Страница 106 из 237
Для переправы 1-й армии был выделен только один понтонный мост, пехоту пришлось переправлять через Вислу на лодках и других подручных средствах. Это не помогло – войска П. К. Ренненкампфа опоздали, и он в очередной раз оказался в центре критики. Генералу припомнили все, даже то, чего никогда не было454. Буквально в те самые часы, когда немцы шли на прорыв, князь Н. А. Кудашев сделал довольно пессимистическое предсказание: «В общем, надо сказать, что если нам и удастся вывернуться из настоящего положения, то только благодаря численности и стойкости наших войск, а не мудрости нашей стратегии. Но это, конечно, личное мое дерзновенное мнение»455. Прогноз подтвердился. В Ставке, впрочем, не особо расстраивались, считая, как писал Н. Н. Янушкевич, что «надо благодарить Бога и за это»456. По окончании боев проявившие в эти дни неспособность к руководству армиями генералы П. К. Ренненкампф и С. М. Шейдеман были отстранены от командования457. Пожалуй, это был единственный вывод, который сделала для себя Ставка из Лодзинской операции.
Для германского командования это сражение, сопровождавшееся сложными маневрами и контрманеврами с целью окружения, было, по свидетельству П. фон Гинденбурга, самым сложным из всех на Восточном фронте. Однако немцы могли быть довольны: они вырвали инициативу у русского главнокомандующего и сорвали планируемый удар по Силезии458. Правда, большие потери заставили германское командование снять с Западного фронта и перебросить на Восточный четыре корпуса: 2, 3, 13 и 24-й резервный. Бои под Ипром уже прекратились, и это давало возможность германскому командованию осуществлять подобное лавирование. К счастью для истощенных русских частей, эти корпуса не были сконцентрированы П. фон Гинденбургом в одном направлении и вводились в бой разрозненно с целью стабилизации фронта после прорыва группы Р. фон Шеффера459. На этом фоне командующие Юго-Западным и Северо-Западным фронтами начали борьбу за то, чтобы сделать именно свое направление главным в будущих операциях.
Ставка вовсе не отказалась от своих первоначальных намерений. Может быть, это произошло потому, что осознание масштаба произошедшего пришло позже. Во всяком случае, уже 23 ноября генерал Н. Н. Янушкевич отправил главнокомандующему Юго-Западным фронтом телеграмму, в которой он предлагал ему уже на следующий день со всей настойчивостью вернуться к задаче разгрома австро-германской группировки на фронте Краков – Ченстохов460. С 25 октября (7 ноября) в Гродно начала собираться осадная бригада: мортирный полк с 11-дюймовыми (280-мм) и 9-дюймовыми (229-мм) мортирами, тяжелый пушечный полк с дальнобойными орудиями.
Генерал Ю. Н. Данилов считал, что этого хватит на одновременную атаку двух первоклассных и одной слабой крепости. Артиллерию для осадных бригад получали за счет разоружения русских крепостей, однако ее не хватало461. 31 октября (13 ноября) перед фортами Кракова был собран Гвардейский корпус. Предполагалось, что он двинется в Силезию в обход обложенной крепости в верховьях Вислы462.
Осадной артиллерии решительно не хватало, и приходилось обращаться за помощью, причем получить ее было непросто. Еще в самом начале сентября 1914 г. японцы предложили России 16 осадных орудий, захваченных ими в Порт-Артуре463. 15 (28) сентября Ставка получила информацию о том, что японцы готовы уступить 34 мортиры (240-мм), 14 пушек (240-мм), 12 гаубиц (280-мм) и даже прислать на русский фронт вспомогательный корпус464, но в результате стало понятно, что речь идет только о трофеях. Возникла напряженная ситуация. Петроград отказался покупать эту устаревшую артиллерию, однако вскоре выяснилось, что это был дар, долженствующий символизировать уважение и забвение прошлого. Настал черед недоумевать и обижаться Токио. В конце концов, недопонимание было преодолено, и 10 (23) ноября на пограничной станции Куанченцзы японские трофеи возвращены бывшим хозяевам. После этого дело с заказами приобрело несколько лучший оборот465.
