Страница 93 из 237
Конечно, это были слабые части, и для их укрепления в крепость ввели 23-ю гонведную дивизию, полностью укомплектованную венграми. Она и стала главной опорой Г Кусманека. Главным преимуществом оборонявшихся было превосходство в артиллерии, которое полностью принадлежало австрийцам. Несмотря на то что среди более чем 1 тыс. орудий крепости было немало устаревших, вплоть до образцов 1861 г., здесь имелись две батареи 305-мм мортир на автомобильной тяге и еще весьма эффективная тяжелая артиллерия – 240-мм мортиры и 150-мм гаубицы образца 1891 г. Русские войска (7,5 пехотной и одна кавалерийская дивизии) имели 483 орудия, из которых полевые тяжелые орудия составляли только 6,5 %, полевые гаубицы – 7 %. Осадной артиллерии у осаждающих не было вообще. Генерал Н. И. Иванов предложил снять блокаду, но по настоянию генералов А. А. Брусилова и С. Н. Дельвига, инспектора артиллерии 9-го корпуса, 22–24 сентября (5–7 октября) была предпринята попытка штурма222.
15 (28) октября, убедившись в том, что гарнизон крепости в основном состоит из ландштурмистов, Ставка санкционировала переход от блокады к «другим способам действий, если они будут подсказываться обстановкой»223.
Расплывчатость формулировки явно указывала на нежелание брать на себя ответственность за возможную неудачу. «Условия штурма были очень тяжелые, – вспоминал его участник, – без предварительной подготовки и достаточной поддержки своей артиллерии, под губительным огнем крепости, точно пристрелявшейся по рубежам и местным предметам, под дождем, перешедшим в снег, по невылазной грязи»224.
Самым негативным образом на ведение осады и ее результат повлияло то, что за короткое время она поручалась разным командующим (генералам Р. Д. Радко-Дмитриеву, А. Н. Селиванову и Д. Г Щербачеву) и формированиям (3-й и 11-й армиям), а также то, что в ее начале русская разведка недооценила размеры артиллерийского вооружения крепости, исчислив его только в 300 орудий. Окончательный штурм, руководил которым генерал Д. Г Щербачев, привел к частичному успеху, который не был развит ввиду начавшегося австро-германского наступления225. В ряде случаев русские войска дошли до предфортовых искусственных укреплений, где их застал приказ отходить226. В целом атаки были отбиты австрийцами с чувствительными потерями для штурмующих, и в ночь с 24 на 25 сентября (с 7 на 8 октября) генерал Д. Г Щербачев распорядился прекратить атаку. Днем 25 сентября (8 октября) А. А. Брусилов отдал приказ отходить227.
Необходимо отметить, что под Перемышлем шла смена полевых войск на резервные, М. В. Алексеев хотел освободить лучшие по качеству войска для будущей операции. Командование Юго-Западного фронта, воспользовавшись отсутствием контакта с противником, начало замещать корпуса на Сане и Висле. 1 (14) октября из 9-й армии был изъят Гвардейский корпус, который в ночь на 2 (15) октября передал свои позиции 18-му армейскому корпусу228. У Ивангорода должна была быть собрана сводная армия, для чего выделялось управление 4-й армии во главе с генералом А. Е. Эвертом, два корпуса из той же армии и один из 9-й. Остаток 4-й армии вместе с соответствующим участком фронта распределялся между 9-й и 5-й армиями. Новая 4-я армия должна была прибыть под Ивангород 18 сентября (1 октября). К этому же сроку войска должны были начать прибывать под Варшаву. 15 (28) сентября генерал А. В. фон Шварц получил от М. В. Алексеева телеграмму, близкую к отчаянию: начальник штаба фронта просил завершить в Ивангороде строительство моста для переправы отряда с легкой артиллерией в срок не более чем пять дней. Мост был построен229.
