Страница 87 из 123
Кто-то из бригады смахнул вдруг набежавшую слезу. Кто-то просто шмыгнул носом, как от попавшей в него пыли. Королев молча смотрел на закрывшуюся, минуту назад, дверь слесарки, и ни о чем в этот момент не думал: всё кончилось так внезапно, что невозможно было поверить в то, что, человек, с которым только вчера разговаривал, сегодня уже будет лежать в холодном морге.
Никто не хотел говорить. На людей словно напал страх, который лечится лишь молчанием. Странные ощущения испытывала вся бригада: многие потом говорили, что, когда они стояли около страшного стола, отмеченного смертью, то чувствовали чьё-то невидимое присутствие даже в пустой слесарке. Позже, на допросах, Никита и Тимохин, вспоминали, что им несколько дней подряд казалось, будто в помещении сильно пахнет сигаретным дымом, хотя никто из ребят никогда в жизни даже не пробовал курить. Они упоминали этот момент несколько раз, но следователи даже не вносили в протокол эту, ничего не значащую мелочь, списывая всё на нервное потрясение работников, которые, очевидно, впервые в жизни видели покойника.
В тот трагический для всей бригады день, медработник шел к себе, насвистывая какую-то веселую мелодию. "Наверное, есть повод", - думали многие сотрудники, проходившие в тот момент мимо него по коридору и невольно оглядываясь на коротконогого веселого человека. Они не часто слышали от него свит, или песни - в основном, он просто молча улыбался, когда шел по своей надобности, часто перебирая коротки ножками.
Медработник пришел в кабинет в прекрасном расположении духа. Если так на него влияет смерть, то каково же бывает потрясение этого человека от новой жизни. Он, правда, не испытывал еще этого чувства, так как на объекте никто и никогда не рожал, но, у медсестер, знавших его многие годы, поначалу складывалось впечатление, что с этим человеком не всё в порядке. Но потом, по прошествии некоторого времени, эти нюансы забывались, и медсестры видели в нем прежнего, "много улыбчивого", как они втайне выражались, человека.
- Валюша! - крикнул он, когда зашел в кабинет в тот самый день. - Принесите мне, пожалуйста, карту работника по фамилии П., а звать его Егором.
- Сейчас всё будет, Пантелей Эдуардович, - отозвалась Валюша, рыжая толстая девица, передвигавшаяся, тем не менее, быстрее многих худышек. Это несоответствие замечали многие, кто видел ее за работой, когда она помогала при операциях или, например, мгновенно заполняла карточки на компьютере, в свое время моментально его освоив.
Найдя требуемую карточку, она, подражая своего начальнику, то есть, улыбаясь до ушей, положила ему на стол обтрепанную брошюрку неизвестно каких годов, и отошла на метр от стола.
Доктор, продолжая улыбаться, посмотрел удивленными глазами на карточку, отчего его улыбка вдруг превратилась в зловещий оскал, живо напомнивший рыженькой Валюше американский ужастик с незапоминающимся названием, от которого она, в свое время, чуть не превратилась из рыжей в седую, где все вот также улыбались, когда в них вселялась некая сущность, которая потом всех убивала их же руками.
Она инстинктивно отошла еще дальше от стола.
- Это что еще такое? - спросил он таким злобным голосом, что Валюша чуть не осталась с приклеенной улыбкой до конца своих дней. Губы ее тут же опустились, превратив рот в рыбий, отчего личико мгновенно изменилось, выдав истинный возраст, который она так тщательно скрывала.
- Карточка, как вы просили, - ответила она дрогнувшим голосом.
- Какая, к чертям собачьим, карточка? Ей сколько лет, по-вашему? - он швырнул "брошюрку" на край стола. - Нет, вы не отходите - вы возьмите ее и посмотрите внимательно, в каком году ее завели?
Валентина посмотрела на дату оформления карты.
- Всё правильно: в этом году я ее сама заводила, три месяца назад, когда он к нам сюда прибыл, - ответила она, вжав голову в плечи, ожидая новой порции ругани.
- Почему вы не внесли ее компьютер, как полагается?! - вскричал доктор.
- Не знаю, - тихо ответила она, - по-старинке вышло, наверное, или компьютер не работал...
- А кто знает? - вновь крикнул он. - И что значит, по-старинке: вы забыли, где работаете?
Валентина не знала, что на это ответить, но что-то надо было сказать, и она сказала:
- Не понимаю, как могло такое получиться, но...
- Ну, что, что, что?! - заорал он. - Может, это Галечка, или Сонечка заполняли? - не унимался он. Его губы покрылись белой пеной, как у бешеной собаки. Руки Валентины невольно потянулись к своим губам, чтобы показать доктору, что у него не все в порядке с внешним видом, но он вновь так на нее глянул, что ее руки мгновенно опустились по швам.
- Я вам тут устрою комфортные условия: развели мне, понимаешь... - прошипел он, открыв, наконец, карточку, и набросав в ней несколько строк. - Потом внесите все в компьютер, и чтобы я подобного больше не видел. Сегодня же проверить все карточки, которые вдруг случайно завалялись, как это у вас всегда бывает. Не справишься одна, зови свою Софочку, Галечку, или еще кого - мне плевать, но чтобы здесь был идеальный порядок, понятно?!
Валентина кивнула. Ее била дрожь: никогда он, прежде, так с ней не разговаривал. Что могло его вывести из себя, она начала догадываться позже, когда переносила данные в компьютер. До нее вдруг тогда дошло, что это, скорее всего, смерть того молодого человека могла внести такие странные изменения в его поведение. Она, конечно, в первую минуту отмахнулась от этой догадки, но со временем, убеждалась, что так оно и было на самом деле.
Валентина печатала страшные слова о том, что слесаря удушили без помощи посторонних предметов, то есть руками. Она случайно сказала об этом девчонкам, и те, также случайно, сказали кому-то еще. Плавучая "деревня" ожила, и к вечеру поползи слухи, что Егора удушили свои же слесаря.
Свои "пять копеек" добавил и Валерий. Когда его, наконец, откачали, он, придя в себя, стал требовать одного из следователей, занимавшихся диверсиями на северной стороне "Цитрона". Тот пришел не сразу, полагая, что куратору новичков вряд ли что есть сказать по интересующему его делу.
- Добрый день, - сказал следователь, как только вошел в отдельную палату, где лежал Валерий.