Страница 51 из 84
Последнее даже радовало, но…
Но в комнате по-прежнему кто-то был.
Чиркнув длинной спичкой по боковине коробка, я зажег газовый рожок и сощурился, дожидаясь, пока привыкнут к свету глаза. А потом не удержался и выругался:
— Будь я проклят! Только не ты!
В ответ послышалось бульканье, словно некто приложился к горлышку и влил в себя пару глотков вина.
Впрочем, никаких «словно» — так оно все и было на самом деле.
На подоконнике сидел беловолосый лепрекон в смятом гармошкой цилиндре, распахнутом на груди зеленом камзоле и слишком маленьких башмаках, из обрезанных носов которых торчали толстые пальцы с неровно обгрызенными ногтями. За широкий кожаный ремень с медной пряжкой был заткнут немалых размеров кухонный нож.
Красноглазый коротышка-альбинос — а рост незваного гостя не дотягивал даже до метра — оторвался от опустевшей бутылки, рыгнул и вдруг спросил:
— Где нормальное пойло, Лео? Ром, виски, водка, коньяк? Ты уже большой мальчик, большие мальчики не пьют эту сладкую водичку!
— Сгинь! — потребовал я, откинулся на подушку и зажмурился, прогоняя выбравшееся на волю воспоминание.
Голова раскалывалась, как если б я сам, а не лепрекон вылакал все купленное Елизаветой-Марией вино и теперь маялся от жуткого похмелья.
— Поцелуй меня в зад! — отозвался коротышка, предусмотрительно спрыгнув с подоконника, на котором представлял собой слишком хорошую мишень.
Но я кидаться в него подушками не стал, вместо этого сделал несколько глубоких вздохов и попытался выкинуть безумное видение из головы. И мне это почти удалось, но тут раздался стук в дверь и послышался голос Елизаветы-Марии.
— Лео, открывай! — позвала она. — За тобой приехали!
Прежде чем я успел подняться на ноги и отпереть дверь, возле нее оказался выбравшийся из-под стола лепрекон. Он отодвинув засов и проворно отступил в тень, а когда в спальню прошла Елизавета-Мария, со всего маху шлепнул ее пониже спины и под пронзительный девичий визг стремительно выскочил в коридор.
— Драть! Вот это зад! — донесся до нас его раскатистый смех.
— Что это было?! — зарычала на меня взбешенная Елизавета-Мария.
— А на что это было похоже?
— На седого лепрекона, который распускает руки!
Я лишь вздохнул и принялся натягивать брюки.
— Лео! — повысила голос девушка. — Что это было?
— Ночной кошмар, — ответил я, застегивая пуговицы сорочки.
— С каких это пор твои кошмары отвешивают мне шлепки? — нахмурилась Елизавета-Мария, но сразу улыбнулась: — Лео, неужели это твое тайное желание?
— Скорее, твой тайный страх.
— Вздор! Можешь шлепать меня сколько вздумается, если пожелаешь!
— Не это, — досадливо мотнул я головой, — тебя страшит потеря контроля. Подумай об этом на досуге. И запирай ящики с вином, в доме завелись вредители.
Елизавета-Мария смерила меня оценивающим взглядом, но ничего не сказала, лишь распахнула окно, стремясь выветрить запах застарелого перегара.
— Зачем ты понадобился на работе в такую рань? — спросила девушка, выглянув на улицу.
И в самом деле: еще только-только светало, багряный шар солнца лишь самым краешком выглядывал из туманной пелены на горизонте. Часов пять-шесть, не больше.
Посмотрел на хронометр — так и есть.
— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, — пробормотал я, нисколько не сомневаясь, что вызов связан с обнаруженным мной вчера убежищем грабителей.
Либо сыщикам удалось выйти на след налетчиков и понадобилось уточнить показания, либо старший инспектор Моран решил намылить мне шею за самодеятельность. В то, что руководство воспылало желанием вынести благодарность, не верилось совершенно.
— Позволь! — Елизавета-Мария поправила небрежно повязанный шейный платок, затем мило улыбнулась и предупредила: — Держи свои страхи при себе, Лео. Иначе поотрываю им руки!
— Сначала поймай, — хмыкнул я, заменил стреляный патрон в кассете «Цербера» новым и убрал пистолет в боковой карман пиджака.
