Друзья с Маяка

За несколько лет, которые Томми учился в этой школе, он успел определить, что учителя делились на два типа – те, кто перед началом летних каникул нагружает еще больше обычного, отчаянно пытаясь впихнуть в головы учеников всю незавершенную программу, и те, кто прекрасно понимает бесполезность подобного перед длинным периодом свободы и ветра в этих самых головах. Мадам Гринуар относилась ко вторым, и поэтому она не стала начинать объяснять новые грамматические и литературные премудрости, а вместо этого предложила ученикам написать сочинение на тему, чем бы они хотели заняться в предстоящие летние месяцы. Вот тут Томми было где развернуться. Он перевел взгляд вперед и некоторое время созерцал пространство перед собой, а потом отчаянно зацарапал металлическим пером по бумаге, делая помарки, перечеркивая и вновь продолжая писать. Сидевшая рядом Элис, сама вычерчивая аккуратные строчки, временами поглядывала на него, поражаясь увлеченности процессом, которую Томми так редко демонстрировал в школе. Творческие задания на свободную тему всегда были хорошим способом для мальчика поднять общую оценку по предмету, но, к сожалению мадам Гринуар, в отношении грамотности он не мог похвастаться тем же. Иногда, закончив писать раньше, Элис бросала украдкой взгляд в его работу и шепотом поправляла несколько сразу замеченных ошибок. Однако, если в этот момент мальчик был погружен в процесс, он лишь отмахивался от подобных пустяков.

«Кто будет обращать внимание на пару не тех завитушек, – говорил он ей как-то, – надо смотреть в суть! А с теми, кто занимается блохоискательством, я все равно дело иметь не собираюсь!» Элис лишь качала головой, продолжая следить за его орфографией. Но с Элис-то он всегда хотел иметь дело, в отличие от орфорграфии!

***

В этот прекрасный солнечный день в булочной «На Краю Света» была лишь одна маленькая тучка. Жаннет, сменившая Мари почти вовремя, деловито принялась за дело, сегодня уже не сокрушаясь о своих домашних неудачах. Но по ее виду можно было заключить, что они не завершились.

– Я сожгла суп… – тихо призналась художница подруге, когда та высунула нос из кухни, чтобы все-таки допытаться о состоянии Жаннет.

Мари посмотрела с некоторым подозрением.

– Что сожгла?..

– Ну, суп же! Суп! – всхлипнула та и быстро утерлась краем рукава.

– Ты хочешь сказать, что он выкипел?..

– Да, – она еще раз шмыгнула своим слегка вздернутым носиком, – весь… вместе с кастрюлей. И мой суп, над которым я старалась все утро, стал угольками, насмерть прилипшими к ее дну!

– Но как это возможно? – все еще не верила своим ушам Мари, – может, это было рагу?

– Да нет же! Это была полная кастрюля супа! Ну что ты на меня так смотришь… Я… просто работала над картиной всю ночь, потом поставила суп и решила прилечь ненадолго… Но что сидеть на кухне, если он и сам может вариться? А потом я встала, а на кухне дым и вот… кастрюля вся черная…

Мари утешающе приобняла подругу, стараясь спрятать улыбку в уголках губ.

– Ну, бывает…

– Да? Бывает? У кого, скажи на милость, еще такое бывает, кроме меня?!

На этот вопрос девушка затруднилась ответить и лишь еще раз погладила подругу по плечу.

***

Закончив раскладывать посылки, Анри решил, что пришло время кофе. Он даже подумал, а не сходить ли ему в булочную, где сейчас дежурила Жаннет, и на правах мужа съесть там пару кусочков какого-нибудь пирога. Недавно Мари завела новую традицию под названием «Пирог дня», и в обеденное время в булочной увеличивался поток покупателей. Разумеется, он не достигал такого пика, как в утренние часы – самые горячие в прямом и переносном смысле для пекарни, – но был весьма ощутим. Обычно в это время на подмогу Мари приходила Жаннет. Пироги дня были как правило сытными, например, с молодым картофелем и козьим сыром, с тушеным шпинатом и орехами, с какими-нибудь корнеплодами в необычном соусе… Но важной составляющей успеха являлась неизвестность – заранее содержание пирога не сообщалось.

