Дaуpский

Зайдя за штабель из металлических, пропахших старым машинным макромаслом бочек, стоящих на широких и длинных металлических поддонах, увидел картину: двое девок, при чём одна — явно без сознания, и парень лежали лицом вниз, их руки были скованы наручниками сзади, а сами они были почти лысыми, с татуировками в виде кошачьеподобной головы на затылке. У живности вместо глаз были изображены розовато-малиновые драгоценные камни.

«Каракал, ну конечно!» — осенило меня.

Вероника что-то говорила в портативную рацию, а Юнона стояла метрах в пятнадцати на другой стороне, опустив свой парализатор и посвечивая на арестованных фонариком.

«Явно из боевиков рода Каракал, это их эмблема. Опасная банда, по сути криминальный клан с широкими ответвлениями по всем крупным городам. Два револьвера, монтировка, топорик и кинжал у этих и ещё непонятное оружие у тех двоих», — я быстро оценил ситуацию, при этом очень пригодились полученные в академии знания по московским клановым бандам. — «Хорошая у них позиция — будь чуть светлее, я был бы как на ладони. Через эти проёмы в бочках можно замечательно отстреливаться и держать позицию».

— А-а, наручники пекут, уберите скорее, продажные сатрапы, — простонал парень, но Акулова, закончившая говорить по рации, легонечко пнула его ногой в бедро и велела заткнуться.

— Как я и думала — каракаловцы, — констатировала она. — Все никак не уймутся со своим производством этой дури для дураков. Надо давить гадов!

Я счёл за разумное промолчать, поскольку не до конца ещё вспомнил текущие криминогенно-клановые расклады в столице.

Приказав Юноне, чтобы она держала этих троих под контролем, офицер рукой показала, чтобы я вышел обратно за бочки. Она направилась следом.

— Ну, и что ты здесь делаешь, юнкер? Я тебе чётко и ясно сказала — сидеть в машине на рации! — недовольно прошептала она, подойдя вплотную ко мне и обдав жасминовым ароматом вперемешку с запахом схватки.

— Простите, госпожа штабс-лейтенант, но я не мог остаться в машине и бросить вас одних, — выдохнув, я вытянулся по стойке «смирно».

Акулова отошла на несколько шагов, театрально покачала головой, повесила за плечо помповое ружье и снова вернулась — я расценил это как смесь негодования и благодарности, прекрасно отдавая себе отчёт, что теперь мы утонем в рапортах и объяснениях.

«А ведь она — настоящая красавица, если бы в моём мире её приодеть в модельное платье и сделать соответствующий макияж — полнейший же улёт мог быть, настоящая телезвезда. Такие благородно-красивые, выразительные лица бывают только на телеэкране в старых американских фильмах. Даже в современной порнухе таких красавиц мало», — мимолетно отметил я. — «Хотя ей и здесь никогда не поздно стать актрисой».

— Рапорты придётся писать битую неделю — ты же без бронежилета выперся! — заявила блондинка, направив на меня указательный палец.

В её голосе слышалась досада.

— Виноват, наставник! Простите! — признал я очевидный факт.

Ещё несколько секунд пристально посмотрев мне в глаза, офицер хлопнула меня по плечу:

— Но всё равно спасибо — ты молодец, отлично их отвлёк, поэтому мы их и взяли!

— Рад служить! — я чуть не расплылся в улыбке, но вовремя сдержался.

СОМЖ был сформирован недавно, но почти сразу сотрудники сами собой отбросили дворянские обращения в виде «светлостей» и «сиятельств» друг к другу, перейдя на военный этикет, где обращения между офицерами были четкими, удобными и утилитарными.

Оказалось, что двоих охранников налётчики оглушили и связали, у одного из них была серьёзная травма головы. Третий заперся в диспетчерской, когда сработал механизм тревоги — охранники должны патрулировать территорию и в определённых местах маршрута проворачивать ключ в механизме сигнализации, иначе лопнет предохранитель тревоги, что и произошло.

Следующие несколько минут прошли в ожидании ещё двух экипажей, карет скорой помощи и в работе — арестованных разложили за бочками, зачитали им права — тоже нововведение на американский и французский манер в связи с ожидаемым вскоре высочайшем одобрением нового уголовно-процессуального кодекса, который уже подан царю на утверждение Палатой. У нас вообще подразделение было какое-то очень вестернизированное, таких званий на чисто французский манер больше не было ни у кого в силовых структурах.

Далее я и Вероника притащили к бочкам четвертую арестованную — очень толстую, вульгарную и крикливую девку с татуировками пиковой дамы на кистях — ей пришлось вставить кляп, и пятого — из-за ранения в бедро он был без сознания.

Акулова накладывала ему жгут из аптечки в ожидании скорой. Руки и форму она испачкала кровью.

— Кость и артерия не задеты, к счастью, — пояснила она, — иначе бы уже копыта отбросил. Везучий гадёныш. У него был военный парализатор, совершенно новенький, и это очень меня беспокоит — надо сейчас же брать эту банду в разработку и отслеживать канал поставки. Не хватало нам возобновления войны столичных банд из-за смещения баланса сил в чью-то пользу.

«Повезло, что он отхватил из пистолета, а не из помповика», — с содроганием подумал я, глядя на бледного, тощего, татуированного парня в невнятной одежде, лежащего на земле.

— Действительно тревожит, что военные магопарализаторы могут появиться на улицах — это надо пресекать жесточайшим образом. Интересно, нам поручат это дело или же отдадут уголовной полиции или имперской безопасности? — промолвил я, взяв в руки трофейный парализатор — такой же модели, как у нас, патрульных.

— Конечно же уголовке отдадут, а они всё провалят, потому что без нашей силовой поддержки ничего не смогут сделать на улицах, — ответила офицер.

— Охрана здесь слабая, — сказал я.

— Некомплект — обычное дело для железнодорожной охраны из-за маленькой зарплаты. Пусть следователи угрозыска пока с этим разбираются, поскольку очень похоже на наводку или какую-то аферу, — ответила штабс-лейтенант.

— Мы можем забрать себе это дело?

— Процессуально пока нет, надо ждать одобрения нового кодекса и высочайшего подписания. Хвала министру Мышкину, что он активно продвигает этот закон, — заявила она. — Я буду держать это дело на контроле — тут интересные фирмы завязаны. Всё это неспроста.