Страница 96 из 237
Однако вскоре, несмотря на близость фронта и бомбежки, наступило необычное для войны спокойствие264. Город продолжал жить своей жизнью: улицы его были заполнены людьми, функционировал транспорт. «На путях к Варшаве идут бои, – отмечал русский корреспондент, – но это не только не создает паники, наоборот, какое-то радостное возбуждение царит кругом. Отношение к войскам теплое, дружеское и почти нежное»265. В Варшаве были слышны взрывы германских снарядов на русских оборонительных позициях, но дух горожан оставался стойким. Варшавяне активно помогали войскам, делали все, что могли, для раненых. Школы, библиотеки, множество казенных и частных зданий были отданы под госпитали266. Ход событий под Варшавой вызвал разочарование у союзников. «Где те надежды, – отметил 13 октября в дневнике Р. Пуанкаре, – о которых несколько дней назад распространялся перед нами великий князь Николай Николаевич»267.
Тем временем 27–29 сентября (10–12 октября) в Варшаву прибывали эшелоны 1-го Сибирского и 4-го корпусов, а 23-й и 2-й корпуса подходили к городу по восточному берегу Вислы. Кроме того, во 2-ю армию были временно направлены 13-я Сибирская дивизия, свежая 50-я дивизия из Петроградского округа и полк Офицерской стрелковой школы268. Их ждал теплый прием. «Население Варшавы с восторгом приветствует поток русских войск, направляющихся через город на левый берег Вислы», – сообщал 4 (17) октября «Русский инвалид»269. Первым в город вошел 91-й Сибирский стрелковый полк, прибывший из Галиции270. «Варшава восторженно встретила сибирцев, усыпая пути их цветами, – вспоминал генерал П. И. Постовский. – Части были чудные, из одних кадровых нижних чинов»271. Появление сибирских стрелков, промаршировавших под командованием полковника И. В. Лесневского по Маршалковской и Иерусалимской улицам прямо на позиции под городом, вызвало взрыв энтузиазма варшавян, восторженно встречавших русских солдат. Горожане забросали своих защитников цветами и папиросами272.
«Все чувствовали, – вспоминал участник боев, – что перелом в сражении наступает и сибиряки не выдадут»273. С приходом русских подкреплений положение под Варшавой резко менялось. Немцы считали против своих 60 батальонов (18 дивизий) 224 русских батальона (то есть примерно 60 дивизий), особенно чувствовалось присутствие сибирских частей, которые П. фон Гинденбург назвал «элитой царской империи»274. Уже в первый же день они контратаковали немцев с большим успехом, но за него пришлось заплатить дорогой ценой. Полковник С. М. Рожанский, лично ведший своих солдат в атаку, пал смертью храбрых при штурме германских позиций275. Восемь дней шли постоянные встречные бои с переменным успехом, население покидало центр Царства Польского276.
Именно немецкая угроза Варшаве заставила русское командование снимать части с австрийского фронта и облегчала Ф. Конраду фон Гетцендорфу задачу деблокады Перемышля. 9 октября 1914 г. на поле боя у раненого или убитого русского офицера немцами был найден приказ, дававший ясное представление о замыслах русского командования. Э. Людендорф вспоминал: «Приказ, найденный под Гройецом, дал нам ясную картину неприятельских намерений. План великого князя был большого размаха и для нас весьма опасен. Свыше 30 русских армейских корпусов, тесно сосредоточившихся, подавшись сильно вправо, должны были переправиться через Вислу между Варшавой и устьем Сана, а другие части должны были переправиться далее к югу через Сан. 14 дивизий были предназначены для того, чтобы разбить пять дивизий группы Макензена. Великий князь хотел произвести сильный охват 9-й армии, а на левом крыле удерживаться на высотах восточнее Перемышля. Для этой операции великий князь перебросил также части из армии Ренненкампфа. Если бы этот план удался, то победа России, на которой Антанта строила свои стратегические соображения, была обеспечена»277. «Если бы этот план удался, – вторил ему П. фон Гинденбург, – под угрозой оказалась бы не только наша 9-я армия, но и весь наш Восточный фронт, Силезия, и на самом деле вся страна оказалась бы перед катастрофой»278.
