Адам

– Да ты не бойся, маленькая! – услышала она ласковый женский голос совсем рядом. – Тут всё чисто. Вон, даже трава и деревья растут нормально.

Ворона обернулась. И, на мгновение, онемела от накативших на неё чувств. К ней подошла женщина с большой металлической кружкой в руках. Человек! Человек! Выживший! Сан Петрович был прав! Прав, когда говорил, где искать людей, которые могли ещё остаться! И прав оказался в своих расчётах и прикидках! А она ещё сомневалась! Верила, конечно, но сомневалась!

Сан Петрович был последним человеком, которого видела Ворона. Сама она думала, что, наверное, людей больше и не осталось вовсе в этом искорёженном ядерными взрывами, заразой и ядами мире. Тех, кто выжил в первых волнах Великой Скорби, или, как говорил Сан Петрович, Великой … шибанутости, добили радиация, голод, яды, болезни и…твари, невесть откуда появившиеся на смену старой флоре и фауне десяток лет спустя. Да даже и те жалкие остатки, которые надеялась найти Ворона, должны были представлять собою иное зрелище, чем эта дама, и жаться в подземелье, пытаясь обеспечить себе хотя бы смерть в относительном покое. А эта женщина хоть была немолода, но выглядела до странности хорошо. Первое, что бросилось в глаза – на ней не было ни защитного костюма, ни даже маски, защищавшей органы дыхания. Чистая, даже ухоженная (впрочем, и Ворона за собой старалась следить – просто, как символ того, что сдаваться она не собирается), со статной осанкой. Округлое лицо, изборождённое тонкой сеточкой морщин, улыбающиеся серые глаза так и лучатся теплом, от которого на душе становится хорошо. Русые волосы с прядками седины, забраны под алую косынку. Руки грубые, привыкшие к физическому труду, но женственные. На ней была потрёпанная серая телогрейка, надетая поверх тёплой кофты, серые же штаны и старые сапоги.

– Попей. Это бульон, – женщина поднесла ей к губам кружку с ароматно пахнущей жидкостью – от запаха в животе Вороны заурчало. Когда она в последний раз ела? Ракета не спускал с женщины недоверчивого взгляда, но к Вороне приблизиться позволил. Значит, опасности не чувствует, а за время, что проводила с ним Ворона, она поняла, что зверёк редко ошибается. – Ничего не бойся. Пей!

– У вас иммунитет? – прохрипела Ворона.

– Какой иммунитет? – удивилась женщина.

– К радиации. К заразе…

– Да какой иммунитет! – улыбнулась женщина. – Нас Адам защищает.

– Адам?

– Адам, – ответила женщина так, будто бы Ворона просто обязана знать Адама, и не знает лишь по какой-то нелепой случайности. – Адамка. Сынишка начальника нашего. Он тебя, кстати, и притащил. И зверька твоего. И, во многом благодаря ему у тебя кровь не хлестала, и Егор Матвеевич тебе помочь успел. Адамка нас защищает, и лечит. И благодаря ему тут нигде никакой заразы нет. И земля родит лучше. У нас даже цветы, травы и деревья растут, такие как до Великой Скорби.

Ворона закрыла глаза, устало опустившись на подушку. Сил удивляться и возмущаться, чего-то требовать совсем не было. Со временем, она во всём разберётся.

– Пей, – в очередной раз предложила женщина.

Ворона приподняла голову. Женщина бережно придержала её за затылок и поднесла кружку к губам. Бульон был тёплый, наваристый. От него по телу разлилось приятное тепло, и в животе поселилось чувство наполненности и удовольствия.

– Бедненькая, – всё приговаривала женщина, – А худенькая какая! Ну ничего! Вроде, здоровенькая, без увечий. Выходим, вылечим! И не таких на ноги поднимали.

Тётушка говорила так, будто бы Ворона уже решила, что останется здесь. Видно, что эти люди не представляют опасности, и намерения у них добрые. Но, стоит ли доверяться первому впечатлению? А, с другой стороны, чего она думает? Она же хотела отыскать людей! И искала так долго! И, вот, теперь, когда отыскала, наконец, почему же её гложут сомнения, и радость подтачивается едва уловимым, но стойким, чувством страха?

– Спасибо, – поблагодарила девушка, когда выпила весь бульон. – Кто вы? И что это за место?

Женщина внимательно посмотрела на неё.

