Страница 1 из 120
Мирсай Амир
Чистая душа
Часть первая
Глава первая
НА КАМЕ
1
В тот год весна на Каме запоздала. Весь май шли дожди вперемешку со снегом. Люди в Ялантау стосковались по солнцу. При встречах спрашивали:
— Да настанут ли когда-нибудь теплые дни? Или мы вовсе не увидим солнышка?
Конечно, это говорилось благодушно. В действительности же никто особенно не беспокоился о том, что весна пришла так поздно. Есть примета: май холодный — год плодородный.
Но и май прошел, а люди все еще ходили в теплой одежде. Только в середине июня солнце взяло верх, чудесное летнее солнце!
Оно как бы хотело искупить свою вину за опоздание и стало щедро поливать землю жаркими лучами.
И хмурая природа Прикамья вдруг ожила под их горячей лаской.
Леса зазеленели, закудрявились. В заливных лугах поднялись сочные травы, пошли в рост на глазах у людей. В воздухе густо стояли запахи цветущей черемухи, шиповника и цветов, которыми пестрел луг. То и дело доносились голоса кукушек, щелканье соловьев, крики дергачей в гуще травянистых зарослей.
И у пасмурной Камы посветлело лицо, когда солнце заиграло на ее тронутой легким ветерком глади, когда песчаные косы заречья нагрелись под его горячими лучами. А через неделю, в воскресенье, жители Ялантау ринулись к Каме. С утра на ней забелели косые паруса яхт, замелькали моторки и рыбачьи лодки. Люди были одеты по-летнему, в белое. На реке раздавались звуки гармоник и мандолин, слышались татарские и русские песни.
К полудню песчаные отмели были полны загорающими веселыми и беспечными людьми.
Проплывали мимо горделивые пароходы, оглашавшие гудками прибрежные леса, буксиры деловито тянули огромные баржи. Но люди их не замечали, во все глаза следили за черневшими над водой на самой середине Камы головами пловцов.
— Далеко ушли!
— Тут ширина будет не меньше километра!
— Пустяки для спортсмена!
— Обратно плывут, что ли?
— Кто же это такие, интересно?
За волной от проходивших пароходов и моторных лодок головы то исчезали, то появлялись снова.
— Сколько же их?
— Трое как будто.
— Трое! На ту сторону мнргие поплыли, но только трое без передышки повернули обратно.
— Да кто же такие?
— Один из них… — Мальчик в белой панаме и синих трусиках запнулся.
— Ну, ну, кто?
Мальчик осмелел.
— Наши! — сказал он.
— Кто же это — ваши?
— Ну… из Ялантау.
Все засмеялись.
— Скажи: из Татарии — еще вернее будет. Или — из СССР.
Мальчик смутился. Его круглое, красное от загара лицо еще гуще покраснело. Кто-то шутливо попрекнул его:
— Коли не знаешь, нечего и встревать в разговор!
— Я знаю, кто они, — сказал, расхрабрившись, паренек, — они из нашей школы. А один из них — мой папа.
— Какая школа?
— Третья.
— А-а-а! Тогда это Камиль Ибрагимов. Ты его сын?
— Да, это Хасан, — признал кто-то мальчика.
Какой-то сухопарый человек лежал в тени воткнутой им в песок большой ветви ивы и, не обращая ни на кого внимания, тянул песню:
Услышав имя Камиля, он сел и стал озираться.
— А! Камиль? Хасан? Где они?
Хасан не раз видел этого человека. Он попадался ему на улицах города. «Ганфов человек, без подбородка…»— отметил про себя мальчуган. Обычно он проходил, не замечая Хасана, всегда такой важный.
— Как дела, Хасан? Камиль твой отец?
— Да.
— А кто другие, что с ним плывут?
— Один — Рифгат-абый. А второй — Миляуша-апа.
— Миляуша! Дочка Баязитова?
— Да.
— А моего сына там нет?
— Кто ваш сын?
— Ты что, Шакира Мухсинова не знаешь?
— Шакира Мухсинова? — удивленно переспросил Хасан. — Нет, Шакир-абый на ту сторону не плавал. Он тут остался.
— А твой отец, значит, с дочкой Баязитова плавает? А?
Хасан не ответил.
— А где твоя мама? Дома осталась? Передай ей от меня привет. Скажи: «Мухсинов-абый кланялся».
