Святоша

И, блядь, Скарлетт - чистое зло.

— Я хочу тебя, — говорит она мне снова. — Я хочу тебя так чертовски сильно.

— Нет, не хочешь.

Я беру лицо Скарлетт между пальцами, осторожно, чтобы не причинить ей боль, пока осматриваю повреждения. Я закрываю глаза и делаю вдох. Пытаюсь успокоиться, прежде чем заговорить.

— Имя.

Она не отвечает, и мои пальцы впиваются в плоть ее руки.

— Назови мне имя, Скарлетт.

— Для чего? — дразнится она. Как будто это все какая-то большая гребаная шутка. — Чтобы ты мог пойти и защитить мою честь?

— Да, — отвечаю я. — Чтобы я мог пойти и защитить твою чертову честь.

— Рори, — вздыхает она.

— Скарлетт.

Мы зашли в тупик. Наши взгляды пересекаются. В ее глазах мелькают эмоции. Возможно, чувство вины. Сожаление. Я не знаю.

Но Скарлетт пришла ко мне. Она пришла ко мне не просто так. Скарлетт пришла на этот склад, зная, что я сделаю.

В прошлом я всегда терял ее именно на этом этапе. Она убегала, как только все начинало становиться слишком затруднительным. Когда она начинала чувствовать себя уязвимой.

Тогда я позволял ей уйти.

Потому что я не знал Скарлетт. Я не имел права указывать ей, как жить, хотя и хотел этого. Когда я узнал, что она обманывает клиентов, вместо того чтобы трахаться с ними, какая-то часть меня почувствовала облегчение. Потому что я хотел ее для себя. В этом нет сомнений. Но была и другая часть меня - та, извечным рабом которой я был, - которая хотела спасти ее.

Когда дело касается женщин и детей, у меня была определенная слабость.

Мне невыносимо видеть, как они страдают. И осознание того, что Скарлетт делает это с собой, пробудило во мне все инстинкты пещерного человека.

Но самое главное, что я узнал о Скарлетт, это то, что она не подчиняется ничьим приказам. На своем корабле и в своей жизни она - гребаный капитан. Никаких сомнений. Она не принимает помощи и не показывает слабость. И как только мужчина попытается сказать ей, что делать, даже если он действует из лучших побуждений, она сразу же скажет ему, чтобы он шел на хуй.

Нет нужды говорить, что с тех пор мы не разлей вода.

Но всему есть предел. И, видя лицо Скарлетт в синяках и окровавленную губу, я принял решение. Я закончил играть с ней в эту игру. И я собираюсь дать ей это понять.

Я заставляю Скарлетт посмотреть на меня. Скарлетт не любит смотреть людям в глаза. У меня сложилось мнение, что она боится того, что, как она думает, они там обнаружат. Скарлетт всегда держит свои эмоции под замком.

Но я только что сделал своей миссией узнать ее всю. Так что ей лучше привыкнуть к дискомфорту.

— Имя, — повторяю я.

Она улыбается мне с вызовом.

— Зачем ты это сделала? — спрашиваю я. — Зачем ты пришла туда? Ты должна была знать, что делаешь. Ты должна была знать, что собираешься вывести меня за пределы моих возможностей, дорогая. Мужчина может выдержать исключительно столько, сколько позволяют ему его возможности.

— И что ты собираешься с этим делать? — спросила она. — Снова возьмешь меня в заложники?

— Да, — отвечаю я ей.

Скарлетт смеется, пока не понимает, что я ни хрена не шучу. Тогда она пытается броситься к двери. Я ловлю ее за талию и обхватываю руками. В этот момент она снова пытается достать нож.

Скарлетт дикая, как животное. Когда она чувствует угрозу, то уничтожит все, что стоит у нее на пути.

Я усвоил этот урок на собственном опыте.

Я хватаюсь за ее запястье, а она пытается вырваться другим, за которое я тоже хватаюсь. Они маленькие в моих руках. Слишком хрупкие. Я не знаю, как такая хрупкая девушка смогла так долго продержаться на пути, который она избрала для себя.

— Я не собиралась колоть тебя снова, — лжет она. — Отпусти меня.

— Нет.

Крошечная вспышка паники промелькнула в чертах Скарлетт, но она продолжает играть спокойно. Скарлетт не любит, когда ее сдерживают. Но, как я уже говорил, я перестал ее опекать. Скарлетт привыкнет ко мне. И она научится доверять мне.

