Дрянной декан

– Знаешь, ты лучше маме их подари, как она вернется... У меня не цветочное настроение.

И я в расстроенных чувствах кинулась к себе в спальню, где принялась ходить из угла в угол, тихо возмущаясь себе под нос. Потом схватила телефон и, найдя в мессенджере адресата со значком камеры вместо аватарки, написала одно единственное слово: "ЗАЧЕМ?!"

Декан не стал отвечать. Я уж думала, меня продолжают игнорировать и за пределами аудитории, но он перезвонил через пять минут.

– Что "зачем", Маргарита?

Меня пробрала дрожь от его голоса, и я села на кровать, так как всплеск адреналина в крови замотал меня из стороны в сторону. Будто получила инъекцию горячего, обжигающего, крепкого кофе внутривенно.

– Вы знаете, о чем речь, – скрипнула зубами я. – Зачем нужно было присылать мне розы?

Декан помолчал. Какое-то время в трубке вместо красивого голоса слышался только невнятный шелест и гул, словно мужчина находился в дороге.

– Розы?

– Да. Белые.

– Вы достаточно ясно дали мне понять, как распорядиться теми цветами, – едко сказал Верстовский. – Не смею досаждать вам после такого.

– Значит, это были не вы? – уже не так уверенно переспросила я, чувствуя себя достаточно глупо, чтобы заползти под одеяло и никогда больше оттуда не выползать.

– Признайтесь, Марго, вы выдумали это, чтобы найти повод мне позвонить? Не можете уснуть, пока не услышите мое "Спокойной ночи"? – припомнил он одну из сладких фразочек, которой я соблазняла его по телефону.

– Выдумала?! – мои щеки запылали от ярости и стыда. – Да у меня знаете, сколько поклонников! Каждый день от них отбиваюсь между занятиями!

– Сколько? – деловито заинтересовался Верстовский. – Можете назвать всех пофамильно?

– Э-э-э... Зачем?..

– Послезавтра они вылетят из литературного и больше не будут мешать вашей учебе.

Я так опешила, что не смогла придумать достойного ответа, а потому гордо и молча отключилась.

Так от кого же тогда ароматный презент, если не от декана? Неужели Ромка очухался – понял, как много я для него значу и решил задобрить розами?.. Если так, стоило порвать с ним раньше!

18.1. В чем мой косяк?

Когда захочешь, охладев ко мне,

Предать меня насмешке и презренью,

Я на твоей останусь стороне

И честь твою не опорочу тенью.

(У. Шекспир, 89 сонет)

Я сделала вид, что тайна белых роз меня нисколько не интересует. Кем бы ни был неизвестный даритель, он либо сам даст о себе знать, либо нет – тогда я просто сделаю вид, что букета не существовало. Ломать голову над личностью загадочного кавалера, который боится в открытую заявить о своих чувствах, у меня не было ни сил, ни желания.

Хоть Верстовский и не признался, я все равно считала, что розы прислал он. Из всех моих российских знакомых на такой романтический жест, чисто теоретически, был способен лишь он. Хотя какой в этом смысл: дарить цветы и отрицать сей факт, понять не могла. Либо активизировался мой старый друг Ричард из Британии, но об этом думать не хотелось вовсе.

По крайнее мере, мама была очень счастлива получить цветы без повода. Возможно потому, что в обычных обстоятельствах даже наличие повода не давало никаких гарантий. Будем считать, что белоснежный букет я пустила на укрепление брака моих родителей: весьма неплохое применение, как по мне.

Страшная тайна оказалась совсем не страшной и раскрылась уже во вторник. Ромка, героически заявившийся в вуз второй день подряд (правда, с опозданием на целую пару), подошел к нам с Юлькой в сопровождении Стаса. Развернул стул впереди стоящей парты и сел лицом ко мне.

– Привет! Как дела, Рит? – бывший парень понял, что напрямую лезть ко мне с объятиями небезопасно, и решил прощупать почву, выяснив на берегу мое настроение.

– Привет, Рома. Пока не родила.

Верстовский-младший только вздохнул, убедившись, что гнева на милость я не сменила.

– Ты получила мой цветы?

– А, они были от тебя, – постаралась сказать это как можно более разочаровано. – Я уж было понадеялась, что у меня появился свежий поклонник!