Для того чтобы сорвать эти планы, П. фон Гинденбург пошел на риск, попытавшись в очередной раз использовать выигрыш во времени и нанести упреждающий удар к югу от Варшавы. Он выделил для наступления четверть сил, имевшихся в его распоряжении: два армейских корпуса и одну кавалерийскую дивизию. Предусматривалось тесное взаимодействие с австрийскими войсками. Оборону по Висле немцы считали надежной, но к своим союзникам имели серьезные нарекания. «Здесь все в прекрасном порядке за исключением австрийцев! – отмечал М. Гофман еще 8 октября. – Если бы только эти животные могли двигаться! Они упускают успех, достигнутый нами, сквозь пальцы. Мы на линии Вислы, и по всему фронту напротив нас русские. Прямая атака невозможна – река слишком широка (800 метров)»279. Одновременно с немецким заканчивалось сосредоточение и русских сил280.
«Развивалась странная стратегическая ситуация, – вспоминал П. фон Гинденбург. – В то время как корпуса противника перебрасывались из Галиции к Варшаве по противоположному берегу Вислы, наши собственные корпуса двигались в том же северном направлении по этому берегу реки. Для того чтобы сдержать наше движение на левом фланге, противник бросил большие силы через Вислу под Ивангородом и ниже. В серии последовавших жестоких боев эти части были отброшены назад на исходные позиции, но мы не были в состоянии полностью очистить от противника западный берег реки»281. Попытки русских войск 9-11 октября перейти в контрнаступление южнее Ивангорода не привели к успеху.
Гренадерский и 3-й Кавказский корпуса попытались переправиться через Вислу в двух местах в районе Ивангорода, у Гура-Кальварии и Ново-Александрии, но удержаться на плацдармах не удалось, и войска были вынуждены отступить на правый берег Вислы. Фронтальные атаки закончились большими потерями, как, впрочем, и для немцев. Гренадерский корпус потерял две батареи и около 7 тыс. пленными. Потери 3-го Кавказского корпуса на 3 (16) октября составили 124 офицера и 8 тыс. солдат. Теперь на западном берегу Вислы у русских в этом районе оставался только один плацдарм – в районе фортов Ивангорода282. 26 сентября (9 октября) по приказу генерала В. А. Ирмана был сформирован сводный отряд под командованием командира 2-й бригады 21-й пехотной дивизии генерал-майора Н. М. Иванова. В его состав вошли три батальона 84-го пехотного Ширванского Его Величества полка, 4-я батарея 21-й артиллерийской бригады, взвод казаков и несколько саперов. Перед отрядом была поставлена задача закрепиться на плацдарме у деревни Козенице и держать его до тех пор, пока не будет наведен понтонный мост для 3-го Кавказского корпуса283.
Вечером были приведены баржи из Ивангорода, которые позволили с наступлением темноты начать переправу. До рассвета успели переправить всю пехоту и казаков, но только два орудия. Войска переправлялись налегке, без полевых кухонь и запаса продовольствия. Из грузов на левый берег в основном перевозились боеприпасы. Утром 27 сентября (10 октября) начался бой, который не прекращался в течение 13 суток. Немцы атаковали даже ночью, освещая район ракетами. Уже в первый день против трех русских батальонов здесь действовали два германских полка, а против двух орудий – четыре батареи. В ночное время удалось постепенно усилить гарнизон плацдарма, введя туда по частям всю 2-ю бригаду 21-й пехотной дивизии (оставшийся батальон 84-го пехотного Ширванского полка и 83-й пехотный Самурский полк). В тяжелейших условиях им удалось отстоять Козенице и выиграть время для подготовки контрнаступления284.
16 октября германская тяжелая артиллерия обстреляла крепость, и немцы сами попытались форсировать реку на понтонах. Эти попытки были сорваны русскими войсками. При этом самым положительным образом сказывалась опора на устаревшую, но все же реально существовавшую крепость. Она снабжала хлебом два корпуса, а 96 тяжелых орудий и гаубиц (правда, их калибр не превышал шести дюймов) и 102 средних и легких орудия оказали огромную помощь пехоте. Немалую роль в срыве планов противника по форсированию Вислы сыграл и чрезвычайно активный и популярный комендант генерал А. В. фон Шварц. Он широко использовал свой порт-артуровский опыт. Ему удалось добиться выделения для крепости 36 шестидюймовых крепостных гаубиц образца 1910 г. Эти мощные и достаточно дальнобойные (до 6 км) орудия были сведены в девять батарей, семь из которых составили подвижной артиллерийский резерв коменданта. Дело в том, что старые крепостные орудия этого калибра устанавливались на платформы и не могли быть переведены на другое место в условиях боя. По приказу А. В. фон Шварца на колесные лафеты были поставлены и присланные в крепость 24 47-мм и четыре 75-мм скорострельных морских орудия. Это решение обеспечило возможность поддержки войскам в операциях под крепостью285.