Страница 73 из 84
Тьма и звезды. Вот и отдохнул…
4
Полагаю, затем меня куда-то утащили и вывернули наизнанку карманы.
Я этого уже не чувствовал. Ничего не чувствовал, пытался выплыть из темной бездны забытья и не мог.
Очнулся от холода и боли. В носу засвербело от пыли, а чихнул — и в голове словно взорвался начиненный тротилом фугас.
Застонав, я попытался ощупать разбитый затылок и не сумел пошевелить ни рукой, ни ногой. Тогда кое-как разлепил глаза и сразу понял, что виновник моего плачевного состояния вовсе не уличный грабитель, позарившийся на толстую пачку банкнот.
В одних кальсонах я сидел посреди заставленного деревянными ящиками склада, а запястья и лодыжки были крепко-накрепко притянуты рассохшимися от старости кожаными ремнями к подлокотникам и ножкам массивного стула с высокой спинкой, еще один ремень перетянул грудь.
На улице шел дождь. Он размеренно шуршал по крыше, где-то позади меня беспрестанно раздавалась веселая капель, под ноги натекла целая лужа.
Я не в больнице.
Несмотря на головную боль, я понимал это совершенно отчетливо.
Даже если удар по голове привел к временному помутнению рассудка и меня поместили в клинику для умалишенных, это не объясняло странных ящиков вокруг, пыли на полу, растрескавшейся штукатурки и наглухо заколоченных окон с ржавыми отметинами загнанных в потемневшие доски гвоздей.
И где тогда санитары? Где врачи, черт меня дери?
Я вспомнил об участи Исаака Левинсона и лихорадочно задергал рукам и ногами, пытаясь освободиться. Тщетно — кожаные ремни пусть и рассохлись от времени, но были затянуты на совесть. Попробовал раскачаться и опрокинуться, но тоже безуспешно. Стул оказался слишком массивным — его ножки для дополнительной устойчивости прикрутили к немалых размеров деревянному щиту.
В изнеможении я запрокинул голову и увидел, как с потолка одна за другой срываются капли воды. Казалось, они летели прямо в лицо, но всякий раз ударялись об пол где-то за спиной.
Умирать не хотелось.
И я начал молиться. Просто проговаривать про себя единственную молитву, которую знал. Единственную молитву, которую оставил нам Спаситель, прежде чем уйти.
Да, я молился! А что еще оставалось человеку в моем положении?
«Возможно, не стоило присваивать деньги оборотня, — мелькнула запоздалая мысль. — Возможно, мы с Рамоном разозлили его куда сильнее, нежели могли представить. Вряд ли теперь он удовлетворится простыми извинениями».
И тут за спиной скрипнула дверь.
Я не стал вертеть головой, только стиснул зубы в ожидании скорой развязки, но вместо оборотня появились три нелепых фигуры в белых балахонах и колпаках с прорезями для глаз, светившимися изнутри.
Сиятельные! Меня похитили сиятельные!
— Где шкатулка, виконт? — спросил вдруг похититель, что стоял в центре.
Я подвигал челюстью, несколько раз растянул в улыбке занемевшие губы, потом уточнил:
— Вы меня точно ни с кем не перепутали?
Левая фигура дернулась, намереваясь отвесить затрещину, но неловко замерла, словно резкое движение вызвало боль. Главарь придержал подельника под локоть и спокойно пояснил свой вопрос:
— Нас интересует алюминиевая шкатулка с выгравированным на крышке рунным знаком молнии.
— Откуда мне знать?
— Эту шкатулку ваша бабка, графиня Косице, положила на хранение в Банкирский дом Витштейна незадолго до своей смерти, — произнес сиятельный все тем же ровным, лишенным всякого выражения голосом.
Я прочистил горло и не удержался от нервного смешка.
— Алюминий неплохо плавится, — сообщил я похитителям. — Насколько мне известно, хранилище полностью выгорело при налете на банк.
— Вздор! — резко выдохнула фигура справа. — Нас подлогом не обмануть!
— Подлогом? — озадачился я, бестолково хлопая глазами.