Время обеда, правда, давно прошло, и, возможно, подумалось Анри, все пироги уже разобрали, но в пекарне всегда был большой выбор. К тому же обед у Анри сегодня выдался странный. Жаннет забежала на почту, когда работа была в самом разгаре, быстро чмокнула мужа в щеку и, оставив какой-то сверток на столе, унеслась в булочную. Вид у девушки был подозрительно виноватый. И учитывая, что прошлого дня произошло нечто подобное же, Анри призадумался.

Художница никогда не владела мастерством прятать свои эмоции, отражавшиеся на ее личике, как в зеркале. К тому же Анри успел за время их знакомства хорошо изучить будущую супругу. И теперь имел все основания для беспокойства. В свертке он нашел два небольших бутерброда с бужениной и все. Такой обед, впрочем, был вполне привычен для периода его холостяцкой жизни. По утрам он заворачивал его себе сам или это делала мама. Теперь же, будучи женатым мужчиной, он временами, если успевал, уходил обедать домой. В такие дни Жаннет старалась что-то приготовить. Поначалу все шло неплохо, хотя потом и пришлось отказаться от идеи совместных завтраков, однако теперь под угрозой, кажется, стояли и обеды.

Когда Анри уже собирался перевернуть табличку на двери почты и прогуляться до булочной, ему вдруг на глаза попалась небольшая стопка неразобранных конвертов, лежавшая на дальнем конце стола. «Как же я их с утра не заметил?» – удивился он и решил не откладывать незавершенное дело. Молодой почтальон внимательно разложил конверты по адресам, отодвинув в сторону лишь один. Задержав на нем взгляд дольше, чем на остальных, и тяжело вздохнув, не пошел в булочную. На конверте значилось:

От: Ксавье Маран

Куда: Маяк, Городок-вниз-по-холму.

Адресатом была Жаннет.

***

Все трое стояли босиком на песке и разглядывали только что законченный борт лодки.

– Значит, так, – изрек Томми, – тогда Сэм будет тиммерманом2…

– Чего это тиммерманом? – перебил его Сэм спокойным голосом, – если уж ты собираешься быть капитаном, то тогда я – штурман.

– Ну хорошо, – согласился Томми.

– Подождите, – возмутилась Элис, – а я что, должна быть обычным матросом, только на том основании, что я девочка? А ничего, что я все расчеты делала? И если уж на то пошло, то мне больше достает знаний для штурмана. Я из вас лучше всего занимаюсь на уроках мадам Жерни.

– Из того, что ты лучшая на уроках мадам Жерни, еще не следует, что ты должна быть штурманом, – парировал Томми, – можешь быть боцманом, хочешь?

– Ага, то есть теперь я по хозчасти? – голос девочки все еще звучал немного обиженно.

– Ну ты же аккуратная и все такое… – развел руками мальчик.

– Да пусть будет штурманом, – вдруг сказал Сэм, глядя в песок под ногами, и, пожав плечами, добавил, – я согласен на боцмана.

– Ты карты-то читать умеешь? – Томми все еще с сомнением поглядывал на Элис.

– А интересно, – прищурила глаза девочка, – почему ты Сэма об этом не спросил, когда штурмана ему отдавал?

– Мы «Фрегат» в какой цвет-то в итоге красить будем? – прервал их Сэм, и все снова перевели взгляды на лодку.

Сэм был на год старше Томми и Элис, но учился вместе с ними, поскольку родители поздно отдали мальчика в школу, да и классов в ней было не так много, и порой в одном могли заниматься близкие, но не одинаковые по возрасту дети. Мальчик был довольно высок для своих лет, внешностью во многом походил на отца, темноволосый и темноглазый, он так же, как отец, не любил затянувшихся споров, и только если считал что-то действительно важным, стоял на своем. Элис же была младше, да к тому же девочка – значит, ей стоило уступить – так считал Сэм, отдавая ей роль штурмана. Впрочем, она ведь и сама ввязалась в препирательства с Томми, и Сэм никак не мог понять, почему эти двое так часто спорили. Но отчего-то ему было немного грустно, что Элис никогда так не спорит с ним.

2

Тиммерман – старший корабельный плотник.