Реквием

Я не могу держать на него зла. Я не помню той травмы, через которую мы оба прошли. Тео прожил и сохранил каждую секунду этого. Ему пришлось иметь дело со мной, когда я была Кэтрин, и одно это звучит как кошмарный сон.

— Все в порядке. Я понимаю. И… мне жаль, — говорю я. — Я никогда не смогу загладить свою вину перед тобой. Даже не знаю, с чего начать…

— Не надо, — он сжимает меня. — Ты мне ничего не должна. Давай сменим тему. Ты задала мне вопрос за обедом.

— Насчет девственности? — Это даже больше не кажется важным.

— Ага.

— Все в порядке. Мы не обязаны…

— Это было до несчастного случая. Ты была собой. Я был твоим первым.

— А я твоей? — Он тихий. Слишком тихий. Я отталкиваюсь от него, смеясь, немного шокированная. Глядя на него снизу вверх, я игриво хлопаю его по груди. — Ты был развязным мужчиной-шлюхой до того, как я вернулась из Нью-Йорка? Я в шоке!

— Нет! Черт! Нет! — Однако парень не может сдержать ухмылку на своем лице. Он застенчив. Я вижу это в его глазах, и это самая очаровательная вещь, которую я когда-либо видела. — Я переспал с одним человеком до тебя. Один раз. Она была… — он съеживается, — …шведской студенткой по обмену.

Из моей груди вырывается взрыв смеха.

— Ты лжешь!

— Нет. — В уголках его глаз появляются морщинки.

— Ты, блять, точно врешь!

— Клянусь богом, это не так. Я рассказывал тебе о ней по электронной почте, когда ты жила со своим дядей. Есть идеи, как ее звали? — подсказывает он. Тео начал это делать — задавать мне случайные вопросы о мелочах, чтобы посмотреть, вспомню ли я.

— Уххх… — я ломаю голову. У меня нет конкретных воспоминаний о письме, которое он мне отправил, поэтому я предполагаю вместо этого. — Хельга?

Тео немного приходит в себя.

— Анника. Она была на два года старше меня. И у нее было так много лобковых волос.

— Фу! О, боже. Остановись. Не хочу этого знать.

— Это был ужасный опыт. Для меня ничего не значило, — говорит он, становясь теперь очень серьезным. — Я был слишком молод, чтобы понимать, что делаю. Когда мы с тобой впервые переспали? Мы ждали целую вечность. И я имею в виду… — он приподнимает брови, корча гримасу. — Вечность, — подчеркивает он. — Мы дразнили друг друга. Заставляли друг друга кончать при каждом удобном случае. Но сам акт секса? Мы оба хотели, чтобы это что-то значило. И это произошло. Мы были в Нью-Йорке, навещали твоего дядю перед его смертью. А еще это был мой день рождения. Мы пошли на ужин в потрясающий суши-ресторан.

Я помню. Не о поездке, о которой он рассказывает, а о том времени, когда Тео стоял в дверях моей спальни, несколько недель назад. Он задал мне вопрос, в то время как я угрожала запустить снежным шаром в его голову.

— Ты когда-нибудь была в Нью-Йорке?

— Что?

— Это простой вопрос. Ты когда-нибудь была в Нью-Йорке?

— Зачем мне снежный шар Нью-Йорка, если бы не была?

Уголки его губ опускаются вниз.

— Ну, не знаю. Люди коллекционируют такие вещи. Или дарят их в качестве подарков. Где твое любимое место в мире?

Я не смогла ответить ему тогда и до сих пор не могу. Глубокое чувство потери захлестывает меня, вызывая боль в груди.

— Ты купил мне тот снежный шар. Тот, что в моей комнате, — говорю я.

Тео, собирающийся продолжить свой рассказ, резко останавливается. Его плечи немного поникли.

— Ты сказала, что он напоминает тебе о Рождестве и о том, как ты смотрела в окно и мечтала о том, как приедешь ко мне на каникулы…

— Стой!

Тео замирает, сразу же встревоженный.

— Что? Это твоя голова? Тебе больно?

— Нет, нет, я в порядке. Я просто… — Не знаю, как это объяснить, но должна попытаться. — Я передумала. Я не хочу, чтобы ты мне это рассказывал. Я хочу иметь возможность вспомнить. Звучит так, будто это было… нечто особенное…

Глаза Тео ярко сияют. Его щеки немного покраснели.

— Это было больше, чем нечто особенное. Это было все.