– Зачем ты так, Рит?.. – мне показалось, или в глазах парня плеснулась неподдельная обида? Как бы то ни было, угрызений совести не последовало: я могу быть очень острой на язык и больно ранить словами, если понадобится. Его отец уже успел познакомиться с моей темной стороной (бедный препод до сих пор зализывает душевные ссадины, небось), а Роман будто впервые понял, что я умею быть не только белой, пушистой и на все готовой.

– Да, зачем? – поддакнул Стас. Будто без него мы наши отношения выяснить не в состоянии.

Я ненадолго прикрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, давая эмоциям улечься. Такой повышенное внимание не давало ране в моем сердце толком зарубцеваться.

– А что случилось-то, Рома? Ты мне ни разу не дарил цветов, пока мы встречались. С чего вдруг такая щедрость?

– Вот именно? – Юлька подключилась к моим защитникам. Они со Стасом принялись сверлить друг друга сердитыми взглядами.

– Значит, это все потому, что я не дарил тебе цветов? – порывисто воскликнул Верстовский. – Ты ни разу даже не намекнула, что хотела бы...

– Ох, Ром, перестань. Конечно, это не из-за цветов.

– Тогда почему?

– Скажи честно, ты начал со мной встречаться по... расчету? – спросила его "в лоб". – Нашел себе приличную девочку для прикрытия, чтобы задобрить строгого отца?..

Мой вопрос застал Рому врасплох. Он покраснел, потом побледнел, но глаз не отвел.

– Что за ерунда. С чего ты так решила, Марго?

– Ты так хвастался перед ним интеллигентностью моих предков, что у меня невольно закрались некоторые подозрения. К тому же, твой отец рассказал мне, что самолично просил тебя найти достойную девушку!

– Да, просил. Но это никак не связано. Ты перевелась к нам и покорила меня своей необычностью, красотой, неподдельным интересом к учебе...

– Ладно, не продолжай, – прервала его. Уж комплиментами из его уст я была сыта по горло. – Лучше скажи, где ты ночевал в пятницу?

– Ты и об этом знаешь... – проворчал Верстовский. – Я поехал к Стасу, потому что до дома слишком далеко было, а электрички уже не ходили. Правда ведь?

Рома повернулся к другу, и тот утвердительно закивал.

– Чистейшая. Вот мы накидались тогда...

– Все настолько плохо, что ты теперь ночуешь у парней? – съехидничала я. – А когда же твоя новая солистка Ярослава?

– Чего ты напридумывала, Марго?! – Верстовский был возмущен. – Мы просто поем в одной группе. Между нами ничего нет!

– А хотелось бы, чтобы было?..

Рома запыхтел и поднялся со стула, накинул на одно плечо рюкзак.

– Ладно, я вижу, у тебя много претензий, и все они безосновательны. Надеюсь, хотя бы цветы заставят тебя думать обо мне немного лучше.

– Я отдала их маме, – глухо ответила я, до боли в ладони сжимая карандаш.

Верстовский постоял, смотря себе под ноги. Потом двинулся в сторону выхода, кинув напоследок:

– Твоя мама, должно быть, чудесная женщина. И заслужила их не меньше.

– Мегеры! – прошипел Стас и направился вслед за другом.

– Иди-иди, болезный! – прикрикнула Юлька. – Уже написал свой любовный сонет?..

Я молча смотрела ему вслед, пока перед глазами не стало мутно от слез. Быстро-быстро заморгала, чтобы вернуть зрению четкость, а разуму – ясность.

– Думаешь, я и правда все выдумала? – спросила деликатно молчащую Гарденину.

– Теперь это уже неважно. Дело сделано. А за него не переживай, он уже завтра найдет себе новую девушку. Спрос есть.

"Завтра" была среда, а следовательно, очередная "зарубежка". Даже не хочу описывать, каким трудом далось мне выполнение домашнего задания, и что получилось на выходе. Невинная нимфа, похотливые фавны, один очень властный древнегреческий бог и несчастный поэт-философ – собрать все ингредиенты вместе, хорошенько перемешать в блендере, сдобрить отборным количеством смертей, стенаний с заламыванием рук и беспорядочных половых связей: вуаля, пьеса в стиле Уильяма Шекспира готова!