Страница 120 из 163
Этот донос свойственницы[739] достаточно ясен. За исключением нонконформистов (которые, впрочем, весьма многочисленны в проеретических кругах Монтайю), в Сабартесе народ имеет дело с евхаристией в двух случаях. В первую очередь это причащение один или несколько раз в год во время праздников: разумеется, на Пасху (пасхальный «цикл», от Вербного Воскресения до Вознесения, широко отмечался в верхней Арьежи[740]), а также, возможно, по случаю непасхальных или не являющихся в строгом смысле слова пасхальными праздников, связанных с Христом, Святым Духом, святыми и покойными. В рамках этого типа обязанность причащаться четырежды в год, возложенная в качестве покаяния на Од Форе с ее «облаточным неврозом» (на Пасху, на Пятидесятницу, в день Всех святых и на Рождество), можно считать максимумом[741]{336}. И речи нет о частом причастии.
Во-вторых — существует «последнее» или «паническое» причастие, которое принимает ввиду предполагаемой скорой смерти данный человек, — и, по-видимому, целые толпы в период эпидемий[742]. В самом Монтайю наиболее решительная фракция сторонников ереси, судя по всему, не принимала участия в таинстве, пользуясь в этом отношении сообщничеством кюре (но эта ригористическая фракция представляла собой меньшинство в деревне, даже если в некоторые периоды — около 1300—1307 годов — большинство можно было считать симпатизирующим «добрым людям»[743]). Уверовавшие в ересь, впрочем, не отказывались при необходимости от вызванного осторожностью «полупричастия». Как высказывается по этому поводу Белибаст: когда не веришь в реальное присутствие Бога в освященном хлебе, никому не будет вреда, если отведаешь лепешечки (II, 55). С другой стороны, различные упрямцы, вольнодумцы, столь многочисленные среди сабартесских крестьян, а также девиантные личности, скажем, как считавшиеся таковыми в рассматриваемый период гомосексуалисты, могли и по двенадцать лет оставаться без причастия (III, 46). Отказ от последнего причастия являлся одним из самых драматичных моментов агонии монтайонского землепашца, желавшего в своей en dura быть спасенным лишь «добрыми людьми». В этом случае умирающий или умирающая стремится изгнать священника, вдруг явившегося у их изголовья, именуя его дьяволом или, еще хуже, крестьянином и деревенщиной (I, 462). Эти поводы для проклятий и огонь катарских или просто народных насмешек (I, 214—215), презрительно именующих евхаристию «обрезками репы», лишь ярче демонстрируют то важное место, которое занимает, несмотря на отторжение и неприятие, освящение хлеба в горских представлениях о священном, — представлениях крайне неподатливых по отношению к многочисленным новациям готики и францисканства, идущим от католической церкви либо от какой-либо из ее составляющих...
Типичной для этого действительно особенного уважения к телу Христову является установка Раймона из Лабюра, сабартесского крестьянина, столь же антиклерикально, сколь и антидесятинно настроенного: он был бы необычайно рад, если бы все духовенство, от папы до простых кюре, отправилось в крестовый поход, где сарацины расправились бы с ними одним ударом. Он был бы рад еще больше, если бы снесли все церкви до самого основания. И тогда, добавляет гордый своей идеей Раймон, когда мессу придется служить в чистом поле, отлученные, как он, крестьяне, изгнанные из официальных святилищ, смогли бы вновь переживать неизмеримое счастье, причащаясь под открытым небом тела их божественного повелителя (II, 311). При всей его деревенской грубости, нельзя быть большим сторонником евхаристии, чем этот борец с десятиной!
Необходимо отметить, что пропаганда гостии опирается на все ресурсы местной ментальности, включая производные от недавно возникших фольклорных сюжетов. В Мервьеле, на границе Сабартеса, крестьяне рассказывают друг другу поучительные истории, скомпилированные несколькими десятилетиями ранее автором «Золотой легенды»[744]{337}. Одна женщина, — рассказывает Эрмангарда Гароди Од Форе, — испекла лепешку, которую кюре потом освятил на алтаре. Увидав это, женщина принялась хохотать:
— Как видно, лепешка, что я испекла, стала телом Христовым. Смех, да и только!
И, однако, пожелала причаститься. Тут кюре попросил Бога сделать по такому случаю чудо. И вправду, когда кюре дал женщине причастие, лепешка-гостия казалась пальцем ребенка, а освященное вино в чаше выглядело как сгустившаяся кровь. То-то страху натерпелась!.. От того только и причастилась более благоговейно.
То, что мы сказали о монтайонской необязательности по отношению к повсеместно присутствующей евхаристии остается верным, mutatis mutandis, и для мессы, в ходе которой освящается тело Христово. Сравнение с этой точки зрения напрашивается при анализе епископального расследования, которое было проведено в 1404 году в Нарбоннском диоцезе[745], находящемся рядом с графством Фуа. К этому времени, в эпоху полной ликвидации катарства, присутствие на воскресных мессах будет практически всеобщим (из этого богослужебного единодушия 1404 года мы должны, однако, сделать исключение для фанатиков охоты, Нимвродов{338} дрозда, фазана и белки: во время сезона они предпочитают расстановку силков выполнению воскресных обязанностей). Рекордный приток окрестных жителей на церковную службу будет к 1400 году типичным для освобожденной от катарства местности. Происходило ли что-то подобное в иноверческой Монтайю 1300—1320 годов?[746]
Заметим прежде всего, что в Сабартесе и даже в нашей деревне месса сохраняет свое важное значение. На нее не допускали, для устрашения прочих, отлученных за неуплату десятины, столь многочисленных в верхнеарьежских областях (II, 311). Возвышенная и очищенная таким образом, месса, как бы то ни было, была обычной практикой, что позволило придать ей репрессивное значение; и, конечно, как общинное или общественное собрание (см. выше, гл. XVII). Там, от послания до благовествования{339}, наставлялись на путь истинный бывшие еретики, на которых накладывалась епитимья[747]; народ ходил к мессе по-праздничному нарядным: женщины в накидках, мужчины в плащах (II, 440; I, 338).
