Страница 33 из 37
Позвонила сыну.
— Мама, у нас все нормально! — голос звучал как из другой галактики, да и то, Сахалин — не ближний свет. — Скоро опять в рейс. Старший учится хорошо, а младший — бандит, опять кошку в космос запускал. Все хорошо!
— Почему сам долго не звонил? — спросила она.
— Мам, плохо слышно... Связь барахлит... Пока, ма!
Она улыбнулась, покачала головой. Связь... Выросшие дети живут своей жизнью, и связь через незримую пуповину становится все слабее, слабее. Это нормально. Зато ее связь с Домом все крепла. И она уже будто бы слышала Зов — отдаленные голоса тех, кто ждал ее дома. От этого Зова в душе разгоралось тихое сияние.
В субботу она поехала в церковь, отвезла туда два баула с хорошими вещами — для нуждающихся, поставила свечи за упокой и за здравие — этот ритуал всегда приносил ей успокоение. Отстояла службу, потом побродила от иконы к иконе, постояла, прислушиваясь к себе. Было хорошо и покойно. Ни тени сомнения. Все правильно, домой!
— Уже уходите? — спросил кто-то совсем рядом.
Она обернулась, увидела седенького старичка с выцветшими голубыми глазами.
— Нет, еще немного побуду, — слегка удивленно ответила она. — Нечасто бываю в храме, знаете ли...
— Я не Храм имел в виду, — заморгал старичок. — Вы... домой собрались, да?
— Как вы узнали? — повернулась к нему она.
— Вы светитесь, — сообщил старичок.
— Свечусь? это видно?
— Ну да. Только не всем. Я вот тоже собираюсь — мне видно.
— Вы тоже?
— Разумеется, деточка. Мне пора. Но вот вам вроде бы рано? Вы еще так прекрасно молоды!
— Не так уж и молода. Но, по-моему, возраст тут ни при чем. Я просто чувствую завершение. Понимаете, как будто сделала все, что обещала. И мне больше нечего тут делать — все будет повторением, копией. Вы меня понимаете?
— Понимаю, — покивал старичок. — Неужели раздали все долги?
— Все, — улыбнулась она. — Всех поняла, всех простила, всех возлюбила. Все дела закончила. Всех поблагодарила. Дети выросли. У мужа другая семья, там все хорошо. Мне правда пора, я знаю.
— Милая моя, вы и правда готовы, — изумился старичок. — Так редко встретишь среди молодежи такую глубину понимания. Большинство на мой вопрос сразу подумало бы о деньгах...
— И денежные дела привела в соответствие, — утешила его она. — Все как следует! В понедельник отбываю.
— А как вы можете знать, что именно в понедельник? — живо заинтересовался старик.
— Я так решила, — объяснила она. — Удобный день. Впереди целая рабочая неделя. Все всё успеют. А то под выходные неудобно, не находите?
— Молодец вы, — завистливо сказ ал старичок. — А я вот не знаю, когда отбывать. Хоть и старше...
— Ничего, — ответила она. — Может, еще придет осознание.
— Может, и придет, — согласился старичок. — Может, там, Дома, встретимся? Кто знает... Но вот скажите, почему вы решили возвращаться, а? Раньше времени, раньше срока?
— Я здесь была в командировке, — мягко сказала она. — Сделала все, что могла, все, что была должна, все, что хотела. Зачем мне больше тут быть?
— Но тогда почему же другие... — начал было старичок, но она его перебила:
— Потому что другие боятся. А я — нет. Я знаю, как это происходит и что меня ждет там.
— А я вот боюсь... — тихо сказал старичок и виновато опустил глаза. — Все равно что-то держит. Хоть и пора...
— Удачного вам возвращения, — от души пожелала она и поехала домой.
Остаток субботы и воскресенье она отдыхала, гуляла, позвонила всем друзьям и близким, поговорила, послушала. Погоревала над бедами, порадовалась удачам. Искренне, от души.
Затем она тщательно выбрала одежду для путешествия, отгладила. Поставила рядом туфли. Полюбовалась. Ей все нравилось.
Еще раз зашла к соседке, спросила, не потерялись ли запасные ключи, и сказала зайти в понедельник, проверить квартиру. Соседка обещала.
