Страница 116 из 120
Догадавшись о том, что произошло, генерал успокоился. Но голос его по-прежнему оставался строгим.
— Я вас слушаю…
И Фардана рассказала ему все без утайки, раскрыла свою душу.
— А некоторые офицеры думают, что я приехала сюда в поисках мужского общества, — закончила она.
Генерал долго молчал.
— Может, вы хотите вернуться в тыл, к любимому человеку? — наконец участливо спросил он.
— Нет, — твердо ответила Фардана. — Я еще по-настоящему и не видела фронта, не оказывала во время боя помощи раненым. Я хочу вернуться домой с победой… И вместе со всей армией.
Командир дивизии задумался. Фардана терпеливо ждала его ответа.
— Вы молодец! — тепло взглянув на Фардану, вдруг сказал генерал. — И если нужно будет, можете и впредь отпугивать ловеласов моим именем. Я вам верю…
И Фардана оправдала доверие генерала. Во время летнего наступления она вынесла на своих плечах, спасла от смерти многих раненых. Не подвела она и в наступательных боях, начавшихся после победы на Волге — не зная страха и усталости, спасала раненых.
Когда на фронте устанавливалась длительная тишина, к Фардане снова и снова приставали с ухаживаниями, но теперь она никого не боялась. А любовь к Карпову была для нее священной. И она боролась за то, чтобы возвратиться, не расплескав и сохранив в чистоте это дорогое ей чувство.
14
И к Камилю теперь она пришла без всяких опасений. Камиль был для нее дорогим земляком, другом, родным братом. Точно так принял ее и Камиль. Они бросились друг другу в объятья с самыми чистыми, родственными чувствами, как брат и сестра…
В это время на лестнице раздались чьи-то шаги, и дверь распахнулась.
Камиль и Фардана едва успели отпрянуть друг от друга, как в дверях показался человек с добрым выражением на широком лице. На плечах его Камиль заметил погоны старшего лейтенанта.
Непрошеный гость смущенно улыбнулся.
— Простите, я, кажется, вошел не вовремя?
За Камиля ответила Фардана:
— Нет, очень вовремя.
Старший лейтенант засмеялся.
— Мне нужен разведчик Камиль Ибрагимов, — сказал он.
— Я Камиль Ибрагимов.
— Отлично. Я из редакции фронтовой газеты… — Он смущенно улыбнулся. — Скажите правду, — кажется, я пришел не вовремя? Вы еще долго здесь будете, товарищ Ибрагимов?
— Никуда уходить не собираюсь.
— Тогда я зайду к вам позднее. А сейчас мне надо поговорить с вашими товарищами. Пока до свидания.
Представитель редакции торопливо вышел.
— Ходят тут! — пробурчал Камиль. — Но кто же это был? Кажется, я где-то видел его.
— Мне кажется, он татарин, — сказал Фардана.
— И мне тоже.
Они присели к столу. Камиль оживился. Такая неожиданная встреча! И в такой день, когда он чувствовал себя именинником!
— Землячка дорогая! — заговорил он возбужденно. — Неужели это вы, Фардана? Глазам не верю! Необычайно! Когда Сания мне написала, я не хотел верить. Во всяком случае, не думал, что появитесь на фронте. Ого! У вас даже медали есть!
— А что вы удивляетесь? — спросила Фардана. — Разве я не могла заслужить медали? Думаете, я трусиха?
— Не скрою, Фардана, — я не предполагал, что из вас выйдет такая патриотка.
Фардана вздохнула:
— И вы правы, Камиль. Никакая я не патриотка. Может быть, просто эгоистка…
Камиль засмеялся:
— Не скромничайте, Фардана. Кто не патриот, тот не сунется в такое пекло. И такому не дают боевых медалей.
Фардана, ничего не утаивая, рассказала Камилю историю своей любви к Карпову.
— Я пошла на фронт, чтобы друзья и знакомые не презирали меня за то, что я изменила мужу-фронтовику, а главное — чтобы моя совесть перед Фуатом была чиста…
Закончив рассказ, Фардана спросила:
— Вам известно, где этот бедняга Фуат?
Камиль ответил не сразу. Фардана повторила вопрос:
— Как вы считаете — ведь Фуат теперь не вправе будет обижаться на меня?
