Ведьмина деревня

— А зачем к Тимуру пошла? — спросила Евдокия.

— Так я книги хотела забрать, — ответила девушка.

— Книги? — нахмурилась собеседница. — Ты же говорила, что по одной книге работала?

— Тимура я возвращала по одной, но в сундуке и вторая лежала. Я её не читала, но подумала, что обе надо уничтожить, — сказала Алёна.

— Они в сумке? — спросила женщина, будто прислушиваясь к чему-то.

— Да.

— Ты спокойно дошла до нашей деревни? — уточнила она, всматриваясь в Алёну.

— Не очень, — уклончиво ответила та, не желая возвращаться в лесной кошмар.

— Такие книги — это не просто страницы в переплёте, они многое в себе таят, — продолжала Евдокия, — на них могут быть наложены охранные заговоры, и даже бывают привязанные к ним сущности. Воспользоваться такими книгами могут только посвящённые. Передав свой дар, бабка Тимура открыла тебе доступ к колдовству, но, видимо, не передала ключей от хранителей своих книг.

— Хранителей? — удивилась Алёна.

— Их можно называть по-разному. Но они стерегут книгу от чужих рук и связаны с ней.

— Мне казалось, что в лесу за мной кто-то шёл, — проговорила девушка, содрогнувшись, и спросила: — Он хотел книгу? А что будет, если её уничтожить?

— Если правильно всё сделать, то хранители уйдут вместе с ней. И действия, что пришли в этот мир с помощью записанного там колдовства, потеряют часть своей силы. Но если что-то пойдёт не так — случиться может всякое, — ответила Евдокия.

Она внимательно посмотрела на сумку и попросила разрешения открыть. Алёна кивнула. Женщина развернула вещи и поморщилась.

— Тяжёлое на них бремя, — сказала она.

А Танюшка в это время увидела в сумке свою любимую куклу и протянула ручки, чтобы взять игрушку.

— Это твоё? — спросила Евдокия.

Девочка кивнула.

— Смотри, у неё всё платье запачкалось, — сказала женщина, указывая на подол кукольной одежды, — давай я постираю, в ароматных травах вымочу и после этого отдам тебе, согласна?

Танюша вопросительно посмотрела на маму. Алёна понимала, что дочка хочет забрать куклу прямо сейчас, но ей не хотелось давать ребёнку в руки то, что только что соприкасалось с тёмными книгами.

— Я тебе одну из своих куколок отдам, — продолжала Евдокия, показывая на полку у печки. — Тебе ведь они понравились.

Все присутствующие перевели взгляд в том направлении, куда показывала хозяйка. На полке сидели и стояли разные куколки-мотанки, созданные из лоскутов ткани и лыка.

Алёна залюбовалась прелестными куколками, которые были одна краше другой. А Танюша сразу же согласилась на предложение Евдокии.

Девочка подошла к полке и указала на куколку с большой красной косой.

— Это Веснянка, — объяснила хозяйка, — кукла, призывающая весну и дающая надежду и исцеление.

Она взяла свою поделку с полки, что-то пошептала над ней и отдала Танюшке.

— Играй с удовольствием, эта куколка тебе здоровья прибавит, — сказала она.

— А мне такую можно? — спросила Алёна, которая была вынуждена опуститься на стул, потому что ноги её совсем не держали.

— Тебе она пока бессмысленна, — ответила Евдокия, — с тебя сначала дурное снять надо, а потом благом наполнять. А ребёнок иначе устроен, жизнь в нём так сильна, что он дурное сам перемолоть может.

— На Танюшке дурное есть? — с тревогой спросила Алёна.

— Не такое, как ты подумала, — ответила женщина, — но мы это потом обсудим.

Пришедшие распрощались с хозяйкой и пошли домой.

Ночью девочка прижималась к матери и просила больше никогда не покидать её.

— Тебе было плохо с дедушкой и тётей Евдокией? — спрашивала Алёна.

— Нет, мне было страшно за тебя, — ответила дочка.

На следующий день Алёне нездоровилось. Она лежала в постели и не могла встать. Сказались усталость последних дней и переохлаждение. Но она была так счастлива, что ей никуда не нужно идти, что впервые за пять лет она может спокойно полежать, не беспокоясь за дочь, учёбу или работу.

