Соседи

О своем обещании он помнил, но надо было сперва осмотреть Рену, а выкроить для этого два-три часа не было никакой возможности.

Сева катал его на прием к министру, на симпозиум, на конференцию. Мотался вместе с ним по столице целых полторы недели, пока не добился своего и не привез его к себе в Скатертный.

— Ну что ж, прекрасно, — сказал Крутояров, осмотрев Рену. — Я, конечно, не маг и не кудесник, но хотел бы заручиться вашей, девушка, волей к выздоровлению. Способны ли вы ради успеха ежедневно преодолевать боль и усталость? Главное-то — не операция, а физкультура после нее, ежедневный, упорный тренаж.

— Еще бы, доктор! — взмолилась Рена. — Только бы поскорей!

— Раньше осени все равно не получится. Такие операции лучше всего делать осенью. Так что, — Крутояров записал что-то в толстом американском блокноте, — пятнадцатого сентября в восемь ноль-ноль утра жду вас в Уфе, в своем кабинете.

Ранней весной стало известно, что Надежда с Валериком примерно к Первому мая переедут в новую квартиру.

В тот день она договорилась с Валериком встретиться возле его школы.

Сразу же увидела Валерика, он стоял, лениво опершись об ограду, и она вдруг удивилась, до чего статен, широкоплеч, уже не мальчик, не подросток, почти юноша...

Валерик увидел ее, махнул рукой, улыбнулся.

— Пошли, — сказала Надежда.

— Пошли, — кивнул Валерик.

Они перешли на другую сторону и почти тут же наткнулись на «Волгу» с зеленым огоньком.

— Кутить так кутить! — Надежда подняла руку, такси остановилось. — Давай, мальчик, влезай...

— Вы — первая, — вежливо произнес Валерик и, нажав на кнопку, открыл дверцу машины.

Такси ехало долго, по нескольку минут выстаивая чуть ли не возле каждого светофора. Валерик подумал: «Лучше бы на метро, давно бы доехали...»

Но все кончается когда-нибудь, позже или раньше. Эта общеизвестная истина, само собой, оправдала себя и на этот раз.

Машина остановилась возле новехонького, розово-карминного цвета девятиэтажного дома с косо построенными лоджиями и блистающими на солнце стеклами окон.

— Вроде приехали, — сказал шофер.

— Приехали, — согласилась Надежда.

Задрав голову, Валерик оглядывал дом.

— Нравится? — спросила Надежда.

— Ничего, — ответил Валерик. — Только, конечно, если бы этот дом был не в Теплом Стане, а, скажем, у Никитских ворот, вот тогда все было бы замечательно.

— Ничего, привыкнешь, — сказала Надежда.

Вспомнила: декан их института, узнав, что Надежда будет жить в Теплом Стане, вдруг пропел неожиданно визгливым голосом: «Мне стан твой понравился теплый...» И сразу же сконфузился, увидев расширенные от удивления Надеждины глаза.

— Лифт еще не включен, — сказала Надежда. — Как, пешком дойдем?

— Спрашиваете!

Валерик вошел в подъезд, спросил, полуобернувшись:

— На какой этаж бежать?

— На самый последний.

— Есть такое дело!

Перепрыгивая через две-три ступеньки, он мгновенно, не останавливаясь, побежал наверх. Надежда шла вслед за ним.

«Или лестница удобная, или я еще вроде бы не состарилась окончательно, — с удовольствием подумала она. — Ни разу дух не перевела...»

Валерик стоял, ожидая ее, на площадке девятого этажа.

И снова Надежду поразило его разом возмужавшее, уже по-юношески твердо очерченное лицо.

— А вы, тетя Надя, оказывается, уже успели замок врезать? — спросил Валерик.

— Как видишь.

Надежда достала из сумочки ключи, открыла дверь.

Квартира была абсолютно пустой, и потому, должно быть, казалась очень просторной. Две комнаты в разных концах коридора, большая кухня, широкие окна и лоджия, опоясывающая кухню и обе комнаты.

— Как? — спросила Надежда.

Валерик ответил:

— Хорошо — не то слово, изумительно, прекрасно, чудесно, одним словом, все превосходные степени, сверху донизу!

— Мне тоже здесь нравится, — сказала Надежда.

— Как только мы переедем, я тут же все как следует здесь оборудую, — заверил Валерик.

— Хорошо бы кухонный гарнитур купить, — заметила Надежда.

