Всего одна ночь

Глава 2

Для большинства жителей Нью-Йорка возможность уехать на север штата была желанным глотком свежего воздуха. Возможность отдохнуть от быстрого темпа и бешеной энергии города.

Для Сэма Комптона поездка на север штата означала старый сигаретный дым, чёрствые крекеры и непрекращающееся чувство вины.

Он предпочёл бы быть в другом месте. Чёрт возьми, везти Райли и её подруг в этот чёртов торговый центр было лучше, чем это, и это при том, что они на повышенных тонах обсуждали плюсы депиляции нежели бритья.

Однако вид в зеркале заднего вида стоил того. На Райли было фиолетовое платье, которое постоянно задиралось на её бёдрах...

Прекрати. Вчера вечером у неё было свидание. С парнем, который ей действительно нравился.

Который также оказался парнем, которого Сэм хотел бы ударить, но это было в порядке вещей, когда дело касалось его отношения к мужчинам Райли. С годами он научился справляться с этим.

Его мать издала грубый кашель курильщика, вернув внимание Сэма к семейным обязанностям.

Он совершал поездку примерно раз в несколько месяцев, и в зависимости от настроения матери и уровня её трезвости этого было либо слишком, либо недостаточно, чтобы сделать её счастливой.

Казалось, его мать всегда хотела чего-то противоположного тому, чем Сэм занимался в данный момент.

— Думаю, ты можешь просто поставить его вон на ту полку, – ворчала Хелена Комптон. — Не знаю, зачем ты его принёс. Ты же знаешь, что я пью только джин и пиво.

Пальцы Сэма ненадолго сжали бутылку виски, которую он привёз с собой, бережно уложив на переднее сиденье своего грузовика, по пути из Бруклина. Его виски, из его первой партии, из винокурни, которую он создал с нуля.

Конечно, это была не первая его бутылка. Она не заслуживала такой чести. Но почему-то он подумал, что, возможно, под всей этой горечью, она захочет получить частичку того, во что Сэм вкладывал своё сердце и сбережения в течение последних двух лет. Поэтому он принёс ей одну из специальных первых бутылок, с этикеткой, которую придумал сам и аккуратно наклеил тем же утром.

Ему не стоило беспокоиться. Отдавать матери даже частичку себя всегда было ошибкой.

— Я знаю, что ты любишь джин, мама, – резко сказал он, ставя бутылку на маленькую побитую книжную полку, служившую ей и её парню домашним баром. — Но Карл любит виски, поэтому я подумал...

— Карл любит «Джонни Уокер», а не это местное органическое дерьмо по завышенной цене.

— Оно не органическое, – процедил он. — И цена на него не завышена, учитывая, что я принёс его в подарок.

На самом деле, ни одно из его виски не стоило слишком дорого. Оно вообще не имело цены. Но он не собирался говорить маме, что не зарабатывает на винокурне «ROON». Пока.

Тот факт, что Сэм обналичил 401 тысячу на открытие винокурни довело его старого финансового консультанта до сердечного приступа. Но каждое утро, когда Сэм просыпался и понимал, что ему не нужно надевать ужасный костюм с галстуком и заниматься имитацией бурной деятельности в офисе, который он ненавидел, того стоило.

Но его сбережений не хватило бы ему надолго.

Настало время что-то предпринимать или бросать это дело. Скоро.

Он разберётся с этим позже.

Сэм сделал глубокий вдох и пожалел об этом, когда в ноздри ударил запах сигаретного дыма. Можно было бы подумать, что детство, проведённое в пассивном курении, сделало его невосприимчивым, но этот запах всё ещё напоминал ему о криках и разочаровании.

— Где Карл? – спросил он, осторожно присаживаясь на край потрескавшегося кожаного дивана.

— Работает, – огрызнулась его мать. — Некоторым людям приходится это делать, знаешь ли.

Однако к "некоторым" людям она не относилась. Сэм кажется припоминает, что она получала по почте выплаты по безработице чаще, чем зарплату. Или алименты от одного из шести её бывших мужей.

