Страница 100 из 121
— Чего Нурт хотел? — Барат выглядел немного раздосадованным.
— Глава меня зачем-то ищет. Что-то про отбытие какого-то авантюриста.
— Это из-за меня. Он говорил, что будет тебя упрашивать занять моё место.
— Господин ящур, пожалуйста! — казалось, ещё немного и нервы не смогут удерживать на месте рыжеволосое тело, так и переполняемое желанием увести возлюбленную развлекаться на празднике.
— Да, Ренс. Я помню про тебя. Лина, протяни руку.
В маленькую ладошку были аккуратно скинуты монеты. Если бы не шерсть на её спине, то я просто спокойно вложил бы их. Хотя и без этого она сильно удивилась трём блестящим жёлтым кругляшкам.
— Ты же знаешь, как пользоваться деньгами?
— Хозяин, я…
— Мы с тобой ходили на рынок и там ты видела, как деньгами пользоваться, так?
— Да.
— Я тебе объяснял, как пользоваться деньгами?
— Да.
— Ты сама сможешь сделать покупки? Или мне попросить Ренса?
— Господин ящур, вы не волнуйтесь, я всё…
— Ренс, помолчи, — я посмотрел на Лину. И не только я: и дворфы, и авантюристы с любопытством наблюдали за эльфийкой. Она крепко сжала в кулачках монетки и приложила их к груди.
— Я… — Лина хотела что-то сказать, но сбилась, словно боролась сама с собой. — Я… Я могу… купить хлеб?
— Какой хлеб? — слишком странный вопрос, ведь дома она могла этим хлебом объедаться каждый день.
— Сладкий. Хлеб.
— Сладкий хлеб?
— Да, сладкий, с молоком. Вкусный, очень.
На этом она хотела закончить свои крайне информативное объяснение. Но всё же рассказала про какую-то булочку с молоком, которую когда-то где-то как-то попробовала на рынке.
— Можешь, только про сдачу не забывай, — я хоть разрешил ей. Но так и не понял, что именно я разрешил.
— А… вино. Можно?
— Только разбавленное и только две кружки.
Лина обрадовалась и чуть-чуть улыбнулась впервые с того момента, когда я забрал её от ксатов. Она хотела что-то ещё спросить, но замолчала узнав, что у неё было право потратить все деньги до последнего медяка. Ренс, закончив выслушивать мои наставления, наконец получил возможность провести вечер наедине с эльфийкой и тотчас же повёл её смотреть на выступления циркачей. Вслед за ними и наша компания шагнула в уличный поток.
Мы остановились, когда прошли почти через весь город и до гильдии свободных торговцев оставалось совсем немного. Но куда ближе был узенький переулок. Настолько узкий, что трое разумных едва бы протиснулись в нём. И то, вжимая плечи. На стене одного из зданий покачивалась вывеска из старого, почерневшего дерева, с надписью гласящей, что мужчина здесь отыщет утешение на вечер.
Хоть о моих дальнейших планах было известно, но всё равно авантюристы попытались уговорить меня отправиться в бордель. Я отказался и завязался непринуждённый спор, со взаимными шутками и подколами.
— Ой, здравствуйте. А вы к нам?
К нам подошла женщина, ведущая за руки мальчика и девочку одинакового роста и похожих друг на друга. У каждого ребёнка в свободной руке была булочка — креп, местное изобретение, когда внутрь булки засовывают творог, смешанный с мёдом и орехами.
— Здравствуй, Гурана, — заговорил Джосс. — Мы к вам. Проводишь нас?
— Да, конечно. Спасибо вам, что решили посетить нас. Одну минуту, прошу. С детьми только попрощаюсь.
Джосс тяжело вздохнул наблюдая, как вдова села на колени перед двумя своими самыми драгоценными сокровищами и стала объяснять детям, чтобы они прямо сейчас пошли домой, ибо маме надо работать.
Я попросил стоящего рядом Торкла подержать посох, снял сумку и принялся искать в ней кое-что важное для Джосса. Если верить его рассказам, то Гурана переехала в Эльбен полтора года назад лишь за несколько дней до моего приезда. И работа в борделе была единственной для неё возможностью прокормить детей. Другого ей просто не оставила судьба: выйдя замуж ещё в девичестве за городского стражника и родив ему двух прекрасных близнецов, она стала настоящей хранительницей очага. Она только и умела, что творить домашний уют на всегда стабильное жалование мужа. Ровно до случая, когда во время патрулирования спящего ночью города он с другим стражником не наткнулся на группу пьянчуг, не знавших меры в алкоголе. Они не захотели отправляться по домам, а вместо этого отправили двух стражников к богам. Несмотря на честно исполняемые обязанности на протяжении многих лет, их семьям отказали в компенсации, сославшись на то, что они не должны были подходить к пьяным. И вообще, они сами виноваты, что погибли. Не зная себя от горя, от обиды и разочарования, Гурана взяла детей, собрала пожитки и переехала сюда.
Наконец найдя нужные вещи — я ткнул Джосса в спину. Он повернулся и увидел протянутые два маленьких свёртка и мой взгляд, намекающего на детей. Кивнув в благодарность, он присел и протянул детям по свёртку со сладким ореховым угощением. Сегодня у этих маленьких созданий настоящий праздник: они наконец погуляли с мамой, вечно занятой на работе; каждый из них получил по целой вкусной булочке, чего раньше никогда не случалось; и даже добрый дядя угостил их чем-то вкусненьким.
Я смотрел на детей, видел их взгляд, которым они пожирали Джосса и знал, о чём думали эти два маленьких человечка и что так боялись спросить: станет ли этот авантюрист, так часто приходящий к маме, их новым папой. И если с Баратом и Рувилой всё понятно и пытаться делать что-то бесполезно, то хотелось как-то помочь Джоссу — жизнь его гораздо короче моей и, скорее всего, осенью наши дороги разойдутся окончательно. Мало того что он теряет друга в лице Барата, так ещё и никак не решится преодолеть барьер и сделать шаг вперёд. Но сейчас, смотря на два невинных и таких счастливых маленьких личика — пусть у него в голове станет на один пункт к мотивации больше.
Но вот Гурана закончила говорить с детьми, а они так и не решились задать свой вопрос. Поблагодарив за угощение, дети пошли в ту сторону, откуда пришла наша компании. Попрощавшись со всеми и пообещав по возможности зайти к портному, я навсегда попрощался с Баратом и компания направилась за Гураной.
— Барат, стой. Забыл!
— Ты не хочешь, чтобы я уезжал? Спасибо, но ты не в моём вкусе.
— Это было обидно. Подожди, забыл передать.