Японская армия имела в своем составе корпус осадной артиллерии и шесть полков тяжелой полевой артиллерии. 6 ноября японская группировка, насчитывавшая 22 980 человек при 142 орудиях, при поддержке приблизительно 1500 англичан добилась капитуляции германской крепости Циндао на полуострове Шаньдун. Накануне начала военных действий в немецких владениях на Дальнем Востоке проживали 161 тыс. человек, из них 3125 солдат и офицеров и 3806 мирных жителей германцев. В осаде использовалось большое количество тяжелой осадной артиллерии, что обеспечило низкий уровень потерь атакующих. Японские артиллеристы потопили в гавани австрийский крейсер «Императрица Елизавета»466. Сразу же после падения германской крепости на Дальнем Востоке Россия уже обращалась с просьбой о передаче ей осадного парка – как трофейной германской, так и собственно японской артиллерии. 12 (25) ноября 1914 г. С. Д. Сазонов сообщал военному министру В. А. Сухомлинову: «Я имел относительно настоящего вопроса разговор с японским послом. Барон Мотоно подтвердил мне, что английское правительство заявило о желании приобрести у японцев осадную артиллерию, прибавив, что японское артиллерийское ведомство ныне занято проверкой находящихся в Циндао осадных орудий, дабы подтвердить пригодность их для военных действий»467.
25 ноября, на следующий день после прорыва группы Р. фон Шеффера, великий князь даже обратился через С. Д. Сазонова к японскому правительству с просьбой передать осадные орудия крупного калибра из-под Циндао, так как они были ему необходимы для осады Бреслау и других германских крепостей. Такое же обращение было отправлено и англичанам. Они отреагировали очень быстро. Уже 27 ноября было получено согласие Лондона, который довел эту информацию и до своего дальневосточного союзника. Положение действительно было очень серьезным: с 16 по 22 ноября австрийцам при поддержке подвижных резервов и тяжелой артиллерии удалось оттеснить русские войска от краковских фортов, а в конце октября немцы начали активно приводить в оборонительное состояние крепости Бреслау и Позен468.
Обращение великого князя пришло как нельзя вовремя. В сентябре – ноябре 1914 г. японцы и англичане захватили все германские колонии на Тихом океане. Теперь японской армии негде было применять это оружие, и, очевидно, не без давления из Лондона правительство микадо согласилось поставить русской армии тяжелые орудия. Правда, вскоре великий князь временно отказался от этих гигантских планов.
Одновременно была решена судьба Лодзи, так дорого обошедшейся русской и германской армиям. С 19 ноября (2 декабря) началась эвакуация города. Его комендант выписывал пропуска на выезд всем желающим, но выбраться из Лодзи могли далеко не все. Железная дорога была перегружена военными поездами: вывозились раненые, пленные, трофеи и склады – все, что могло иметь хоть какую-то военную ценность. Наиболее доступными для гражданского населения стали автомобильный и гужевой транспорт, однако ввиду того, что цены на эти услуги резко взлетели (место в автомобиле стоило от 200 до 300 рублей, найм подводы – от 100 до 150 рублей), большое количество жителей вынуждено было остаться. В девять часов вечера 22 ноября (5 декабря) город покинул последний поезд Красного Креста, в котором находился А. И. Гучков, и в Лодзи остались лишь силы прикрытия. В ночь на 25 ноября (8 декабря) в город вошли немцы469.
Планы русского вторжения в Германию были сорваны470. Отступление стало неизбежным, поскольку выдвинувшиеся вперед русские войска попали под мощный немецкий контрудар. «25 ноября шел ужасный бой, – вспоминал офицер 13-го лейб-гренадерского Эриванского полка. – Сотни снарядов рвались в расположении 1-го и 2-го батальонов. Из всех прилегающих домов не уцелело ни одного – все горело. Немцы непрерывно шли в атаку, и тысячи их трупов устилали все поле впереди. Насколько хватало взора, всюду видны были лежащие немцы и их ранцы из телячьей кожи мехом вверх. Тщетно немецкие офицеры старались увлечь своих людей. Два-три взмаха обнаженной шашки, несколько призывных слов – и офицер падал, сраженный меткой пулей. На его место становился другой»471.