Заварила себе чаю со смородиновым листом, с удовольствием почаевничала. Телевизор не включала, только тихую музыку. Зов усиливался, теперь в общем бормотании голосов она уже различала отдельные. Вот вроде бы мама говорит... А это — Инка, подруга. Вот уж десять лет не виделись. Ну ничего, уже скоро... Домой!
Она потушила свет, легла в постель и начала расслабляться. Усиливать Зов, приближать его. Словно ухватилась за незримую ниточку и подтягивалась за нее.
— Тася, Тасенька! — это мама... — Не бойся, я встречу!
— Таська, я тут! Давай, не дрейфь, это быстро! Рожала же, знаешь! Ну так и тут так же! — это Инка. Всегда любила командовать и разъяснять. Ничуть не изменилась!
— Таисия, ты не напрягайся, — это отец. Строгий был, бригадир, наставник молодежи. — Как только сумеешь расслабиться до нужного уровня — так и получится. Тут главное что? Как бы слиться, раствориться!
— Иди на свет, доченька, — звала мама. — На свет. Ты увидишь.
Она слушала всех, улыбалась и выполняла все, что ей советовали.
Расслаблялась, растворялась, ждала, когда появится свет под закрытыми веками. Вскоре увидела, потянулась к нему, но не телом, а сознанием. Свет то становился ярче, то тускнел, то приближался, то отдалялся. Но она не торопилась — знала, что надо просто продолжать.
Всплывали разные воспоминания из ее жизни. Плохое и хорошее, восторг и отчаяние, взлеты и падения, встречи и разлуки, потери и приобретения. Но все это давно было обдумано, понято, принято и отпущено — стало просто кадрами в бесконечном фильме «Житие Таисии».
Воспоминания проплывали все быстрее, потом понеслись, стали сливаться в одну пеструю ленту — слева и справа, сверху и снизу, образуя тоннель. И она уже не понимала: то ли тоннель несется ей навстречу, то ли она — по тоннелю. Было ни капельки не страшно — только захватывало дух, как в детстве на аттракционах.
А в конце тоннеля сиял, расширялся свет — ослепительный, но не ослепляющий: яркий, но в то же время мягкий, и такой маняще приятный, что хотелось купаться в нем, как в море. «Или в околоплодных водах?» — мимолетно подумалось ей. Мысль мелькнула — и тут же исчезла: какая разница? Она устремилась на свет, но тоннель все длился и длился, и казалось, что ему не будет конца. Хотя она точно знала — переход по-другому невозможен, просто надо лететь и лететь, и когда-нибудь тоннель кончится.
Он и кончился неожиданно, как будто оборвалась кинопленка. И она оказалась в Свете, повисла, не чувствуя тела, как в космосе.
Смотрела во все глаза сквозь закрытые веки — во все стороны только ровное золотое сияние, которое вместе с дыханием проникало внутрь и распространялось по жилам, делая ее такой же золотой. Она точно чувствовала себя как младенец в утробе матери — спокойно, безопасно, тепло и уютно. Полуявь, полусон...
— Приветствую тебя. Ты уверена, сестра? — спросил ее голос, который был одновременно и тихим, и громогласным — словно шепот раздавался на всю Вселенную.
— Я завершила дела. Я хочу вернуться, — ответила она. Вернее, подумала, потому что говорить у нее не получалось — она уже не чувствовала губ, языка, лица, все растворилось в золотом сиянии.
— Что ты принесла с собой? — продолжал голос.
— Любовь, только Любовь. Ничего, кроме Любви! Бог есть Любовь, и я хочу слиться с целым! Я так долго к этому шла...
— Твое задание выполнено. Командировка завершена. Слияние возможно. Ты можешь войти, — после короткой паузы констатировал голос.
И золотая завеса распахнулась перед ней, открывая удивительные, фантастические и полузабытые просторы ее Дома.
...В понедельник зашедшая соседка нашла ее, заголосила, забегала, стала звонить в разные места.
А в четверг с ней прощались.
— Господи, да что же это! Совсем еще не старая, и ведь ничем не болела! — всхлипывая, говорили провожающие.
— Да, и в последнее время такая счастливая была! В отпуск собиралась! Ну надо же!
— Да нет, не в отпуск, а Домой! На историческую родину! И вот ведь как вышло...
— Человек предполагает, а Бог располагает...