Очевидно, опасность германского удара в направлении на Варшаву и планы Николая Николаевича (младшего) были причиной нового предложения командования Юго-Западного фронта, старавшегося привлечь внимание Верховного к своему направлению как площадке для наступления в район Верхней Силезии. Учитывая сосредоточение германо-австрийских сил в районе Крейцбург – Ченстохов – Бендин, по плану штаба Юго-Западного фронта новая 4-я армия должна была теперь наступать не по правому берегу Вислы, а по левому, от Ивангорода. 9-я армия постепенно перемещала свои корпуса на левый берег Вислы. Здесь, как и предлагал Н. Н. Янушкевич, должна была собраться группировка в 9-10 корпусов этих армий, которая могла быть задействована и в направлении Кракова, и в направлении Калиша, то есть германской Силезии230. Таким образом, выполнение плана германо-австрийского наступления оказалось бы под серьезной угрозой.
Реализация очередных предложений Н. И. Иванова и М. В. Алексеева была сорвана действиями Н. В. Рузского, который не увеличил группировку в районе Варшавы и сорвал решение холмского совещания. Для главнокомандующего Северо-Западным фронтом эти действия опять прошли безнаказанно. На 20 сентября (3 октября) он наметил наступление в Восточную Пруссию с целью овладения линией Мазурских озер. В этом наступлении должны были принять участие 1-я и 10-я армии, прикрываясь 2-й армией, то есть Северо-Западный фронт достиг желаемого численного превосходства: девяти русским корпусам противостояло два с половиной германских. Н. В. Рузский всего лишь информировал Ставку о том, что все его корпуса уже получили боевое задание, а потому он просил Верховного приостановить наступление Юго-Западного фронта, чтобы не увеличивать разрыв между соседями и дать возможность последнему парировать удар противника по Варшаве.
Ставка фактически приняла план Н. В. Рузского к действию, оставив его без замечаний, а поведение командующего фронта – без последствий. Действия Николая Николаевича были вполне логичными, если учесть его желание организовать большое наступление на германском направлении, которое виделось ему решающим. 12 (25) сентября вместе с принятием плана Н. В. Рузского Ставка указала Н. И. Иванову на необходимость приостановки наступления до 20 сентября (3 октября) и усиления правого фланга за счет левого. Возможность создания мощной группировки в районе Ивангорода для самостоятельных действий исключалась, стык фронтов на варшавском направлении оставался неприкрытым. А начало наступления германо-австрийцев планировалось на 15 (28) сентября, то есть через три дня после того, как Ставка фактически отвергла план Иванова – Алексеева231.
Очевидно, М. В. Алексеев предчувствовал что-то неладное, потому что 11 (24) сентября им была разослана ориентировка командующим армиями. Учитывая концентрацию противника по линии Крейцбург – Берлин и постепенное продвижение германо-австрийских сил на восток от Ченстохова, он считал возможными следующие направления наступления союзников: на Варшаву, на Ивангород, на Сандомир, на нижнее течение Вислоки, с переправой у Вислы, у Нижнего Корчина. Наиболее вероятным направлением главного удара противника М. В. Алексеев полагал участок Вислы от Ивангорода от Сандомира, куда, по его расчетам, германо-австрийцы могли выйти уже 18 сентября (1 октября). Он ошибся в расчетах всего на несколько дней, но сделать было уже ничего невозможно. Армии на Ниде так и не были сконцентрированы. Н. И. Иванов выполнял приказ Николая Николаевича. Армии Юго-Западного фронта стояли, имея на правом фланге за спиной реку Сан без надежных переправ и лесисто-болотистую полосу, а на правом были скованы осадой Перемышля232.
Впрочем, и за Перемышлем, в карпатских лесах, хватало проблем с труднопроходимыми участками, делавшими передвижение войск, особенно конницы и артиллерии, сплошным мучением. Дороги, по словам тех, кому пришлось проходить по ним, не поддавались «никакому описанию»: «Австрийцы целыми верстами проложили вертящиеся неприкрепленные бревна поперек места предположенной к разработке дороги, пролегающей через болота. Может быть, для пеших людей эти бревна были подмогой, но ноги лошадей скользили, а бревна расходились; упав, лошади не могли вытащить обратно ног. Местами были сплошные озера с вязким дном. Лошади поверх спины погружались в жидкую грязь, путаясь ногами в каких-то препятствиях, горные орудия исчезали в воде. Никто из участников этого движения не испытывал когда-либо что-либо подобное. Ужасы этого перехода неописуемы»233.