Он произнес начальственным тоном:

— Со временем. Только не растранжирьте все свои деньги!

— Постараюсь, — согласилась Надежда. Подумала: «Мне нравится подчиняться ему, словно это мой родной, вдруг разом ставший взрослым сын...»

А Валерик между тем, расхаживая по комнатам, распоряжался:

— В большой комнате будете, конечно, вы, тетя Надя, ваш книжный шкаф я поставлю в угол, а здесь, в нише, поставлю вашу тахту...

— Я не хочу брать сюда книжный шкаф, — сказала Надежда.

— А книги куда хотите ставить? На полки?

— Да, хотелось бы.

— И мне бы хотелось. И чтобы полки стояли одна над другой, немного косо, а между ними пустить вьющиеся растения, плющ или вьюны, правда, красиво?

— Правда.

— А полки надо бы чешские.

Надежда улыбнулась:

— Верно. Откуда ты все знаешь?

— Я хозяйственный по натуре.

Надежда подошла к широкому окну в большой комнате, раскрыла его.

Безоблачное синее небо как бы вплотную придвинулось к подоконнику.

— Не привыкла я жить на такой высоте, — сказала Надежда.

— А я тем более, — отозвался Валерик. — Но здесь хорошо, воздух чистый, словно в деревне. Жаль только, что вам на работу далеко, долго придется добираться...

— Ладно уж, как-нибудь доберусь...

— Стало быть, так, продолжим наши проекты, — Валерик повернулся к Надежде. — Ваш книжный шкаф я, таким образом, забираю к себе в маленькую комнату, а вам с этого дня начну подыскивать чешские полки.

Надежда улыбнулась. Можно подумать, что он старший, а она младшая его сестра, что ли...

— Где ты собираешься покупать книжные полки? — спросила она.

— Побываю в нескольких мебельных магазинах, — ответил Валерик. — Поскольку у меня все-таки времени побольше, чем у вас.

— Ну а как же быть с кухонным гарнитуром?

— Кухонные гарнитуры большей частью бывают на улице Чернышевского, там есть такой мебельный магазин. Есть гарнитур «Весна», очень красивый, два шкафа, подвесные полки, стол со стульями, но это дорого, хочу поискать подешевле...

— Мы не так богаты, чтобы покупать заведомо дешевые вещи, — изрекла Надежда истину, заученную с ранней юности. — И потом, ведь это все не на один день, не на месяц и даже не на год. Так что постарайся купить то, что наиболее практично, а следовательно, и по-настоящему хорошо.

— Как скажете, — согласился Валерик. — Вы, тетя Надя, хозяйка, ваше слово решающее...

Надежда села на подоконник, он пристроился рядом.

— В лоджии у нас будут ящики с землей, а в ящиках или дикий виноград, или плющ. Вам что, тетя Надя, больше нравится?

— Мне все равно, — ответила Надежда.

— Моей маме тоже всегда было все равно, — сказал Валерик.

Он редко говорил о матери, и сейчас, мельком взглянув на него, Надежда заметила, как вдруг мгновенно потемнели его глаза.

«Он скучает по ней, — догадалась Надежда. — Немудрено, как же иначе...»

Как бы разгадав ее мысли, Валерик сказал, по-прежнему глядя через плечо вниз:

— Мне мама иногда снится, подходит ко мне, что-то говорит, я всегда утром забываю, что именно...

— Ты скучаешь по ней?

Он кивнул.

— Даже сам не ожидал, что буду скучать. Бывает, иду по улице и ловлю себя на том, что разговариваю с ней. Я ей говорю: «Как же ты могла променять всех нас на хиляка?» А она... Он оборвал себя, потом начал снова: — А она говорит: «А если я его люблю?» А я говорю: «Его нельзя, невозможно любить», а она опять свое: «Люблю, и все тут, и хоть стой, хоть падай». Я и за себя и за нее говорю, спрашиваю, отвечаю, спорю, ругаюсь...

— У меня тоже есть такая привычка, — сказала Надежда.

Когда-то, когда она рассталась с Артемом, ей случалось часами мысленно беседовать с ним. Так продолжалось очень долго, особенно по ночам, в ту пору ей изрядно досаждала бессонница, она лежала в темноте, вперив глаза в незанавешенное окно, и спорила, убеждала, ругала, оправдывалась, все вместе, спрашивая за себя и отвечая за него...