов услышать и понять, если этому будут реальные оправдания.

Ева уныло уткнулась в тарелку. Она явно не хотела, чтобы я поднимал эту тему открыто, теперь без энтузиазма размазывая по тарелке картофель. Муратов с проясняющимся от синяков лицом, наоборот, впервые за утро очнулся от хронической апатии. Начал преследовать каждого тушующегося рокера недобрым взглядом.

Все молчали.

— По-хорошему прошу, — добавил я.

— Лёнь, мы… поняли. Ты считаешь кого-то из нас предателем, — Андрюха раздавлено хлопнул себя по лбу и вздохнул. — Но среди нас таких нет.

Басист продолжил мрачно высверливать меня, будто одного его заявления достаточно, чтобы я продолжил с ними как и раньше бухать.

— Чем подтвердишь? — отрезал я.

Басист осунулся. Веки как-то надвинулись на его глаза, быстро превратив его из диснеевской принцессы в угрюмого бородатого дядьку.

— Я с тебя в ахуе, — бросил он. — Думаешь, это могу быть я? — его брови намекающе приподнялись.

Намекающе на Ванечку, которого звали Лёшей.

— Мы с тобой с нуля эту группу создавали, чертила!

— Это может быть кто угодно из вас!

Как будто я рад этому факту…

— Чувак, но ты же меня не приплетаешь? — встрял Юрген, дожёвывая мясо. — Я бы так и пилил музло в коттедже, еслитыменя не уговорил ехать в тур.