Я наклоняюсь к ней всем телом, вдавливая в стену. Ее запястья зажаты между нами, глаза расширены, когда она смотрит на меня, а мое лицо опускается к ее лицу.

До сегодняшнего вечера я никогда не испытывал удовольствия попробовать ее губы.

Она никогда не позволяла мне подойти так близко.

Но сейчас Скарлетт такая уязвимая и пугливая, у меня есть уверенность, что это будет не единственный раз.

Скарлетт опускает взгляд на мою грудь, и я смеюсь. Это выводит ее из себя.

— Поцелуй меня еще раз, — говорю я ей.

Она открывает рот, приготовившись к чему-то враждебному. Но я не позволяю ей зайти так далеко. Мои губы прижимаются к ее губам, и я издаю стон, потому что, черт... она такая вкусная.

Я думаю, она собирается оттолкнуть меня. Или, может быть, ударит меня по голове. Но вместо этого ее челюсть расслабляется, и она поддается. Опасная вещь, когда мой самоконтроль сейчас висит на волоске.

Все, чего я хочу, это зарыться в нее. Овладеть ею так, как никто другой никогда не сможет.

Но больше всего я хочу ее доверия.

И трахать Скарлетт так, как это делает любой другой парень на улице, - это не способ добиться этого. Поэтому, несмотря на то, что она целует меня в ответ, а я так охуенно тверд, что мог бы просверлить своим членом дыру в стене, я отстраняюсь. Только для того, чтобы зарыться лицом в ее шею и вдохнуть аромат Скарлетт.

Она тяжело дышит, и напряжение в теле Скарлетт рассеялось, по крайней мере, немного. Поэтому я отпускаю ее запястья, и Скарлетт скользит ими по моей груди вниз, в петли моих джинсов.

Затем взглядом Скарлетт встречается с моим, теплыми, как бренди глазами, и такими отличающимися от того, какими они были всего несколько мгновений назад..

— Трахни меня.

Я издаю стон и в последний раз сжимаю Скарлетт в объятиях, прежде чем отстраниться.

— Ты станешь моей чертовой погибелью, женщина.

Мой отказ заставляет ее броню вернуться на место, и Скарлетт снова на грани бегства. Тогда я хватаю ее за руку и тащу по коридору в свою ванную.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, когда я поднимаю ее и усаживаю задницей на столешницу.

Я тянусь к пуговице на джинсах и расстегиваю её. Скольжу вниз по молнии, пока она смотрит на меня любопытными глазами.

— Доверие - это улица с двусторонним движением, милая, — говорю я ей. — И я верю, что ты останешься на месте. Потому что в противном случае, могу обещать, тебе не понравится, если мне снова придется приходить за твоей задницей.

Скарлетт улыбается мне с вызовом, и я сбрасываю джинсы и снимаю их.

Скарлетт сглатывает, и ее любопытный взгляд блуждает по моему телу. Я даю ей целую минуту на это, прежде чем иду в душ и включаю его. И хотя я больше всего хочу, чтобы Скарлетт присоединилась ко мне, я довольствуюсь тем, что ледяная вода успокаивает меня.

Когда я выхожу, она все еще там, ее ноги свисают со столешницы. Я беру полотенце и вытираюсь, а затем двигаю бедрами между ее ног. Провожу пальцами по ее икрам до ушибленного и распухшего колена.

Когда я касаюсь его, она вздрагивает.

— Имя, — требую я снова.

— Я позволю тебе пригласить меня на свидание, — отвечает она.

Я снова наклоняюсь и чувствую вкус Скарлетт. Всего на минуту. Потому что не могу удержаться. И потому что мне хочется верить, что я делаю успехи в отношениях с ней, несмотря на то, что я чертовски подозрителен.

Затем я приглаживаю ее волосы и откидываю их назад на плечи.

— Что моя девочка любит делать? —- спрашиваю я. — Когда она не трахается на улицах.

— Твоя девочка, — насмехается она. — К твоему сведению, Туз, я ничья ни девочка. И тебе действительно лучше держаться от меня подальше. — Я улыбаюсь, а она хмурится, и она еще не закончила. — Я серьезно, — повторяет она.

— Сделай все, что в твоих силах, Скарлетт.

Она смотрит на мою грудь, и ее пальцы перебирают татуировки, пока она говорит.

— Эти свидания, — говорит она. — Это моя игра. Мои правила.