Страница 55 из 76
— Нет! Это просто сирена.
— Но рисовали же её с меня, признайся?
— Нет! — из последних сил взревел я.
— Ну хватит тебе заливать, — выдала девчонка и шаловливо вскарабкалась пальцами к моему подбородку. — Лёнь, кстати… а как поживает твоя фобия поцелуев?
Я сглотнул слюну.
— Нет у меня никакой фобии! — не заметно, что ли?
— Была!
— Не было!
— Хорошо… А контракт? Ты же у нас не спишь с одной и той же девушкой больше одного раза? — ехидно хохотнула Никольская.
Я так сильно сомкнул челюсти, что заныла башка.
Девчонка освободила нам кровать в её номере, и мы лежали голые в одеяле. Она — поверх меня. Совсем не хотелось идти к себе, одному проминать постель. Вспоминать ещё, как Ева стонала и прижималась, лишаться её убийственно жирных намёков.
Я чувствовал, что она усердно старается поймать мой взгляд, но я лишь осмотрел неприбранную комнату и остановился на поблёскивающем в свете ночника бокале в углу заваленного стола. Первый так и лежал в прихожей.
— Почему у тебя в номере два бокала? — процедил я, проигнорировав последнее обезоруживающее предложение, и взглянул на Никольскую через сонливый прищур. — Ты с кем-то пила сегодня?
Она расхохоталась.
— Нет. Я не знаю, почему их два. Может, потому что номер двухместный?
Девчонка соблазнительно поёрзала по мне мягкой грудью и улеглась удобнее. Её блестящие глаза заслонили обзор на номер.
— Я просто… привык, что ты всегда проводишь время с Муратовым. Поэтому и спра…
И тут я замер.
Я сказал: «Муратов»? Я сказал… Твою же мать!
Она наигранно похлопала ресницами, состроив невинное выражение лица, и сексуально прикусила нижнюю губу. Ничего не ответила и, кажется, не собиралась.
— М?
— Что? Даже не спросишь, кто это?
Боже, Ева всё знала…
— Не спрошу, — замотала она головой с влажными спутавшимися волосами и по-доброму улыбнулась.
— Он растрепал тебе? — повержено вздохнул я. — Вот же урод…
— Перестань. Вы оба хороши, — нахмурилась девчонка. — Ты не в курсе, что уже называл его настоящей фамилией?
— Чего? Когда?
Мне показалось, от недоверия к собственному рту я осел глубже в подушку. Что-то он подводил меня часто в последнее время…
— В бассейне в коттедже.
Этого просто не могло быть!
Я, убитый заявлением Евы, умыл лицо рукой. А ведь чёрт знает?! Я был такой набуханный! Алкоголь — настоящее зло.
— И ты никому не рассказала?
— Нет, — даже как-то обиженно выдала она.
Ещё одно доказательство тому, что Никольская оставалась самым непричастным к происходящему членом коллектива.
— Спасибо.
Она выпучила глаза. Кажется, изумил её настолько «бескультурным» изречением.
— Походу, сильно он тебя поколотил, — пошутила девчонка с застывшим выражением лица.
Приподнялась на руках, потрясывая тяжёлой грудью, и приспустилась губами к моим рёбрам.
— Ерунда, — буркнул я, умаляя «заслуги» Муратова.
Ева мягко ласкала ртом каждый синяк на моём торсе. Невесомо гладила из стороны в сторону, будто стараясь их стереть. А я наслаждался её лаской, пока не вспомнил, что на ближайшем концерте придётся терпеть фанатское сватовство Никольской с Ванечкой. Кисло сморщился.
— И что ты теперь будешь делать? — её шёпот опалил мою кожу на животе.
Я непроизвольно напряг мышцы.
— Ты о чём?
— Я про пост журналиста. Лёша теперь будет петь, или это опасно?
Учитывая, что я запретил всем входить в наши три номера: мой, её и Муратова, договорился с владельцем отеля, чтобы мне отчитывались на телефон скринами с камер видеонаблюдения о незваных гостях, я знал, что здесь чисто.
Мы могли поговорить, пока ещё не загрузились в тур-автобус. Вот где действительно было небезопасно.
Я понизил голос.
— У нас с ним контракт. Лёша помогает группе, а я ему делаю сольную карьеру после тура. Если он запоёт сейчас в роли Юдина — никакого Муратова Лексу страна не узнает. Так и будет всю жизнь притворяться другим человеком. Это трудно для психики. Пускай выбирает сам, я дал ему время подумать.
