Страница 38 из 117
В России философские размышления чаще касались проблем реальной жизни. Поэтому находили они свое выражение не столько в теоретической мысли, сколько в литературе, литературной критике, публицистике и журналистике. Русская художественная литература была образным отражением отечественных и европейских философских исканий. К тому же в творчестве Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского вопрос о личности и ее жизненных целях предвосхищал размышления на эту тему в отечественной философии. В своих творениях эти мастера пытались раскрыть тайну человека и человечества, вечно стоящих на распутье добра и зла, жизни и смерти, свободы и необходимости. Под влиянием литературы русская философия была ориентирована на рассмотрение конкретных нравственных принципов, определяющих предназначение человека.
В художественной литературе нравственные искания русской общественной и философской мысли получили выражение в творчестве Льва Николаевича Толстого (1828–1910). Он доказывал бессмысленность жизни без абсолютного добра, носителем которого является религия. Толстой создал собственную версию христианства. Вся религия Толстого оказалась сведена к этике. Все в жизни – науку, искусство, семью, государство и самого человека – он хотел подчинить единому нравственному закону. Смысл человеческой жизни, по Толстому, состоит в свободном объединении людей на основе любви; в слиянии их с Богом путем борьбы со злом в себе; в непротивлении злу силою, т. е. в личном совершенствовании. Эта тема была раскрыта Л. Толстым в произведении, которое он считал одним из самых лучших, – «О жизни» (1886–1887).
Любовь в представлении Толстого – «жертва собой». Различные виды любви (материнская, братская, любовь к ближнему) дают человеку ощущение истинности жизни. Но только «любовь по учению Христа» дает жизнь разумную и бесконечную. Поэтому высшее проявление любви, в представлении Толстого, «есть сама радостная деятельность жизни, которая со всех сторон окружает нас и которую мы все знаем в себе с самых первых воспоминаний детства до тех пор, пока ложные учения мира не засорили ее в нашей душе и не лишили нас возможности испытывать ее» [11, с. 467]. Люди, которые не видят жизни и ее проявления в любви, «ужасаются мысли о плотской смерти». Страх смерти, по мнению Толстого, не присущ только тому человеку, который находит смысл жизни в деятельной любви.
Огромное значение для формирования в русской философии представлений о свободе и счастье человека имело творчество Федора Михайловича Достоевского (1821 1881). Религия Христа, полагал Достоевский, является высшим воплощением нравственного идеала личности, основанного на понятиях: «смысл жизни», «свобода и ответственность», «человек и Бог», «добро и зло», «влечение и долг», «рассудок и мораль».
Основным выразителем этих идей стало последнее произведение Достоевского – роман «Братья Карамазовы» (1880). Особое внимание современников в этом романе привлекла «Легенда о Великом Инквизиторе», которая стала самостоятельным философским произведением, правдой о свободе и счастье человека. Сюжет этой части восходит к жестоким временам инквизиции. Иван Карамазов предполагает, что если бы Христос сошел на землю, то его распяли и сожгли бы еретики.
Проблема свободы и счастья человеческого в легенде о Великом Инквизиторе решается Достоевским, исходя из противоборства двух правд. Первая – правда «здравого смысла», общественной пользы и закона, который регламентирует отношения людей друг к другу и к Богу. Другая – правда чувства, личного и свободного «хотения». На противоборстве двух этих правд выстраиваются Достоевским главные образы легенды.
Рассудочный и многословный общественный идеал Инквизитора противопоставлен личному и бессловесному идеалу Христа. Различны и их «правды» о свободе. Великий Инквизитор провозглашает: «Ты хочешь идти в мир и идешь с голыми руками, с каким-то обетом свободы, которого они, в простоте своей и в прирожденном бесчинстве своем, не могут и осмыслить, которого боятся они и страшатся, – ибо ничего и никогда не было для человека и для человеческого общества невыносимее свободы! А видишь ли сии камни в этой нагой раскаленной пустыне? Обрати их в хлебы, и за Тобой побежит человечество как стадо, благодарное и послушное, хотя и вечно трепещущее, что Ты отымешь руку свою и прекратятся им хлебы Твои» [12, с. 230].