– Ты издалека, – это был не вопрос.

– Я из города, – ответила Ворона. – Жила там.

– Батюшки! – воскликнула женщина. – Как же там жить?

“Забавная странность, ведь, почти тот же вопрос я хочу задать и вам!”, – подумала про себя Ворона.

– В бункере мы жили, – ответила Ворона, чувствуя. Что с этой женщиной её странно тянет на откровенность. – С Сан Петровичем.

– Это папа?

– Нет…отчим. Родителей я почти не помню… Он один меня на ноги ставил.

Женщина сочувственно покачала головой:

– Надо же! Как Адамчик наш. Его же Егор Матвеевич тоже тут, в лесу нашёл.

Ворона пока промолчала. Да кто они все такие?

– Здесь раньше церковь была, – продолжала женщина. – И поселился тут сначала Егор Матвеевич и пара его однополчан. Как могли, наладили тут всё. Потом Егор Матвеевич Адамку нашёл и взял к себе. Воспитывал как родного сына. А потом, к нему потянулись другие. Я пришла, когда тут уже с десяток человек прижилось. Сама в лесу помирала, да подобрал меня дед Игорь. У меня ж тоже, почитай, и не осталось никого. Так и живём тут. Немного нас. Не наберётся и полусотни. И в основном, бабы, старики да больные. Но ничего, живём дружно. Трудимся. Помогаем друг другу. А Егор Матвеевич за всех нас – словом и делом помогает.

Женщина помолчала.

– Хочешь, и ты с нами оставайся…

Ворону этот вопрос, одновременно обрадовал и напугал.

– А примете? – неожиданно для себя спросила девушка.

– А чего не принять? Только, ты наперёд, с Егор Матвеевичем поговори. Он примет. А ты с ним познакомишься, – женщина тепло улыбнулась. – Он необыкновенный.

3

Когда Ворона достаточно окрепла, что могла стоять, она первым делом отправилась осматривать поселение. Благо ей не препятствовали, и даже вернули кое-что из оружия. Исправный пистолет с последними оставшимися у неё обоймами к нему. И, что самое удивительное, вернули даже "Калаш" с тремя последними магазинами.

День, когда Ворона-таки вышла на ознакомительную прогулку, выдался тёплым и солнечным. По грязно-синему небу плыли обрывки матово-чёрных туч, подсвеченные по краям тёплыми, но не обжигающими солнечными лучами. Дул приятно-холодный ветер, треплющий непослушно спадающие на щеку пряди, выбивающиеся из короткой косы, и воздух казался сладковато-тёплым, бодрящим и чистым. Таким дышать – не надышишься. От такого кажется, что крылья у тебя за спиной вырастают. А тело становится лёгким-лёгким. И даже чувствуешь, что стоит тебе хорошенько оттолкнуться ногами, как ты полетишь далеко ввысь, далеко за пределы искажённого человеческим безумием мира.

Однако, Ворона не поддавалась захлёстывающему чувству эйфории. Она шла по просторной улице, тянущейся между редкими, но большими и добротными домами, собранными из грубо обтёсанных брёвен, и утеплённых дерюгой, или паклей. Крыши были покрыты лапами чудовищных деревьев, широких, тёмных, густо поросших длинными иглами, надёжно прикрывающими дома от непогоды. Ветки были наложены на чёрные, или серые листы неизвестного Вороне материала. Окна домов закрывали либо деревянные ставни, плотно прилегающие друг к другу, либо же потные занавеси.

Что её особенно поразило, так это то, что во дворах каждого из домов имелся свой огород. А перед окнами были разбиты цветники, пестреющие алыми, жёлтыми, или огненно-рыжими венчиками. То и дело ей попадались женщины в телогрейках и длинных юбках, стирающие на крыльце, или тащащие сумки, набитые сушёными травами. Мужчины таскали канистры, или вёдра с водой – за поворотом, на широкой деревенской площади, Ворона увидела водокачку, к которой выстроилась небольшая очередь. Завидев её, стоящие в очереди люди, и мужчины, и женщины, приветливо поздоровались с ней. И это было настолько искренне и дружелюбно, что Ворона почувствовала, как её подозрительность уменьшилась ещё на добрую треть. Да и чего ожидать от стариков да баб с детьми. Мужчин – здоровых и крепких, – в деревне и правда было мало. И те не выглядели богатырями. И, что особенно интересно – они все были безоружны!