По следу некромантки

– Я видел, как ты поднял платок, — сказал Миклад. — Ты ведь не выкинул его?

Уртан не ответил. Вместо этого спросил:

– Есть хочешь?

Ловец осклабился:

– Я бы лучше выпил.

Выражение его лица стало почти злым. Он смотрел на Уртана пристально и немного с вызовом, как бы говоря: ну, давай, скажи, что я мал ещё для подобных просьб.

Однако плотник лишь пожал плечами и двинулся к погребу, по дороге задёрнув занавеску, отделявшую комнату от мастерской. Вернулся он с двумя стаканами и высокой бутылью, почти доверху забитой маленькими красными ягодами. Жидкости в бутыли тоже было под завязку, однако, учитывая количество ягод, можно было с уверенностью сказать, что её там не так уж много. Миклад сморщил нос.

– Это из клюквы?

– Из брусники, — спокойно ответил Уртан. — Там, где я родился, брусничная наливка пользовалась большой популярностью. За клюквой мало кто решался ходить — у приреченских болот была дурная слава… Будешь?

– Ну, раз ничего другого нет…

Уртан молча разлил красноватую жидкость по стаканам. Как Миклад и ожидал, после этого её осталось меньше половины.

Наливка оказалась приятной на вкус, но совсем не крепкой. Не такой, какой, по мнению Миклада, должен был восхищаться мужчина, знавший толк в хорошей выпивке. Поэтому он ничего не сказал. Вместо этого заметил:

– Она ведь тоже была из Приречья. Эта девка.

– Я помню. Я её никогда не видел, если ты об этом. Приречье — большой край. Даже в селе, где выросли мы с Кантеей, я далеко не всех знал в лицо.

Миклад насупился ещё больше и снова глотнул наливки. Он действительно давным-давно навёл справки о Миене и поделился информацией без утайки с бывшим боевым товарищем. Который, как он надеялся, всё-таки перестанет быть бывшим и вернётся в ряды ловцов. Почему Микладу так этого хотелось, он не мог объяснить. Возможно, дело было в том, что его по-прежнему жёг огонь мести, который всё никак не хотел утихнуть, и он надеялся, что Уртана он тоже жжёт, только тот никак не хочет в этом признаться. Во время первых потасовок в Тиугаре от руки некроманта погибла мать Миклада, Уртан тоже потерял родного человека по вине этих выродков, а значит, он, Миклад, не одинок в своей ненависти. Ведь нельзя же не ненавидеть после такого!

– Куда они могли деться, как ты думаешь? — продолжал он гнуть своё.

– Без понятия. — Уртан рассеянно постучал пальцем о свой стакан. — Правда, есть у меня кое-какие соображения…

– Да? — оживился Миклад.

– В тот вечер я видел странное мерцание среди деревьев. Очень яркое. Я долго думал о нём. Сначала я не придал ему значения, но потом стал размышлять, и это навело меня на мысли.

– Мерцание? — Парень нахмурился. — Как костёр?

– Нет. Костёр жёлтый, а оно было белое, ярко-белое, как луна в безоблачную ночь. Только не на небе, а внизу, в лесу. Ты никогда не слышал о таком?

Миклад покачал головой, снова начиная раздражаться. Он относился к Уртану с большим уважением, и когда тот вёл себя глупо, это выводило парня из себя. А разговоры о мерцании были ничем иным, как глупостью. Ну, может, некромантки проводили какой-нибудь свой тёмный обряд, а может, вообще померещилось тебе… зачем об этом вообще упоминать?

– Древние называли это явление Оклегонь. Отсюда потом появилось имя…

– Оклегон?! — Миклад, догадавшись, к чему он клонит, так и подскочил. — Негодяйки сбежали в Путешествующий Мир! Тогда мы их никогда в жизни не найдём… Если, конечно, сами не увидим портал.

– Говорят, этот свет загорается только для того, кто совсем теряет надежду, — напомнил Уртан со странной, отстранённой интонацией. — И если это действительно был Оклегон, значит, некромантки её потеряли, и это был их шанс спастись. Возможно, они им воспользовались, возможно, нет… вряд ли мы когда-нибудь узнаем. Одно мы можем утверждать наверняка: они были в отчаянии.