Несмотря на это, многим случалось забыть пойти к мессе. По крайней мере — время от времени, в рядовые воскресенья. Доказательство: свободное отношение к воскресным обязанностям Беатрисы де Планиссоль, симпатизирующей ереси. Вернувшись в нижние земли, где относящиеся к мессе нормы были бесконечно более строгими, чем в Монтайю, сабартесская нимфа была крайне удивлена, когда ее пожурил викарий ее нового прихода: он настоял на том, чтобы вдова шателена более регулярно посещала церковь и тщательно выполняла свой долг доброй католички[748]. В целом тот факт, что в большой деревне, такой как Жюнак в Сабартесе, к воскресной мессе собирается не больше пятидесяти человек, говорит о значительном абсентеизме — что ничуть не смущает местное население[749].
Резюме. Несмотря на привычное славословие, воздаваемое во время мессы и напоминания о его святой жертве, несмотря на некоторый успех Креста и особенно евхаристии, Иисус с его страстями не является ни предметом ревностного культа, ни христианской идентичности в Сабартесе, и тем более в Монтайю.
739
Возможно, это обвинение вызвано недоброжелательностью по отношению к Гийому Остацу. Алазайса Мюнье из Орнолака заявляет, что видела, как Гийом «принимал тело Господне» (I, 194).
740
Вербное Воскресение: I, 195; II, 311, 313; цикл, объединяющий Пасху и Вознесение: III, 7 — 10, и особенно III, 9; гигантская пасхальная свеча: II, 312.
741
II, 104. Ср. то, что можно предположить по поводу монтайонской, сабартесской или фуаской практики причащения, с теоретическими предписаниями синодов диоцеза в Лангедоке XIII в.: «верные должны причащаться раз в году» (диоцез Альби), «дважды в год — на Пасху и на Пятидесятницу» (провинция Арль). См. об этом: Foreville R. (Cahiers de Fanjeaux, 6, 1971, p. 141). С другой стороны, собор в Альби 1254 г. предписывал верным получать Евхаристию три раза в год: на Рождество, на Пасху и на Пятидесятницу (Mansi. Sacrorum conciliorum... collectio. T 23, p. 830 sq). То же предписание дано еще за четверть века до того, на соборе в Тулузе, совпавшем с победой над катарами в 1229 г. (Hefele С. ]. Histoire des conciles. 1913. Vol. V—2, p. 1498).
{336}
Имеется в виду то, что Тулузский поместный собор южнофранцузской Церкви совпал по времени с окончанием альбигойских войн (но и был созван ввиду побед над катарами): в 1229 г. граф Тулузский Раймунд VII (1197—1249, граф с 1222 г. [номинально]) подписал Тулузский договор, по которому он получал часть своих владений, захваченных крестоносцами (но две трети отдавал французской короне), за что обязывался вести непримиримую борьбу с еретиками, соглашался на возобновление десятины, введение инквизиции и т. п.
742
Одна женщина пользуется визитом священника к тяжелобольной, чтобы и самой также причаститься (II. 100).
743
См. гл. II.
744
II, 84. Я сжал из соображений ограничения объема издания оригинальный текст. По поводу значения Золотой легенды как элемента и даже проявления религиозного и фольклорного менталитета конца XIII в. см., напр.: Rapp, р. 139; Chelini, р. 318; Duby (Humanisme), p. 107; Thomas, 1971, p. 26; Fliehe. Vol. 10, p. 397; Moliat, C. D. U., 1962, fasc. I, p. 46, 107 et passim.
{337}
«Золотая легенда» — один из самых известных средневековых легендариев, то есть сводов житий святых, расположенных в соответствии с праздниками церковного календаря, написанный доминиканским монахом Иаковом Ворагинским (ум. 1298). Особенностью этого легендария было то, что он, один из первых, был создан не для церковных служб, а для индивидуального чтения. Уже в XIV в. появились переводы этого популярного свода на народные языки, в том числе окситанский.
745
Chômai, 1957
{338}
Нимврод (Нимрод) — здесь: метафора страстного охотника, основанная на Писании: «Он был сильный зверолов пред Господом Богом; потому и говориться: сильный зверолов, как Нимрод, пред Господом Богом» (Бт. 10:9).
746
Естественно, поместные соборы в обязательном порядке предписывают присутствие на воскресной мессе (Mansi, éd. 1779, t. 23, p. 830, sq., по поводу собора в Альби в 1254 г.).
{339}
Послание, благовествование — последовательные части католической мессы, представляющие собой чтение или пение отрывков из Священного Писания.
747
II, 440. См. также по поводу Гийома Фора: I, 453.
748
I, 214—215. В целом по поводу проблемы присутствия на мессе в рассматриваемый нами период см., напр.: Moliat, С. D. U., 1965, fase. I, р. 65; и особенно Mansi, op. cit., t. 23, p. 830 sq.
749
III, 9. Один текст (достаточно неясный) позволяет предположить, что в одном из сельских приходов Сабартеса регулярно ходит к воскресной мессе около половины населения («народа»; II, 367).