Затем выдвинул нижний ящик комода и достал оттуда замотанный в полотенце «Рот-Штейр», свой собственный, не табельный. Заколебался на миг, брать ли его с собой, но вспомнил о китайцах и решил, что лишний ствол точно не помешает.
Но вообще — чем раньше навещу господина Чана и уверю старого выжигу, что в скором времени долги будут возвращены, тем мне же лучше. Заодно напомню, что некоторая расплывчатость формулировок заключенного нами соглашения не позволяет ему в одностороннем порядке настаивать на немедленном возврате всей суммы долга и стоит проявить терпение.
Думаю, мы придем к соглашению. Если я чему-то за свою жизнь и научился, так это находить общий язык с ростовщиками.
В прихожей я прихватил котелок, вышел под хмурое-хмурое небо, сплошь затянутое облаками, и привычным движением нацепил на нос темные очки. Затем отпер калитку, шагнул на улицу и замер как вкопанный под прицелом сразу трех автоматических карабинов Мадсена — Бьярнова.
— Руки за голову! — скомандовал рыжеусый детектив-сержант, тот самый, что вручил мне вчера протоколы расследования. — На колени!
Иногда требуется выполнять распоряжения без промедления и лишних вопросов. Просто сделать то, что велят, и уже потом пытаться прояснить ситуацию.
И сейчас был именно такой случай. Когда пальцы трех констеблей дрожат на спусковых крючках, не стоит качать права и требовать объяснений; у кого-нибудь могут просто не выдержать нервы.
Поэтому я опустился на колени и положил ладони на затылок.
Медленно и молча.
Детектив-сержант тут же оказался за спиной, он сноровисто выкрутил мне сначала одну руку, затем другую и сковал запястья наручниками, потом начал охлопывать карманы.
— Что происходит? — заикнулся было я, но сыщик лишь шикнул в ответ, ловко вытягивая из кобуры «Рот-Штейр».
Стало страшно; слишком уж напряжены были констебли. Я просто чувствовал, как звенят их нервы, как чешутся руки открыть стрельбу при малейшем неповиновении.
И это пугало. Пугало своей неправильностью.
Какая напасть должна была приключиться, что они смотрят меня как на врага?
Чушь какая-то…
В этот момент из-за самоходной коляски вышел лепрекон. Почесывая шею, он отвернулся к заднему колесу броневика и принялся мочиться на него, деловито, спокойно и без всякой спешки. Но когда ближайший констебль оглянулся, коротышка уже скрылся в кустах, лишь растекалась по земле желтая лужица.
— Собаки… — неуверенно нахмурился полицейский.
Детектив-сержант тем временем избавил меня от ножа, «Цербера», зажигалки, бумажника и часов, затем отступил на шаг назад и скомандовал:
— Подымайся, — и сразу предупредил: — Медленно!
Я качнулся вперед, встал на ноги и оглянулся:
— Объясните?
Не тут-то было! Детектив-сержант попросту толкнул меня к броневику. Пришлось лезть в кузов с зарешеченными окошками; бронированную дверь немедленно захлопнули, лязгнул замок.
Проклятье! Да что такое стряслось?
Отвезли меня прямиком в Ньютон-Маркт, но выпустили из кузова не на улице и даже не в обычном гараже, а в помещении для арестантов. И ладно бы просто выпустили, так нет — под прицелом винтовок сковали ноги кандалами и соединили их стальной цепочкой с наручниками.
Обычно такое проделывали только с особо опасными рецидивистами и малефиками, поэтому спина враз взмокла от пота, но справиться с паникой оказалось на удивление легко.
Никто даже не попытался задержать Елизавету-Марию, а значит, о суккубе просто не знали, и что бы мне ни собирались поставить в вину, связь с инфернальным созданием не имела к этому никакого отношения. Выходит, дело не в смерти инспектора Уайта…
Так успокаивал я себя, звеня кандалами, которые заставляли семенить, будто китайская наложница перед бессмертным императором. По Ньютон-Маркту меня конвоировали трое сыщиков в штатском с револьверами на изготовку и детектив-сержант, шагавший впереди. Брели мы какими-то пустыми переходами и непонятными коридорами, но когда очутились перед знакомой дверью Третьего департамента, я этому обстоятельству нисколько не удивился.