Камиль все еще сидел, задумавшись. Потом решительно поднялся.
— Фуат? Он оказался недостойным вашего уважения, Фардана. Это был подлый, низкий предатель. Таких не жалеют.
И он рассказал, как бесславно окончилась жизнь Фуата, когда он с поднятыми руками пошел навстречу врагу.
Как оглушенная Фардана слушала его рассказ. Красивое лицо ее казалось безжизненным. Она вдруг громко разрыдалась.
Камиль не стал ее утешать. Он молча ходил по блиндажу. Потом резко обернулся:
— Вам его жаль?
Фардана, вздыхая, вытерла глаза.
— Нет. Не его мне жаль, а себя. Жалко, что я отдала этому человеку мои лучшие, молодые годы…
В блиндаже снова появился представитель редакции.
На этот раз он с первых же слов заговорил по-татарски. Узнав, что и Фардана татарка, он обрадовался и объяснил, что он из редакции фронтовой газеты, выходящей на татарском языке.
— Меня интересуют боевые подвиги фронтовиков-татар. Вас мне рекомендовали как прекрасного разведчика.
Камиль упорно пытался вспомнить, где видел этого человека.
— Извините, вам не приходилось до войны бывать в Ялантау?
— Был. Я приезжал туда незадолго до войны.
Камиль вспомнил:
— Вы приезжали с группой писателей?
— Верно.
— Но вы тогда выглядели по-другому. Здорово похудели!
— На фронте я поправился, — заменил представитель газеты и шутливо добавил: — А в тылу теперь налицо все условия, чтобы похудеть…
— Так вы писатель? — с любопытством посмотрела Фардана.
— Да, пишу…
— Я знаю ваши книги, — сказал Камиль. — Если не ошибаюсь, вы ведь…
И он назвал фамилию написавшего эту книгу.
Эпилог
1
Да, старшим лейтенантом с узкими погонами был я, автор этой книги. Я был свидетелем встречи Камиля с Фарданой в одном из прифронтовых блиндажей.
Читатель, наверно, уже догадался, что, когда я встретил этих, таких разных по характеру и жизненному пути, земляков и по душам поговорил с ними, у меня зародилось желание написать о них книгу.
После этой встречи я потерял из виду Камиля и Фардану. Однако намерение написать о них книгу было твердым. Оно привело меня снова в Ялантау.
Это было в начале весны 1945 года. Наши войска победоносно добивали врага на его земле. Поэтому и в далеком тылу настроение было отличное.
Как обычно, я прежде всего направился в горком партии к Башкирцеву, давно знакомому мне человеку. Едва я приоткрыл дверь, как сурово, словно предостерегая: «Вовремя ли пришел?», — пробили часы:
Дон-н!..
Старинные эти часы уцелели: как и прежде, они отбивают каждую четверть часа.
И сам Башкирцев ничуть не изменился. Он встретил меня, как всегда, приветливо. Хотя в кабинете были люди, он принял меня.
— Заходите, заходите! Я ведь, знаю, что ваш брат любит послушать, о чем толкуют люди.
— С удовольствием, — сказал я. — Особенно интересно послушать, когда люди спорят.
— На этот раз мы ни о чем не спорим, — сказал Башкирцев. — Обсуждаем, что нам делать дальше.
Сидевший в кабинете человек в костюме военного покроя оказался Аркадием Андреевичем Губернаторов вым. Секретарь горкома и директор завода толковали о том, что им делать с заводом, когда окончится война.
Три с половиной года назад завод точных механизмов был эвакуирован из Москвы. И рабочие, и сам директор горевали о том, как они будут жить и работать в этом маленьком городке у черта на куличках. А жители Ялантау, в том числе и сам Башкирцев, были озабочены тем, как они разместят у себя такой огромный завод и до каких пор будет стеснять их эта громадина. А теперь, когда уже близок день окончания войны, всех тревожит мысль: «Что будем делать, если завод вернут в Москву?» Почти половина жителей Ялантау связана с заводом. И приехавшие из Москвы рабочие тоже не только сжились, но и породнились с местными жителями.
Секретарь горкома и директор завода при мне согласились, что Хорошо бы и после войны оставить завод в Ялантау, и решили обратиться с таким предложением в вышестоящие инстанции.