Хозяйка над бесами

Что же тогда Сирин сидит в тюрьме, себя б уменьшила — и вперед. Наверное, она и вправду сошла с ума.

Аглая огляделась. Пес принес ее в лес. Пели птицы. Жуки жужжали.

Все казалось четким, словно из глаз ушел туман.

Подводное царство отличалось от мира людей. И Аглая подивилась, что позабыла об этом.

Она поднялась. Если отдать бесам вещь, они отстанут.

Шаг за шагом Аглая приближалась к своей деревне. Знакомые тропинки переплетались под ногами. Далеко впереди виднелись серые точки — коровы паслись на склоне. Аглая точно не знала, чьи они. Может, и ольменовские даже. Те, кого сельчане смогли вывести из деревни.

Озеро Хованьи возникло из ниоткуда. Аглая свернула в чащу, а оно тут как тут. Без Хованьи оно было пустым, даже камыш увял.

Я за ней вернусь, — подумала Аглая, — И царь ничего не сможет сделать.

Она зашла в воду по щиколотку. Ил оплел пальцы. Раздалось гудение, будто Аглая потревожила улей.

Из леса послышался крик. Он звучал очень жалобно, словно кого-то мучали. Аглая насторожилась.

— …помогите!

Эхо подхватило слова и разнесло вокруг.

Аглая вышла из воды. Что ни говори, а здесь любой заплутает. Если не вырос в окрестности. И может, в благодарность за помощь у бедолаги найдется еда.

Локтях в ста обнаружился источник звука. Лошадь подвернула ногу. Она жалобно фыркала.

Падая, лошадь перевернула повозку. Из-под нее торчала голова. Лицо принадлежало благородному. У деревенских мужиков не бывает такого высокого лба, таких правильных черт лица. Мужчина, его б язык не повернулся назвать дедом, не мог выбраться. При виде Аглаи взгляд его оживился.

— Вам помочь?

— Приподними край, милая. Если не сложно, — даже речь у него была правильная.

Аглая росла на воздухе. В ней было больше силы, чем в городских дедушках.

Она приподняла повозку, правда, не без натуги. Мужчина, спасибо ему, быстро выбрался.

Одет он был в сюртук из бархата. Точно не простой купец.

Аглая обрадовалась. Этот может отсыпать монет. На новую жизнь.

— Благодарю тебя, девушка. Имени не знаю, к сожалению.

— Аглая.

Мужчина посмотрел на нее очень пристально. Затем улыбнулся.

— Владимир Алексеевич.

— Почему вы один ехали, сударь? — спросила Аглая.

— Так уж вышло. Карета сломалась, жена ждет, пока починят. Пришлось ехать первому и везти багаж. Лошадь взял на почте, а она малахольная, — Владимир с досадой отряхнулся, — Ты слышала, что случилось в Ольменовке? Крестьян нашли мертвыми

Владимир вытер лоб. От него пахла потом. Чем-то он пугал Аглаю. Ей не нравилась его одежда, то, как он говорит. Аглая всмотрелась в него. Беса за Владимиром не стояло. Бесы еще не почуяли Аглаю. Было мало времени.

Может, Владимир просто жену бьет? Как Петр?

— И воду разлил, — Владимир покачал головой. — Ни лошадь напоить, ни самому умыться.

Аглая поглядела на лошадь. Та тяжело дышала. Жаль доходягу. Мужики в станице продали самую старую и больную клячу. Вот она и не сдюжила. Где же такому, как Владимир, отличить хорошую кобылу от шелудивой?

— Пойдемте, тут есть озеро.

Воды озеро приподнялись. Аглая помнила, мокрая полоса проходила ниже. Сейчас кубышки колыхались под водой.

Владимир достал большую флягу.

— Благодарю тебя, Аглая.

Он, всё-таки, не походил на "ваше благородие". Те господа бы не запомнили имя случайной крестьянки. Они б закричали, чтоб пошевеливалась. Или заставили бы нести до деревни на себе.

Аглая поковыряла ил пальцами ног. И где на дне искать эту вещь? Как она выглядит?

Надо поторапливаться. Солнце пока стояло высоко.

— Аглая, — Владимир подошел ближе, — А бабушку твою звали не Полиной, случайно?

— Вы ее знали? — если подумать, бабушку каждая собака знала. Бабушка сильно наследила в обоих мирах.

— Конечно. Она же забрала себе кольцо бесов. Мы это кольцо искали с ней. А она не сказала.

