Страница 3 из 21
Ценцио Савелли протянул навстречу подошедшему кардиналу письмо со свисающими с него печатями. Крес-центи жадно схватил пергамент и, приблизив к самому лицу, близоруко зашарил по нему носом.
– Где?!.. Где это?!.. Я не вижу тут!..
Камерарий молча ткнул в свиток пальцем.
– Хороший ход! Сильный!.. – всё ещё тихо, но так, чтобы услышали стоящие рядом, произнёс Октавиано Паоли.
– Ай да Савелли!
– И всё же я позволю себе не согласиться с тобой, брат Ценцио! – перекрывая вновь поплывший над головами ропот, громко сказал Петро Диана. – Вопрос о месте проведения консисториума, по моему глубокому убеждению, необходимо всесторонне обсудить. Я полагаю, что мы вполне бы могли собрать его и здесь, в Латеране. Я всемерно уважаю почтенного декана Конрада, но он действительно далеко и, конечно, не может знать всех наших реалий. Поэтому я предлагаю не торопиться, а хорошенько обдумать все возможности и вечером, после церемонии погребения, собраться ещё раз, чтобы более подробно, я бы сказал, более взвешенно обсудить этот вопрос. Обсудить его всесторонне. Чтобы каждый из присутствующих смог высказаться и аргументированно изложить свою точку зрения… И только после этого, после тщательного, я бы сказал, кропотливого изучения вопроса, мы бы смогли прийти к общему… э-э… согласованному… – он замолчал, подыскивая слова.
И в этот момент вперёд шагнул Лотарио Сеньи.
– Миссери!.. Миссери, внимание!.. Я прошу прощения за возможную дерзость суждений. Мне, как младшему по возрасту, надлежало бы, наверное, больше молчать и слушать. Как говорится, внимать мудрости убелённых сединами. Однако огонь святой веры жжёт мне сердце, заставляя искать слова!.. Миссери! Мы не о том спорим и не о том говорим! Разве дело в месте проведения консисториума?! Зачем мы сотрясаем понапрасну воздух?! Зачем мы тратим время на пустые слова, когда Господь требует от нас немедленных действий?! Ведь сказано устами Святого Иакоба: как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва!.. Миссери, я призываю вас в этот непростой час забыть о распрях! Забыть о личном и бренном! Нам даровано свыше высокое право, и на нас же возложена высокая ответственность! Святой Престол пуст! Не забывайте об этом, миссери! И каждый потерянный час несёт угрозу Святому Престолу, а значит, и всей Церкви!.. Трижды прав почтенный Конрад Оттон: нет никакой разницы в месте проведения консисториума, есть разница – кого выберет грядущий консисториум! Давайте, миссери, действительно, оставим все споры и прения на вечер. Но на вечер – на выборы! Давайте сохраним весь жар наших сердец и весь хлад ума на процедуру избрания нового понтифекса. Дабы, как опять сказал уважаемый всеми нами декан Конрад, выбрать наидостойнейшего! Того, кто сделает из нашей Церкви твердыню, неприступную для её врагов. Того, кто укрепит всемерно веру и искоренит гнусную ересь! Того, кто раз и навсегда вырвет из плена неверных Святую Землю с Гробом Господним! Того, кто деяниями своими вознесёт нашу Церковь к недосягаемым высотам! Того, наконец, кто – делами, а не словами! – заслужит не только любовь паствы, но и высочайшее одобрение Отца нашего Небесного!..
– Ты слишком горяч, мой мальчик. Слишком горяч… Тебе следует научиться сдерживать свои порывы… – Октавиано Паоли говорил неторопливо и негромко, и только лёгкая горечь, сквозящая в его словах, указывала на то, что кардинал-епископ расстроен. – Ты совершенно зря ввязался в дискуссию. Да ещё и… – он пошевелил губами, подыскивая слова. – Да ещё и поддержав… Может быть, и невольно, не желая того, но, по сути, именно поддержав позицию наших… э-э… оппонентов…
Они ехали в Септизониум. Каррука кардинала-епископа
– несколько громоздкая, но надёжная повозка, обшитая до уровня окон медными листами и украшенная по бокам фамильными гербами семьи Сёньи, – двигалась медленно: узкая улица была сплошь запружена людьми. Возница
– могучий корсиканец с копной чёрных, как смоль, волос и невероятно широкими плечами – давно уже слез с облучка и шёл впереди, ведя лошадей под уздцы и то и дело покрикивая на напирающую на повозку толпу, над которой он возвышался на добрую голову:
– Дорогу!.. Дорогу кардиналу-епископу!!.. А ну, прочь с дороги, каналья!!.. – его грозная внешность и свирепый голос, порой переходящий в откровенный рык, буквально сметали прохожих с пути.
