Дочь мэра

Да только на лбу у меня это явно не написано. Попадалово.

— Расскажу! — бросаю ей скупо, а сам отворачиваюсь к окну, стирая эти молочные реки и кисельные берега с ног. Еба, да тут купаться надо, с моей волосней хрен отмоешься бинтом. Беру второй, третий, прикладываю и мотаю наспех. А когда мой взгляд поднимается на уже серенькое Кучевое облачко, сердце ухает куда-то в пятки.

Так смотрит, словно я на ее глазах котенка удавил. Во рту скапливается вязкая слюна, но ни протолкнуть, ни выплюнуть нах! Ну чего ты так смотришь на меня?

— Пожалуйста… — опять молит, стирая тыльной стороной ладони скатывающиеся по щекам слезы. Да что ты будешь делать?!

— Яна, ты за кого меня принимаешь? Я не подонок, юмор у меня такой, своеобразный. Что тут сделаешь уже…Да нормально все. И давай на «ты», раз я уже твои секреты охраняю… — мягко съезжаю с темы, пытаясь получить доп. баллы. Я требую ДОП БАЛЛЫ, Гриффиндору сто очков!

У меня по спине аж дрожь идет от ее взгляда, вот это умеет она прибить обухом по голове и торкнуть аж за грудину с внутренней стороны.

— Хорошо…Я сейчас соберусь и обработаю сама. Пару минут, — она опускает ноги на пол, а вот рубашка все так ж расстегнута. Черт. Теперь мне видно еще чуть больше, а если он повернется, то точно увижу сосочек, едва выпрыгивающий из бюста.

АААА, приходится отворачиваться, но младшенький все уже увидел и готов реагировать, как бы я ни пытался сейчас заглушить продирающийся через тернии стояк. Привет!

— О нет, малыш, давай ты будешь говорить, че делать, а я сделаю, в конце концов, я по части первой помощи не дурак, курсы заканчивал, да в академии хорошо учился. Вот эту ебалУ обработаю — херня вопрос, — пытаюсь сказать уверенно, а у самого весь взгляд уплывает в поднимающийся член. Сейчас заметит если, мне точно гайки. Полные гайки!

Как скрыть кувалду в трусах? Никак. Стою к ней задницей, а хочется передницей!

— Там наверняка надо снова шить… — догоняет меня в спину очень серьезный голос.

— Если это будешь делать ты, я согласен. Если нет — в сраку такой аттракцион, — посмеиваясь, отвечаю, а заодно пытаюсь игнорировать головокружение и состояние помутнения. Я и не такое переживал, так что это просто детский лепет на лужайке. Бегло поворачиваюсь, урывая ее личико. Яночка сильно загоняется, взгляд мечется, губки поджимаются. Расслабь булочки, пупсик.

— Я бы с радостью, но вы…ой, ты сам видишь, — печально улыбается, а потом уголки губ опять опускаются вниз.

— Как ты справляешься?

Очевидно, она не сегодня и не вчера узнала о своей реакции на кровь, и все равно пошла в мед. Сила воли и характер налицо, ну или отчаянная глупость. Я склоняюсь к первому, и очень горжусь этой малюткой, хоть не имею никакого отношения к ее жизни и решениям. Пока что.

— Я не справляюсь, судя по всему, — она опускает голову и наконец-то замечает то, что я с таким остервенением рассматриваю уже добрых минут пять. Да, вырез…и белый лифчик. Эх. Картина для меня сразу становится мутной, потому что Кудрявое облачко резко застегивает все пуговицы вплоть до самой верхней.

По ее до этого бледным щекам разливается алый румянец, и кажется, он сейчас и к губам приливает. На меня девчонка посмотреть не решается, все переминает пальцы, явно стараясь успокоиться.

Я тоже…пытаюсь, но надо бы штаны надеть.

— Расскажешь?

Она снова печально улыбается и тяжело выдыхает.

— Да что рассказывать? Может я очень скоро вылечу из меда, так что обсуждать в принципе нечего. Мне месяц дали на то, чтобы побороть этот страх. Не справлюсь — на кислород, — обреченно звучит в ответ, и столько в ее словах неприкрытой скорби, что я мысленно обещаю себе перевернуть планету, но помочь ей с этой проблемой.

Я вообще пацан такой. Мне море по колено.