У Карла, по крайней мере, хватило здравого смысла не жениться на ней, но Хелена так отчаянно хотела выбраться из их разваливающегося дома в Бруклине, что ухватилась за возможность переехать на север штата даже без дешёвого обручального кольца на пальце.

Да и для Сэма так было лучше. Увеличение расстояния между ним и его матерью могло быть только благом.

— Где работает Карл, всё ещё в том гриль-баре вверх по улице?

— Это не гриль-бар, Сэм, это просто бар. Дерьмовый, захудалый кабак. Он ненавидит его, но он не может позволить себе роскошь бросить всё и следовать каким-то мечтам о дерьмовом пойле.

Дерьмовое пойло? Это было что-то новенькое.

Она всегда придумывала странные изречения, которые на самом деле не были изречениями, но все они передавали одно и то же чувство: только неудачник бросит многообещающую карьеру инвестиционного банкира, чтобы открыть винокурню на складе в Бруклине.

Чертовски важно было то, что она ненавидела, когда он был инвестиционным банкиром. Он совершил ошибку, надев костюм, когда четыре года назад зашёл к ней с подарком на день рождения, и она обвинила его в том, что он пижон.

Насколько Сэм мог судить, она просто не хотела, чтобы он был счастлив.

Но было очень жаль её, потому что он был ближе всего к этому за последние годы.

Во всяком случае, в его профессиональной жизни. А вот в личной жизни...

— Что-нибудь слышно от Ханны? – спросила она, вставая с кресла и отыскивая на полке полупустую бутылку «Бифитер»5. В пятьдесят лет она всё ещё была красивой. Это сбивало его с толку. Конечно, вокруг её рта были заметны морщины от хмурости и курения, но в остальном, для женщины, которая посвятила свою жизнь лени, алкоголю и плохим мужчинам, она всё ещё была необъяснимо прекрасна. Конечно, её одежда не была модной, и не подходила ей по возрасту, но её волосы были по-прежнему густыми и светлыми, глаза – большими и голубыми, и ей удалось избежать набора веса в среднем возрасте.

Он наблюдал за ней, ничего не говоря о том, что она без необходимости отодвинула его собственный виски, чтобы дотянуться до её джина. И уж тем более он не стал упоминать, что сейчас ещё нет и двух часов дня. Это было бы пустой тратой времени.

Сэм прижал пальцы к глазам, как обычно задаваясь вопросом, почему он вообще потрудился прийти сюда. — Нет, я ничего не слышал от моей бывшей жены, мама. Я ничего не слышал от ней с тех пор, как мы подписали бумаги и очень полюбовно разошлись шесть лет назад.

Но спасибо, что напомнила об этом.

Хотя это было даже несправедливо. Услышав имя Ханны, он не испытал ни малейшего угрызения совести. Самым хреновым было то, что Сэм не только не мог вспомнить, почему они развелись, но даже не мог вспомнить, почему они вообще поженились. И он даже не был уверен, что обе причины имели значение. Они с Ханной не подходили друг другу с первой минуты, и к концу они оба это поняли.

Хелена фыркнула. — Ты не можешь винить её за то, что она ушла от тебя. Если бы ты был хоть наполовину таким же невнимательным мужем, как и сыном...

Сэм плюхнулся обратно на диван. — Ну же, мама. Просто выкладывай всё сейчас. Я слушаю.

Она сердито открутила крышку с бутылки тоника. Не было ни шипения и, конечно же, не было льда, но, похоже, её это не волновало или она не заметила, когда плеснула себе в стакан. — Всё, что я хочу сказать, так это то, что было бы неплохо видеть тебя время от времени.

— Потому что ты, кажется, так счастлива, что я здесь.

Она вернулась в кресло и изучала его, и он не в первый раз задался вопросом, почему она так не любит своего единственного сына. Ему хотелось бы думать, что это была обида на то, что его отец обрюхатил её и исчез. Застрять с ребёнком, которого она не хотела, могло изменить даже милую женщину в немного озлобленную, а Хелена Комптон не была милой женщиной.