Для Достоевского человеколюбие неотделимо от «хлебов», а свобода – от благополучия и сытости. Под «хлебами» понимаются не только нужда и голод, но и возмездие «не в бесконечности где-нибудь или когда-нибудь, а здесь, уже на земле» [12, с. 222]. Но для человека, говорит Великий Инквизитор, даже «хлебы» ничто – без выбора «кому вручить совесть и пред кем преклониться» [12, с. 232]. Угнетение человека «таким страшным бременем, как свобода выбора», делает свободу для человека окончательно невыносимой и может привести его в моменты душевных сомнений к отрицанию правды Христа. Предотвратить бунт может лишь вера в чудо.
Правоту Христа автор доказывает через образ, который мыслился им в романе как центральный. Речь идет об Алеше Карамазове. Правда Христа, открывшаяся Алеше, заключалась в желании узнать и полюбить в каждом лице человеческом отраженный Лик Божий. Суть правды Великого Инквизитора – в общественном идеале, во всеобщем человеческом счастье и рае на земле. Но так же прочна в истории человечества и мысль о личном счастье, свободе и идеале конкретного человека. Личный идеал, по Достоевскому, выстроен на бескорыстном и свободном хотении, поскольку любое рассуждение о пользе уничтожает личностное начало. Правда Христа предполагает только свободный выбор, как бы тяжек он ни казался человеку. Поэтому Христос и немногословен. В романе «Братья Карамазовы» Достоевский противопоставляет личный идеал общественному, как веру – безверию. Никакая любовь к людям не обратит человека к вере, так как сама вера есть глубоко личностное чувство. От счастья одной личности к счастью общечеловеческому – вот путь к истинной правде [13, с. 78–90].
Итак, человек Достоевского свободен, но трагически. В его творчестве человек свободен от внешних форм связи с действительностью: сословных, имущественных и даже родственных. Но он приобретает по жизни другие отношения, которые делают его «внутренним человеком», живущим по личностным законам, – отношения ответственности, выбора, любви, веры.
Философствование в России в виде литературной критики, журналистики, публицистики было характерно для Константина Николаевича Леонтьева (1831 1891) и Василия Васильевича Розанова (1856 1919), которые по-своему решали проблему человеческой свободы. Леонтьев проблему личности рассматривал в тесной связи с эстетически и аскетически воспринимаемым христианством. Для Розанова формирование человека и всей России начинается не с государства, а с семьи, брака, воспитания детей.
Проблемы свободы и счастья нашли свое место в публицистической философии Николая Александровича Бердяева (1874–1948). Исходная позиция его мировоззрения связана с главенством свободы над жизнью. Свобода является условием возможности творчества, а предел творчества – это техника и ее власть над человеком.
Для Бердяева вопрос о технике, как он пишет в работе «Человек и машина» (1933), оказывается «вопросом о судьбе человека и судьбе культуры». Когда цели жизни подменяются техническими средствами, угасает человеческий дух и гибнет культура. Бердяев утверждает: «Машина хочет, чтобы человек принял ее образ и подобие. Но человек есть образ и подобие Бога и не может стать образом и подобием машины, не перестав существовать» [14, с. 151]. В неограниченной «власти машинизма» автор винит самого человека, а именно его потребительское отношение к миру. Для Бердяева свобода человека от техники коренится не в реальности выбора, а в реальности самой жизни и возможности ее изменения.
Бердяев утверждает, что если на фоне техногенных изменений происходит еще и «вторжение массы», то гибель цивилизации приближается ускоренными темпами. Для философа масса представляет собой такую общность людей, у которых «не выражена личность, нет качественных определений, но есть большая возбудимость и психологическая готовность к рабству» [15, с. 72]. Масса агрессивна и опасна, поскольку навязывает свои ценности обществу, из ее среды «произрастает» фашизм и тоталитарный политический режим. Преодолеть массу можно только через приобщение отдельного человека к высшим духовным ценностям и его истинное освобождение.