Страница 12 из 123
- Тогда все тараканы к нам сбегутся, - говорил один.
- Не бойся - их давно здесь нет: радиация давно всех убила.
- А, может, совсем наоборот - вскормила? - отозвался третий спорщик. - Слыхали, на днях кто-то заявил, что все они живут в метро, и так же, как в крупных городах, достигают довольно внушительных размеров и изобилуют многообразием форм.
- Да ладно вам придумывать, Степан Викентьевич. Вы еще скажите, что обыкновенный таракан вдруг превратился в необыкновенного, скажем, гигантского краба...
- А что вы думаете - и скажу: да, таракан мог стать крабом, если дать ему жить рядом с морской водой, ежедневно облучая его малыми дозами радиации. Учитывая специфику работы наших лабораторий, не удивлюсь, что в метро уже выросло такое чудо-юдо, что, раз взглянув на него, вмиг забудешь и свое имя, и собственный идентификационный номер.
- Вы, разве, его еще помните, уважаемый Степан Викентьевич?
- Я всё помню! - воззрился тот разгневанными очами на своего визави. - Я всегда должен помнить свой номер. На всякий случай. Тем более... Тем более, в этом страшном месте.
- Почему же страшном, позвольте вас спросить? Вот мне, например, чрезвычайно комфортно работать под искусственным освещением семнадцать часов в сутки - я чувствую себя нужным коллективу, и, следовательно, не зря живу на свете.
- Вы сейчас смеётесь что ли? - чуть не плача отозвался Степан Викентьевич. - Какая может быть радость, когда сидишь на вулкане, да еще знаешь, что кроме участи смертника, нам здесь ничего не светит? - он дрожал от гнева, и готов был кинуться с кулаками на собеседника, но понимал, что двухметровый бородатый детина, профессор по микробиологии, Курт Люттэ, при желании, сомнет Викентьича в комок, и выкинет в окошко, нарисованное на стене комнаты.
- Этот спор мне положительно надоел, Степан. Давай-ка, лучше, в шахматишки перекинемся, а то опять не уснешь от нервов, - басом прогремел гигант на всю комнату.
Его товарищ странно дернулся при последних словах и пошел к своей тумбочке за шахматной доской.
Между тем спор в комнате не утихал: всем хотелось знать, что же будет со столовой, и кто, собственно, будет им приносить еду в таких количествах. По сути, предполагалось, что завтраком, обедом и ужином будут кормиться одновременно триста человек, а это не совсем легкая задача - три раза в день таскать еду в другой конец коридора, то есть, примерно, полкилометра.
- А почему столовку закрывают? - спросил Петрович у Люттэ.
Бородач к нему обернулся и сказал:
- Никто не закрывает нашу столовку - просто они временно отдают помещение под фармацевтическую минифабрику, потому что все тесты прошли успешное испытание, и теперь надо, в срочном порядке, приступать к изготовлению вакцины, а кабинетов не хватает.
- А где они будут еду готовить? - спросил кто-то из толпы.
- Не наши проблемы, - громко ответил бородач, - этим занимается администрация, поэтому не надо паники!
Тут его прервал Степан Викентьич, грозно сверкая очками и потрясая шахматной доской:
- Уважаемые коллеги, давайте уже расходиться по своим делам.
Петрович понял, что сказанное относилось больше к нему, чем к Люттэ. Он извинился и отошел в сторону. Чудесным образом все спорщики, следуя примеру "шахматистов", как по команде, стали расходиться по своим углам, берясь, кто за карты, кто за телевизионный пульт. Через пять минут в комнате наступила полная тишина - спорить было более не о чем: обо всем позаботится руководство, а остальное - суета.
Глава 9
На следующий день Королев вновь столкнулся с Наумочкиным, правда, тот куда-то страшно спешил, и, едва поздоровавшись, бросил на ходу:
- Позже поговорим, только напомните мне обязательно!
- О чем напомнить? - сказал самому себе Петрович, видя, как мелькает спина убегающего Наумочкина.
Когда он пришел в слесарку, Кульков был уже на месте. Рядом с ним стоял человек в военной форме, которому Кульков что-то горячо объяснял, а тот всё время вертел головой в разные стороны, будто вокруг него летала муха.
- Вот, кстати и он, - сказал Кульков, показывая рукой на вошедшего Петровича. - Знакомьтесь, это майор Орешкин, а это - Григорий Королев.
- Очень приятно, - отозвался офицер и протянул руку. Петрович пожал ее, и майор, попрощавшись с Кульковым, пошел на выход.
- За мной, пожалуйста, - сказал он Петровичу. Королев не успел даже поздороваться со своим начальником, а тот и не настаивал - лишь рукой махнул, иди, мол, скорее отсюда, а то...
Офицер шел впереди. Королев думал, что, наверное, ему не удаться поговорить с этим человеком по поводу того, куда они направляются, хотя он догадывался, что их путь лежит прямиком к метро.
Шли они быстро. Офицер, не оборачиваясь, шагал четким уверенным шагом, как на параде. Петрович еле за ним поспевал, но не жаловался.
Наконец перед ними показались широкие стеклянные двери с надписью "Вход строго по пропускам". Майор вставил пластиковую карту в щель считывателя, приделанного на двери, и, пропуская вперед Королева, закрыл за собою дверь. Они вышли на перрон, помеченный номером первым, о чем ясно говорил маленький желтый плакат с черной цифрой, свисавший с потолка. Потянулись скучные минуты ожидания электрички, когда они стояли за красной линией безопасности. Королеву хотелось как-то скрасить короткую скуку, и он решил слегка разрядить обстановку:
- А правда, что в тоннеле есть огромные тараканы в виде крабов? - задал он глупый вопрос майору, когда прошло минут пятнадцать после того, как они вошли в метро. Майор удивленно посмотрел на Королева, но промолчал. Как ни странно, Петровичу стало легче от того, что он выговорился таким вот образом, и, на сей раз, решил молчать вплоть до того момента, пока тот сам с ним не заговорит.