— Решено. Не хочу слышать об этом из вторых рук. Я хочу вернуться туда и пережить все заново для себя. Эти воспоминания все еще здесь, я уверена в этом, — я постукиваю себя по голове. — И я собираюсь вернуть их обратно. Буду работать изо всех сил, пока не вспомню каждую секунду нашей совместной жизни до аварии.

Осторожно протягиваю руку и делаю то, что мне до смерти хотелось сделать в течение нескольких недель; кончиком пальца я слегка провожу линию между веснушками, образующими треугольник под глазом Тео. Парень тихо смеется, закрывая глаза. Парень выглядит таким умиротворенным. Я почти ожидаю, что он начнет мурлыкать, как котенок.

— Я делала так раньше? — шепчу я.

Тео очень медленно кивает.

— Да.

Открыв глаза, парень осторожно протягивает руку и проводит пальцами по моей скуле, вниз по щеке, осторожно, как будто я могу сломаться. Я бы поставила на это деньги — Тео действительно думает, что я сломаюсь. Как это, должно быть, ужасно — затаив дыхание, ждать, когда человек, которого ты любишь, расколется на части и больше не будет самим собой. Наблюдать, как он становится кем-то другим, снова, снова и снова.

— Я серьезно, — говорю я ему. — Я собираюсь разобраться в этом. Собираюсь вернуть свои воспоминания. У нас есть время. И я никуда не собираюсь уходить.

Тео улыбается улыбкой, которая говорит, что он знает лучше.

— Обещаешь?

Это обещание, которое я не могу дать. Не должна. Нет никаких гарантий. Но я все равно ловлю себя на том, что делаю это.

— Я обещаю.

Он нежно касается своими губами моих, и весь мир замолкает.

— Я решил, — шепчет он мне в губы, — что в любом случае это не имеет значения. Я долго и упорно думал об этом последние пару недель. Если к тебе вернутся воспоминания, это будет потрясающе. Если нет… — Тео делает паузу, украдкой оставляя еще один легкий поцелуй. — Все будет хорошо. Недавно я обнаружил, что могу быть бесконечно терпеливым, когда возникает такая необходимость. Если мне придется ждать, пока ты снова в меня влюбишься, то я не против. Я могу это сделать. Я буду лелеять прошлое, которое мы разделили за нас обоих, а вместо этого мы можем смотреть в будущее. Потому что впереди у нас множество открытий, которые мы с нетерпением ждем, малышка.

Мое сердце разрывается, когда я слышу, как он так говорит. Наша история звучит красиво. Должно быть, так оно и было, раз такой парень, как Тео, прошел сквозь огонь, чтобы попытаться спасти меня. Мне ненавистна мысль о том, чтобы отказаться от чего-то, что, должно быть, тоже было невероятно важно для меня. Но мне нравится мысль о том, что мы вместе создаем новые воспоминания. Те, которые будут моими и не будут принадлежать другой версии меня.

— О, да? — я улыбаюсь ему, накручивая локон его волос на пальцы. — И что это могут быть за открытия?

— Что ж. — Его улыбка лукаво намекает; я таю при виде нее. — Мы никогда раньше не были здесь вместе.

Я осматриваю его спальню.

— Серьезно?

— Я не жил здесь раньше. Поселился в академии только в этом году. Я хотел быть ближе к тебе. Так что да. Если бы я раздел тебя догола и выебал до чертиков в этой комнате, это был бы совершенно новый опыт для нас обоих.

Я хочу Тео.

Нуждаюсь в нем.

Меня тянет к нему так отчаянно, что я едва могу дышать, когда нахожусь рядом с ним. Он уже был внутри меня, и это был самый яркий момент всей моей гребаной жизни. Слышать, как он говорит, что трахнет меня, не должно вызывать румянец на моих щеках, но это так. Я опускаю голову. Тео цокает, смещаясь так, чтобы снова оказаться в поле моего зрения.

— Ты не можешь спрятаться от меня. Я думал, ты уже поняла это, — говорит он.

Парень левой рукой тянется под мою футболку. Сначала скользит пальцами по моему животу, но быстро движется вверх, от легкого прикосновения у меня по коже бегут мурашки, когда направляется вниз. Через несколько секунд Тео прокладывает дорожку вверх, к выпуклостям моей груди; шипит, когда понимает, что на мне нет лифчика. Я шиплю, когда парень находит мой сосок и начинает рисовать ленивые круги вокруг него, заставляя его сжаться и напрячься. Волчий голод охватывает меня, когда он щелкает по нему, заставляя меня извиваться у него на коленях.