За Танюшкой вновь пришла Евдокия, так как Степан уехал на смену. Девочка сначала не хотела уходить от матери, но местная женщина уговорила её, пообещав сделать вместе с девочкой несколько куколок-мотанок.

Это предложение ребёнку очень понравилось, и, поцеловав маму, Танюшка подошла к Евдокии.

Та, в свою очередь, поставила перед Алёной кувшин с водой и миску с едой.

— Пей, сколько сможешь, это вода заговорённая, начинаю готовить тебя к очищению. Начнём тебя из ямы вытаскивать, как Луна на убыль пойдёт, — сказала она.

Девушка благодарно кивнула. Лёжа на не самой мягкой кровати при тусклом свете лампы, она чувствовала себя лучше, чем в богатом доме свекрови или с Тимуром в последнее время. Потому что сейчас рядом были люди, которые заботились о ней, и рядом с ними она ощущала себя в безопасности.

Глава 21. Новая жизнь.

Жить в лесной деревне Алёне нравилось. Было непривычно спокойно и легко. Будто все проблемы остались за границей леса. Там, снаружи, бурлила жизнь, люди ссорились и мирились, ездили на работу, ругали власть и друг друга, а здесь всего этого не было.

Жизнь в лесных домиках текла размеренно. Жители были спокойны и дружелюбны. Да и какие могут быть разлады, если все придерживались одинаковых взглядов и нуждались друг в друге.

Девушка начинала понимать, почему здешние жители не хотят общаться с деревенскими и вообще живут замкнуто. Потому что им на самом деле хорошо, и всего хватает.

Лёжа в доме отца, Алёна радовалась, что наконец может расслабиться и не быть постоянно готовой к нападению. Только сейчас она прочувствовала, как тяжело ей было среди тех, кто осуждал её и постоянно искал причины, чтобы придраться или посплетничать.

Танюшка теперь целыми днями пропадала у Евдокии. Сначала это было вынужденно, так как Алёна плохо себя чувствовала, много лежала и не могла встать. Сказались переохлаждение в лесу и нервное напряжение последнего времени.

Каждый день девочка возвращалась от Евдокии с новой куколкой и играла с ней в разные игры — с участием домовых, леших, русалок. Алёна понимала, что все эти сказки дочке рассказывает ведунья, но не противилась. Танюшка была счастлива и начинала больше говорить, а не молчала, как в последнее время.

Но и свою старую куклу, которую ей подарил отец, девочка не забывала. Евдокия постирала для неё кукольную одежду, они вместе искупали пупса, и Танюша вновь начала спать вместе с любимой игрушкой. Ведунье это не нравилось, но пока она ничего не делала.

Когда Луна пошла на убыль, Евдокия попросила Степана заняться внучкой и забрала Алёну к себе в дом на пару дней. Танюша в этот момент очень внимательно посмотрела на маму и сказала:

— Я люблю тебя, мамочка, поправляйся! — и в этих словах было столько заботы и какого-то глубинного понимания, что у Алёны на глаза навернулись слезы.

Она обняла дочь и пообещала поскорее выздороветь.

— Возьми с собой книги да старайся не прикасаться к ним лишний раз, — сказала Евдокия Алёне.

Девушка пошла в сарай, куда положила книги, когда пришла жить к отцу. Взяла сумку за ручки и вновь почувствовала холодок, пробегающий по спине.

Они с Евдокией зашли в дом ведуньи, Алёну продолжала бить небольшая дрожь. Она чувствовала, что сейчас будет решаться многое в её жизни.

Предложив гостье сесть, хозяйка не спешила. Она разобрала стол, всю пищу поставила в кухонный шкаф. На удивлённый взгляд Алёна ответила, что нехорошо, когда еда стоит на виду во время проведения ритуалов.

— Пища всё впитывает, — сказала она, — поэтому, когда гадаешь или обряды проводишь — всё со стола убирай и в шкафчик ставь. Особенно хлеб и воду.

Алёна кивнула. Она хотела сказать, что больше никогда в жизни не будет заниматься колдовством, но промолчала, боясь обидеть женщину. Ведь помогать ей она собиралась именно таким образом.

Евдокия застелила стол белым ажурным платом, достала мешочек с деревянными дощечками и, раскинув их, сказала, что они могут приступать к очищению.