Реквием

— Это был ад, спать наверху, зная, что ты там. Так близко. Я заставлял себя кончать каждую ночь, представляя все то развратное дерьмо, которое мог бы сделать с тобой.

— Черт. Тео…

— Ты хочешь меня? Тебе нужно только слово сказать, — грохочет он.

— Да. Боже, да! Прошло почти две недели с тех пор, как… с тех пор, как мы виделись в последний раз. — Господи помилуй, почему так трудно сказать ему это? — Я подумала, что, возможно, я не была… такой же или… что-то в этом роде. Что раньше я была лучше. Подумала, что ты не хочешь меня, потому что я так непохожа…

Губы Тео сталкиваются с моими. Воздух в моих легких тяжел, как свинец; его из меня не вытолкнешь. Никакого втягивания свежего воздуха. Мои мышцы напряжены, застыли и не реагируют. Я, блять, не могу пошевелиться. Кровь шумит в ушах, когда Тео обхватывает мое лицо, удерживая неподвижно, когда раздвигает мои губы и скользит языком по моим зубам.

У него вкус мяты, сахара и холодного горного воздуха. Электричество оживает в моих венах, потрескивая, брызгая, покусывая мои нервные окончания, пробуждая меня к жизни. Секунду спустя я вцепляюсь в парня, запускаю пальцы в его волосы, целую его в ответ, отчаянно желая быть ближе к нему, чувствовать каждую его частичку, прижатую к моему телу, чувствовать его руки на моей коже, под моей рубашкой, его ладони на моей обнаженной груди, его пальцы, впивающиеся в мою кожу.

Блять.

Блять.

БЛЯТЬ!

Если не успокоюсь, то у меня начнется гипервентиляция. Тео немного отстраняется, ухмыляясь. Он смеется у моих губ, покусывая и облизывая их, дразня меня, все еще держа мое лицо в ладонях.

— Я хотел дать тебе немного времени. Хотел убедиться, что ты хочешь меня. Похоже, мы оба ждали, что другой даст зеленый свет.

— Зеленый свет. О, боже, всегда зеленый. Пожалуйста, прикоснись ко мне, черт возьми. Я схожу с ума.

Парень срывает с меня одежду. Сначала я остаюсь топлесс. Вскоре после этого исчезают мои штаны. Я цепляюсь за его рубашку, срывая ее через голову. Мои руки дрожат, когда я расстегиваю его ремень, но Тео не торопит меня. Он встает на колени на кровати, руки по бокам, наблюдает за мной, его взгляд прожигает мою плоть. Мне, наконец, удается расстегнуть проклятый ремень, затем его штаны. Я стягиваю их вниз по ногам, затаив дыхание против своей воли, когда его член высвобождается, и я понимаю, что на парне не было нижнего белья.

Его член идеален. Длина. Обхват. Выглядит достаточно хорошо, чтобы его можно было съесть. Такой чертовски жесткий и стоит по стойке смирно. Серебристый шрам тянется от головки его члена вниз, длиной в сантиметр, и я уже каким-то образом знаю, что это с тех пор, как ему было семь лет, когда ему сделали экстренное обрезание, после того как Тео упал с велосипеда. Его яйца туго подтянуты под стволом, тяжелые и набухшие. Я так сильно хочу прикоснуться к нему, но когда протягиваю руку, парень хватает меня за запястье и качает головой.

— Пока нет. Ты не можешь прикасаться ко мне, пока я сначала не насыщусь тобой.

Я почти хнычу, как избалованный маленький ребенок, который не может добиться своего. Я хочу почувствовать его тяжесть в своей ладони. Хочу почувствовать гладкую, шелковистую текстуру его кожи, когда проведу рукой вверх и вниз по его длине. Совершенно несправедливо, что он не позволяет мне получить то, что я хочу.

Тео поднимает мою руку и кладет ее себе на грудь. Затем берет другую и тоже кладет ее туда, так что мои ладони упираются в его грудные мышцы. Его кожа, его тепло, его мышцы… Черт! Я практически мурлыкаю, как уличная кошка во время течки, когда начинаю исследовать изгибы и линии его торса. Мои ладони горят. Я впиваюсь в него ногтями по обе стороны от палящего солнца, нанесенного чернилами на его тело. Тео изысканно красив. Прекрасен, точно так же, как прекрасны пантеры, акулы и другие острозубые хищники. И источает опасность. Он мог бы уничтожить меня, если бы захотел. Мог бы вырвать мое сердце и стереть его в порошок. Мог оттолкнуть меня от себя, сбросить с обрыва, так что бы я кувыркалась, кружилась и никогда не прекращала падать.