Нудный дождь, не прекращавшийся с самого Рождества, уныло сеялся из низких свинцовых туч, красил город в серые тона, лениво стучал по покатой крыше карруки.
– Конечно, перенос консисториума из Латерана в Септизониум не является определяющим фактором для исхода выборов, – продолжал тем временем Октавиано Паоли. – Но он даёт нашим… оппонентам некое… некое моральное превосходство. Некий… э-э… некое преимущество, пусть даже и незначительное, ещё до начала процедуры выборов… – кардинал-епископ помолчал. – У Савелли и Орсини сейчас нет надёжного большинства в Святой Коллегии. Поэтому они стараются… и будут стараться извлекать любую, даже самую мало-мальскую, выгоду из любых… э-э… из любого обстоятельства…
– Я прекрасно понимаю это, ваша милость, – учтиво склонил голову Лотарио, – и я приношу вам свои самые искренние извинения за мою несдержанность.
Октавиано Паоли одобрительно покивал.
– Я не сержусь на тебя, мой мальчик… Ведь, если разобраться, с другой стороны, ты безусловно прав. Ты преподал нам, старым… э-э… своим более опытным товарищам урок верности священному долгу. Твоя горячность – лишь следствие твоей молодости… Я тоже когда-то был молод и горяч. И я порой, глядя на тебя, откровенно завидую. Да-да, завидую! Всё моё положение, моё богатство, моё… э-э… мой жизненный опыт, всё это ничто, прах, пред непосредственностью и энергией твоей молодости! Ах, как бы я хотел скинуть с плеч лет двадцать! А лучше тридцать!.. Вновь ощутить вкус жизни, вкусить плоды молодости, бесшабашности и веселья!.. Но, увы, увы. Как сказал поэт: наш удел – дряхлеть, ваш – цвести. Нет-нет, не утешай меня, мой мальчик! Я – в порядке. Я стар, но ещё не дряхл, и мы ещё посражаемся! Мы ещё повоюем! Можешь в этом не сомневаться! Твой престарелый дядюшка ещё вполне крепок. Если не телом, то – уж точно – душой!.. – епископ сухонькой ладонью похлопал Лотарио по колену. – Давай-ка лучше ещё раз хорошенько подумаем, пока есть время, о предстоящем консисториуме. Как ты считаешь, какую тактику изберут наши противники?
– Орсини?.. – Лотарио откинулся на мягкие подушки и, прищурившись, посмотрел в окно. – Полагаю, что они сходу кинутся в бой. Попытаются решить всё наскоком, так сказать лобовым ударом. Не удивлюсь, если они сразу же, в самом начале собрания, выдвинут своего кандидата и попробуют утвердить его аккламацией…
– Ну, это-то у них, точно, не пройдёт, – ворчливо возразил Октавиано. – Последний Вселенский Собор утвердил чёткие правила избрания понтифекса. Спасибо папе Александру!
– Да, это у них, разумеется, не пройдёт. И первый тур голосования, я уверен, победителя не выявит…
– А вот второй тур! – подхватил кардинал-епископ. – Да, во втором туре нам придётся совсем не просто.
– Тут многое, если не всё, будет зависеть от того, на кого они сделают свою основную ставку, – Лотарио перевёл взгляд на собеседника. – У вас есть предположения на этот счёт, ваша милость?
– Есть, – кивнул Октавиано. – Есть… Вариантов, собственно, всего два… Это будет или Ценцио Савелли. Или…
– Или?..
– Или Йоханнес из Салерно.
– Йоханнес?!.. Этот… это ничтожество?! – искренне возмутился Лотарио. – Господи, да это же пустое место! Да какой из него папа?!..
– Остынь, мой мальчик, остынь… – кардинал-епископ вновь похлопал собеседника по колену. – Йоханнес – очень выгодная для Орсини фигура. И я полагаю, что как раз он и станет основным кандидатом от стана наших противников… Да, он слаб. Но он ведь и нужен Орсини не как… э-э… не как твёрдый и волевой понтифекс, готовый властвовать и принимать решения. Он нужен им как ширма. За которой удобно будет прятаться и… э-э… и обстряпывать за ней свои тёмные делишки… Как, собственно, это и происходило все последние годы… – Октавиано помолчал. – Если Орсини предложат в качестве кандидата Ценцио Савелли… Это будет не самый худший вариант… Камерарий уже многим надоел. Он слишком долго правит папской казной, и на его счету слишком много обиженных. Так что он вряд ли сможет набрать положенное количество голосов… А вот Йоханнес – другое дело. Если они выдвинут в качестве кандидата Йоханнеса. Я… Я даже не совсем представляю, что нам тогда следует предпринять…