Вспомнив о матери, Хасан замолчал. В самом деле, мама так и не увидит, как отец переплывает Каму. Даже, наверное, и не подозревает.
И мальчик вприпрыжку побежал к матери.
Действительно, Сания ничего не знала о том, где был в это время Камиль.
2
В этот день школа на берегу Камы прощалась с десятиклассниками.
На пляже одни учителя улеглись на горячий песок, другие пошли купаться. Школьники начали соревноваться в плавании на разные дистанции, в беге, в прыжках. Многие учителя, устроившись в стороне от учеников, за кустами ивняка, сидели в купальных костюмах. Рыболовы, подняв на плечи удилища, ушли подальше в поисках тихих мест.
Камиль снял сетчатую майку и белые брюки и, перекинув их через плечо, с ведерком в руке шел по берегу. Он был сегодня весел, ему хотелось шутить и смеяться. Но жене его было не до шуток. Сания была серьезна — ведь скоро она станет матерью второго ребенка, И было естественно, что она одна не сняла свой шелковый, в крупных узорах халат. Учителя наперебой старались оказать ей внимание, уступая ей лучшие места на пляже. И предупредительнее всех был сам Камиль.
— Иди-ка в тень, Сания! — крикнул он. — Вот отличное место: всю Каму видать.
Он поставил на землю ведерко и постелил на песке плащ, повесил свою одежду на гибких лозинках.
К нему первым подоспел Хасан.
Мальчик поставил на песок камышовую корзину и вопросительно посмотрел на отца.
— Постой, тут мама сядет. Сумку поставь под куст и бери удочки…
Сания осторожно опустилась на разостланный Камилем плащ.
— Дайте мне «Совет эдебияты»[1], — попросила она. — Для меня это лучшее развлечение. Почитаю тут, в тени.
Камиль на минуту почувствовал некоторую стесненность, будто он в чем-то виноват перед Санией.
— Ладно, — сказал он, — я закину удочки, а ты посмотри журнал. Я скоро…
— Ты обо мне не думай, Камиль, — улыбнулась Сания, — иди купайся, отдыхай. Я посижу одна.
— Хорошо, так и сделаем. Я пойду к лодке, там меня ждут. Закинем подпуск, потом немного поплаваю. За это время и рыба поймается. Ты, Хасан, разжигай костер и вскипяти воду — сварим уху. Потом все пойдем погулять по лугу. Хорошо?
— Хорошо, хорошо, — согласилась Сания. — Иди. Но смотри будь осторожен. Ты ведь не селезень.
Неподалеку в кустах засмеялись. Камиль решил похвалиться:
— Ну, в воде я как рыба… Не правда ли, Сулейман-абый?
Откуда ни возьмись появился человек с усами, как у Максима Горького, в чесучовом костюме и в тюбетейке. Он по-доброму улыбнулся, как улыбаются все люди с такими усами.
— Да, да! Камиль не такой парень, чтобы подкачать.
— Спасибо, Сулейман-абый. Приглашаю вас с Хафизой-апа к нам ухи отведать. Сания, скажи-ка, сколько времени?
Сания, отогнув рукав халата, посмотрела на маленькие часики.
— Одиннадцатый пошел…
— Эх, пропустил ты лучшее время клева, Камиль, — сказал Сулейман. — Стоило приглашать гостей, — ведь рыба-то еще в Каме ходит…
— На уху я всегда успею наловить! Словом, когда поспеет уха, вы — к нам. Никому больше не обещайте… Пошли, Хасан!
Камиль подхватил удочки и пошел к реке. За ним вприпрыжку побежал Хасан.
Возле Сании остался Сулейман со своей женой. Некоторое время все молча любовались берегами реки.
Старого учителя Сулеймана знали в Ялантау все. Он давно вышел на пенсию, но часто бывал в школе и дружил с учителями.
Не снимая пиджака, он вытянул на песке ноги и вздохнул:
— Эх, гляжу я на Камиля и завидую…
Сания улыбнулась.
— Когда старый человек завидует молодому, это неудивительно, Сулейман-абый, — сказала она. — А вот дожить до такой старости, когда старому завидует молодежь, это бывает реже.
1
Журнал на татарском языке. Теперь называется «Казан ут-лары» («Огни Казани»)