Без тени сомнения, этот парень мог поставить меня на колени и держать там бесконечно, используя меня для любого извращенного удовольствия, которое считал нужным, и я бы никогда не жаловалась. Я принимала бы каждое новое отклонение с радостью, без жалоб, а затем умоляла о большем.

— Как далеко ты хочешь зайти в этом? — спрашивает Тео, проводя большим пальцем по краю моей челюсти. — Хочешь, чтобы я был нежным или грубым?

— Насколько г-грубым? — заикаюсь я.

— Это тебе предстоит выяснить. Можешь выбрать самый простой вариант. Отступить. Или можешь быть храброй. Это зависит от тебя.

Срань господня. У него хриплый бархатный голос. Его слова словно ласкают мою кожу, мягкие, как шелк, превращая меня в жидкий огонь. Мой желудок переворачивается, между ног нарастает потребность. Моя киска сжимается, предвкушая его прикосновения, его жесткую твердость, толкающуюся во мне, и волна желания захватывает мое дыхание.

— Буду храброй. Последую твоему примеру, — торопливо произношу эти слова, прежде чем передумать. — Пожалуйста!

Тео быстро швыряет меня на кровать, одной сильной рукой прижимая мои руки к голове. Коленом раздвигает мои ноги, устраиваясь между ними, а затем падает на меня. Его рот находит мой сосок, и мир воспламеняется.

— Черт! А-а-а! Срань господня, Тео!

Сначала он ласкает меня языком, обводя кончиком вокруг затвердевшего бутона, смачивая мою ареолу, облизывая и лаская набухшую плоть. Я наблюдаю, сердце выпрыгивает у меня из груди, загипнотизированная его видом. Мой пульс колотится между ног. Каждый раз, когда парень проводит по мне кончиком языка, еще одна частичка моего здравомыслия откалывается.

— Черт. Ах, черт. Боже мой, я так чертовски сильно хочу тебя!

Парень смотрит на меня, все еще склонившись над моим телом, и когда наши глаза встречаются над моей грудью, я чуть не кричу, черт возьми.

Он такой горячий. Ореол темных волос. Чернила расползлись по его шее. Абсолютное совершенство его тела, гибкие мышцы, перекатывающиеся под гладкой кожей. Нет слов, чтобы описать силу моей потребности в нем. Мы пойманы в ловушку этим зрительным контактом, заперты вместе, наше желание изливается из нас, питая друг друга.

— Прикоснешься ко мне, когда я скажу, малышка. Ни секундой раньше. А теперь лежи спокойно и позволь мне доставить тебе удовольствие.

Я чувствую себя более чем хорошо. Чертовски отчаявшейся.

Тео снова берет мой сосок в рот, посасывая его, и мои глаза снова закатываются. Я стону, выгибаясь на кровати, пытаясь прильнуть к идеальному теплу его рта и острому всплеску боли, который проносится от обоих моих сосков прямо к клитору, когда парень задевает плоть зубами.

— Тебе это нравится, — рычит Тео. — Хорошая девочка. Тебе нравится немного боли.

Нравится. Очень нравится.

— А-а-а!

Тео кусает сильнее, и я стискиваю зубы, борясь с прекрасной агонией. Задыхаюсь, когда он хватает мою грудь свободной рукой, впиваясь пальцами в мою кожу, удерживая меня на месте, пока сосет, покусывает и щелкает по мне языком. Как раз в тот момент, когда я готова закричать, парень переключается на другую грудь, на другой сосок и повторяет свои манипуляции. Острые и достаточно твердые, чтобы резать стекло, мои соски настолько чувствительны, что каждый раз, когда он трогает их, я выхожу из-под контроля.

— М-м-м, — мурлычет Тео у моей кожи, посылая восхитительные вибрации удовольствия, пробегающие по моему телу; они собираются на вершине моих бедер, сводя меня с ума.

— Я мог бы заниматься этим весь чертов день, — рычит Тео. — У тебя самые потрясающие сиськи. Твои соски — само совершенство. Я бы запер нас в этой комнате и просто сосал их до конца своих дней, если бы думал, что это сойдет мне с рук.

Это было бы самым божественным видом пытки.

Я снова выгибаюсь дугой, отрываясь от кровати, мой позвоночник изгибается над матрасом. Я хочу, чтобы парень снова укусил меня. Умираю от желания почувствовать, как эта дрожь боли пронзает мою киску. Тео цокает, делая мне выговор.