– Ещё бы! — процедил Миклад. — Мы их почти нагнали! Знать бы наверняка…

– Боюсь, что две отчаявшиеся женщины не кажутся мне слишком привлекательной добычей, — заметил Уртан. — Если они не ушли, и если я когда-нибудь встречу их, то скорее всего уничтожу. Потому что я чту память своей невесты. Но гоняться за ними я не собираюсь.

Миклад скривился. Всё-таки он ошибся в этом человеке. Уртан куда слабее духом, чем кажется. А если он прав, то вообще всё было бесполезно. Искать тех, кто прячется от тебя в другом мире, глупо. Несуществующие люди не оставляют следов.

– В любом случае, спасибо, что поделился со мной инструментами. Быть начеку не помешает. Тем более, я действительно когда-то был ловцом.

– Только об этом здесь никто не знает, — заметил Миклад сердито. — Как тебя здесь зовут? Тан?

– Тан. — Уртан неожиданно улыбнулся. — Так меня звали когда-то родители… Но их больше нет, так что никому не придёт в голову связывать это имя со мной. Наверное, ты прав, и опасности для меня не существует… Однако ничего нельзя исключать. Буквально вчера ко мне забрались двое воров. Когда я вернулся домой и спугнул их, они как раз перерывали кладовку. А в кладовке, помимо прочего, лежала моя куртка с вышитой на ней лапой…

Миклад только хмыкнул, почти презрительно. Можно подумать, какой-то воришка будет докладывать «Марге» о подозрительных куртках!

– В любом случае, подумай, — сказал он, со стуком ставя на стол пустой стакан. — Даже если ты не собираешься гоняться за этой Миеной, то некромантов в округе и без неё вполне хватает. Они окончательно рехнулись и могут убить простого человека, безоружного и никак им не угрожающего. А даже если нет… скоро это будет неплохим способом заработать. Я же тебе говорил: новый указ…

– Я помню, — сказал Уртан.

– Тогда бывай.

Миклад встал из-за стола и покинул лавку, ощущая горькое разочарование.

***

У Миены начиналась новая жизнь. Работу в пекарне нельзя было назвать лёгкой, однако они с Аряной быстро научились ставить опару и замешивать тесто, стали различать, в какой момент в печь нужно ставить кренделя, а когда — караваи. В рабочей кухне всегда было жарко, хотелось то и дело выбегать на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, и Миена с ужасом думала о том, что будет летом. С детства привыкшая к ранним подъёмам, она открывала окошечко лавки, когда солнце ещё только-только поднималось над горизонтом. Скромная девушка с короткой стрижкой на не в меру курчавившихся волосах, по сравнению с которыми длинная белая шея казалась какой-то очень уж тонкой и беззащитной, быстро приглянулась жителям Грома.

Врать про Дальновейск не пришлось. Лиранта всем говорила, что Арна и Мия — её внучатые племянницы, которые какое-то время поживут в пекарне. А откуда они приехали, зачем — это уже лишние подробности, на которые у покупателя не остаётся времени, когда он затоваривается крендельками и свежими караваями, а сзади напирает длинная очередь страждущих.

— Не их это дело, — ворчала Лиранта, сердито перебрасывая ком теста с одной маленькой сильной руки на другую. — Приехали и приехали. Тётушку навестить. И всё.

Со временем Миена стала подозревать, что «тётушка» о чём-то догадывается. Но поговорить начистоту она не решалась: за время их жизни в Оклегоне некромантов, кажется, вообще перестали считать за людей. Убийство некроманта теперь не являлось преступлением, зато преступлением являлось укрывательство: и это означало, что если Лиранта понимала, кому даёт приют, то она была в опасности.

Впрочем… с чего ей было понимать? Девочки старались вести себя очень осторожно, и даже Аряна согласилась заплетать косу, которую недолюбливала со времён Порога.

В целом жизнь в Громе Миене нравилась. Она наконец-то могла выдохнуть — хотя бы в какой-то степени. Нравилось спокойное, тихое течение жизни, наполненной трудом, ни к чему не обязывающими разговорами, короткими поездками к мельнику, живущему на холме близ одной из окрестных деревушек… Иногда Миене приходило в голову, что это может быть затишье перед бурей, однако она гнала эти мысли прочь. В конце концов, разве не учили её в Пороге, что нужно уметь всегда и во всём находить радость? Разве не говорили, как это полезно для некроманта?