— Сурово, однако, — перевожу взгляд в окно, а сам прикидываю варианты…как лечат от фобий? Насильно погружают в среду. Да, а вот мы только что погрузились и отключились нахрен от приборов, так что пока это не вариант. Но в голове держать буду.

— Справедливо. Медик не может бояться крови. А я хирургом быть хочу, — ее тихий голос режет меня без ножа. Малыш, станешь…обещаю тебе.

— Облачко. Посмотри на меня…

Она дергается и очень медленно переводит на меня поплывший от слез взгляд. Больно смотреть и не могу взгляд отвести.

— Ты станешь доктором. Обязательно. Самым лучшим, еще потом я тебе это припомню с особой радостью… — а в голове звучит продолжение фразы «когда будем старые и немощные нянчить внуков».

Хоба…вот это мыслишка промелькнула. Какого хрена? Стою и лыблюсь, собирая ее искреннюю реакцию на мои слова. Взгляд Облачка теплеет, губки растягиваются в несмелой и неуверенной улыбке.

— Спасибо.

Ну и это был бы не я, если бы не пизданул чет эдакое.

— В карман не положишь…Целуй давай.

Вытягиваю шею и подставляю левую щеку к ней, но Яночка тушуется и опускает взгляд. Понятно, хер мне, а не поцелуй. Пока что.

Глава 6

Позорно упасть в обморок перед своим больным при виде крови — это плохо, но еще хуже, что он тебя откачал самостоятельно, а потом и сам обработал те раны, что ты должна была обработать.

И зачем ему медработник? Если он настолько профессионально делает все, что касается его здоровья? Я слышала о том, что все военные достаточно осведомлены в вопросах первой помощи, но не думала, что увижу живой пример.

На лицо ярчайший представитель таких умников, делающих перевязку совсем как хирург-травматолог.

В разы лучше, чем это делаю я. Но и фобий у него точно нет.

Мне кажется, такой человек как Богдан Исаев вообще ничего и никого не боится. Отчаянная смелость? Глупость? Без понятия, но передо мной, несмотря на все, что случилось и продолжает происходить, абсолютно уверенный и спокойный человек. Он и не собирался никого звать, да? Слишком уверенный в себе потому что…

Я посыпаю голову пеплом, когда слышу от Исаева:

— В карман не положишь…Целуй давай.

И взгляд совершенно не шуточный.

Если вся фигура, включая физиономию клоуна, кричит о юморе, то глаза остаются серьезны. Он меня пытается закадрить? Да, наверное, пытается, и может даже считает, что у него неплохо получается.

Оно правда, конечно, но я слишком хорошо понимаю его истинные намерения, чтобы вот так прыгать в омут с головой. Меня папа учил, мама учила, что с такими вот связываться точно нельзя. Пусть и парень он хороший, это видно…

Но он красивый и любит женское внимание не только от одной девушки. Это тоже видно по той манере, как он рисуется, как говорит, как ведет себя. Не в первый раз и не в последний. Немного грустно, потому что…он и правда по всем параметрам очень хорош, даже слишком.

— Ладно, не спешим. Облачко, ты мне нравишься, очень-очень нравишься, — он улыбается улыбкой Чеширского кота, поигрывая широкими бровями.

Конечно, мой пульс сбивается, а давление явно скачет куда-то ввысь. Да и немыслимо жарко становится, отчего блузка прилипает к спине. Рядом с Исаевым температура словно специально растет, он как обогреватель или…личное солнышко. Не мое.

Богдан так этого говорит…прямо в лоб. Ну никаких намеков, как танк прет.

Приятно до мурашек по коже, и так тепло-тепло. Печально только, что все не постоянное. Еще и смотрит Исаев взглядом, способным раздеть догола. Вот почему мне перманентно неловко рядом с ним, потому что кажется, будто бы я без одежды перед ним стою, а он с внимательностью маньяка рассматривает каждый сантиметр.

Впитывает в себя.

Молчу, неловко улыбаясь, ведь мне все же не положены отношения с больными и даже намеки на подобные отношения.

Это в высшей степени непрофессионально, неправильно и даже немного грязно. Если, конечно, отбросить блядский флер Богдана Исаева и на секунду представить себе другую ситуацию, где я не бегу от него со всех ног…Где позволяю ему за собой ухаживать. И где об этом узнают хоть где-то.