Аглая резко обернулась. Владимир улыбался. Он не выглядел бабушкиным ровесником. Колдуны могут навести морок. Колдуны что угодно могут. Возможно, он стоял в последнем ряду на той фотографии.

— Никто не мог найти ее ни здесь, ни там.

Бабушка всегда жгла полынь. Она говорила, ее дым стоит как забор между мертвыми и живыми.

— Полина влюбилась в местного знахаря. Я потом понял, когда стал искать ее сам. Но никак не мог сюда попасть, в губернию это. Будто бы что-то не пускало. Эти места нечто охраняет, — Владимир все еще улыбался, но теперь смотрелся старше. На лице прорезались морщины, — Но недавно Анфиса подала сигнал. Она приходила ко мне в сон и сказала, что у Полины есть внучка. И она знает, где кольцо. А еще, мне был знак, что теперь я могу найти сюда дорогу.

— Я отдам им его, — поспешно сказала Аглая, — Мне оно не нужно.

— Им? — Владимир взглянул на нее с удивлением, — Девочка, ты вообще ничего не знаешь? Им не нужно кольцо. Им нужна ты. Тот, кто наденет кольцо, сможет управлять бесами. Только сначала они его учуют и будут преследовать сорок дней. Они захотят убить хозяина.

Поэтому они гнались за Аглаей, стоило той получить силу.

— И что? Мне конец?

— Или ты обретешь власть над их миром, сможешь владеть сердцами людей и их самыми сильными страстями. Огромная власть, — Владимир приблизился к Аглае, в его руке что-то щелкнуло, — Никто не должен обладать ею. Никто, кроме птицы Сирин.

Аглая не почувствовала боли. Она упала в воду. Шею саднило, словно укусили. Аглая прижала к ней руки, и они стали красными. Между пальцев капала кровь.

Владимир говорил что-то, но Аглая не слышала.

Она подумала только, что умирает у Хованьи дома. Аглая погружалась ниже и ниже, пока не достигла дна. Сквозь воду на нее смотрело солнце — вечное и равнодушное.

А потом оно погасло.

Сирин

Сирин

— Ты, лживая пророчица. Ты что-то сказала царю, — русалка вошла в темницу. Обычно русалки все делали мягко и плавно. Они извивались, стелились и уплывали. Сирин за многие лета не видала столь резкой и быстрой русалки. Или видала, но не в короне из кувшинок и не с трезубцем Дуная.

Сирин кивнула псу. Тот скрылся в тенях.

— Ты заразила его своим безумием — за русалкой плыли мелкие рыбки-огоньки. Теперь они были ее глазами и ушами. — Из-за тебя умерла Тавия!

— Та, что сначала предала тебя? — Сирин рассмеялась. — Она часто тут бывала. Она думала, царь любит тебя больше. Именно она хотела найти тебя и убить. Возможно, — Сирин понизила голос до шепота, — тебе стоило бы получше выбирать сестер.

— Это не так.

Русалка приблизилась. Тени наплывали на тюрьму. Зеленоватое свечение луны доползло до тюремного окна под потолком.

— Я знаю о тебе больше, Сирин, — голос русалки стал мягче и нежнее, он звучал как волна, — Я слышала песню о тебе.

Сирин положила руки на прутья решетки.

— Обо мне сложено много песен. Едва ли они правдивы. Песня — это ерунда.

— Ее спела ведьма из твоего птичьего кружка.

Из теней зарычал пес. Трезубец сверкнул. Пес тотчас умолк.

— Все еще не думаю, что она правдива. Люди меня не понимали. Особенно те, кого я любила, — Сирин склонила голову набок. — У тебя разве так не бывало? Ты живешь много весен, а люди совсем чуть-чуть.

Полина была так молода, когда пришла к Сирин. Судьба ее сложилась причудливо, но предсказуемо для той, кого избрали силы. Она забеременела не от того мужчины. Батенька не выдержал позора, умер спустя месяц. Маменька отослала внука на воспитание, а блудницу в монастырь. Там Апполинария и превратилась в Пелагию. И там она поняла, что никто ее не спасет. Пелагея думала повеситься на двери, но сестры вынули из петли. Они заперли ее в келье. Заставили молиться перед образами.

— Люди, — продолжала Сирин, — не видят смены эпох. Они не знают правды о том, как было, есть и будет. По одному они слабы. А вместе могут раздавить даже бога. Ах да, ты же уничтожила вашего русалочьего бога.