Похититель в центре печально вздохнул и проникновенно произнес:
— Виконт! С вашей стороны было крайне неосмотрительно изготовить дубликат шкатулки из сплава алюминия с медью. Пятнадцать лет назад подобных сплавов не существовало в природе. — Сиятельный сунул руку в прорезь балахона и достал несколько заполненных печатным текстом листков. — Согласно проведенной экспертизе слиток, оставшийся от шкатулки, содержит не менее четырех процентов меди. Подобный сплав был запатентован всего год назад и является тайной за семью печатями. Египтяне и персы предлагали за него любые деньги, но им отказали, знаете почему? Да просто он используется при производстве корпусов дирижаблей! Дюралюминий, слышали, наверное?
И вновь ко мне придвинулся левый похититель.
— Где настоящая шкатулка, виконт? — потребовал он ответа.
— Понятия не имею, о чем вы говорите.
Фигура справа откашлялась и хриплым голосом пожилого курильщика начала вбивать гвозди в крышку моего гроба:
— Вы общались с управляющим. Вы узнали о шкатулке из описи содержимого сейфа. В сейфе обнаружены остатки подделки, а после очередного разговора с вами банкир был найден мертвым. По моему мнению, этого более чем достаточно для вынесения обвинительного приговора!
— Не торопись! — остановил его сиятельный в центре. — Из уважения к памяти нашего доброго друга Эмиля Ри даю последнюю возможность вернуть шкатулку по доброй воле. Иначе нам придется прибегнуть к иным… методам убеждения.
Из уважения к памяти Эмиля Ри?!
Я так и замер с отвисшей от удивления челюстью.
Эмиль Ри был более известен как великий герцог Аравийский и еще более — как родной брат императора Климента, его бессменный канцлер. В какие игры со мной играют?!
Но нет, игры кончились.
— Увы, без допроса третьей степени никак не обойтись, — заявил похититель справа.
Похититель слева кивнул, соглашаясь с этими словами.
— Эй, стойте! — всполошился я. — У меня нет никакой шкатулки! Я ничего не подменял!
— Вот видишь, — вновь вздохнул правый и похлопал стоявшего рядом с ним товарища по плечу, — он просто не оставляет нам выбора.
— Не буду на это смотреть! — передернул плечами главарь. — Увидимся в клубе.
— У меня тоже полно дел, — пробурчал тогда правый, выпрастывая из-под балахона цепочку с карманными часами, — а из-за непогоды мы рискуем застрять здесь надолго.
— Езжайте! Я все сделаю сам, — предложил им подельник. — Только помогите сначала с аппаратом.
Похитители переглянулись, и меня захлестнул приступ паники.
— Перестаньте! — заорал я. — Я ничего не знаю! Я оказался в банке совершенно случайно! Меня пригласил Левинсон, только и всего!
Этих криков просто не услышали. Главарь зашел сзади и, как ни мотал я головой, прижал ее к спинке стула и зафиксировал ремнем. Его подручные прикатили тележку с непонятного вида аппаратом и принялись прицеплять выходящие из него провода к болтам креплений стула.
Я ругался, призывал на их головы гром и молнии, уверял в своей невиновности.
— Нет у меня вашей шкатулки! В глаза ее не видел! — вопил я, извиваясь на стуле не столько даже в тщетной попытке освободиться, сколько желая ослабить натяжение ремней. Левый ощутимо подавался, но пересохшая кожа полностью потеряла эластичность и до боли врезалась в кисть.
— Чем раньше расскажешь, тем быстрее все это закончится, — посоветовал напоследок главарь, похлопал меня по плечу и отошел.
Вслед за ним направились и остальные. Их шаги застучали по железным ступенькам лестницы, потом голоса начали доноситься снизу, как если бы похитители спустились на первый этаж. Вскоре раздался скрип ржавых петель и гулко хлопнула дверь, минуту спустя затарахтел пороховой движок, а когда его шум постепенно стих, весь мир заполонил один лишь шорох дождя по крытой шифером крыше.
Все это время я дергался, как безумный, левый ремень поддавался все сильнее, и дело было вовсе не в небрежности похитителей, просто путы, даже затянутые до упора, не были рассчитаны на столь тощие запястья. Моя худоба давала неплохой шанс спастись, и в конце концов я бы точно высвободился, но не успел. На лестнице зазвучали тяжелые шаги.