Продолжая бережно меня гладить, Никольская, наверное, не замечала, как трётся сиськами о мой твердеющий член. Я поймал девчонку за ладони и потянул на себя, чтобы обнять. Она податливо улеглась сверху, шепча прямо у моих губ.
— Я немного не понимаю. Ради чего ты всё это затеял? Это… впечатляет, но так странно и опасно. Тур подойдёт к концу и, если Лёша решит отказаться от чужого имени, ты же снова останешься без Юдина. Так и будешь каждый раз искать нового?
Я глубоко вздохнул.
— Нет, не буду. Это вообще спонтанно получилось. Я увидел запись его выступления в интернете, понял, что он — вылитый Юдин. А группа реально распалась. Мы остались только на бумаге. Андрей сказал, что нам вдвоём с ним делать нечего. И… мы решили попробовать в последний раз, используя уже раскрученное имя. У нас ведь получается, как ты считаешь?
— Получается, Лёнь. Но ведь контракт закончится… И ты снова останешься ни с чем.
— Да, — согласно кивнул я. — Всё когда-то заканчивается. Главное, чтобы на хорошей ноте.
Никольская замерла, приоткрыв свой розовый рот и как-то потеряно опускаясь тусклым взглядом по моему лицу.
Не знаю, о чём она подумала.
— Ева… давай договоримся, что ты не будешь рассказывать о своей личной жизни никому из группы? — я сожалеюще поджал губы и приподнял её унылое лицо за подбородок, пытаясь завладеть ускользающим взглядом. — Я никому из них не доверяю и хочу, чтобы ты была осторожна. Если я увижу твои слёзы ещё раз, изобью всех без разбора.
У сверкнувшей жёлто-зелёными глазами Евы вздрогнули ресницы.
— Вспомни, пожалуйста. Кому из парней ты говорила про… того брюссельского бизнесмена?
Это бы разрешило гнетущую меня неопределенность. Но девчонка лишь сглотнула и замотала головой.
— Никому. Никому, Лёнь. Только потом уже, когда всё вскрылось, пришлось объяснить.
Ясно. Она выскользнула из моей руки и ласково прислонилась губами к щеке.
Может, зря я ей напомнил…
— Ты ещё переживаешь из-за этой жести?
Она помолчала. Отстранилась и чуть улыбнулась.
— Нет. Мне даже стало легче освободиться от душевного груза. Ты и твои фанаты мне очень помогли… Знаешь, мне показалось, у тебя тоже есть какая-то неприятная история, — вдруг подытожила девчонка.
К чему она это? Я напрягся.
Никому не было позволено об этом рассуждать и даже догадываться.
— Тебе показалось, — выпалил я и вонзился в Еву пристальным взглядом.
Поверила?
— Ладно, — согласно кивнула она. — Главное, что ты избавился от фобии.
Опять Никольская за своё! Я боязно тряхнул головой, отделываясь от желания излить ей душу об измене бывшей с моим родным братом.
Но девчонка склонилась к моему дрогнувшему лицу, спрятав нас под рассыпающимися по сторонам волосами, и мокро поцеловала меня с языком. Я послушно открыл рот и опустил веки, чувствуя, как на рёбра, под которыми истошно заколотилось сердце, помимо её груди легла горячая ладонь.
— Береги себя тоже. Пожалуйста… — вздохнула запыхавшаяся от поцелуя Ева мне в рот. — То, что ты придумал, уголовно наказуемо.
Я ухмыльнулся на её заботу. Облизал губы.
— А ты, оказывается, такая правильная. По тебе и не скажешь…
— Нет, вовсе я не «правильная». Если будет нужно, я буду искать двойника, который сядет вместо тебя!
Хах. Я не выдержал и рассмеялся в голос, пряча лицо за взметнувшейся рукой. Я не выносил настолько милые шутки, просто не был для этого создан.
— Повторять за мной — не лучшая идея, — проржался я.
— Это не твоя идея. Она запатентована китайцами, — улыбнулась Киса.
— Да ты что? Всё-таки они не могут различить друг друга даже в собственной стране?
— В любой стране за деньги тебя могут не отличить от козы.
— А я смотрю, ты во многих странах побывала?
Это было слишком грубо?
Она, широко улыбаясь, звонко шлёпнула меня ладонью по плечу.