Люби того, с кем ты

Глава 3

Джейку Мэлоуну нравилось думать, что он беззаботный парень.

Он не слишком увлекался спортом. (Ну, кроме «Пэкерс»⁶, но это была не столько спортивная команда, сколько образ жизни).

Джейк не возражал, когда женщина заказывала салат с низкокалорийной заправкой на гарнир, а потом принималась полировать его луковыми кольцами. Ему казалось, что это даже сексуально.

Он даже не возражал против плачущих женщин. Он никогда не понимал мужчин, которые пугались нескольких женских слез. Возможно, это был побочный эффект наличия четырёх сестёр, но Джейку не стыдно было признаться, что он никогда не мог уйти от женщины, подбородок которой покачивался перед плачем.

А вид длинных женских ресниц, колючих от слез, вызывал у него желание сразиться со всем миром и сделать его лучше.

Не то чтобы Джейк Мэлоун был мягкотелым. Нет. Будь он таковым, он бы капитулировал, когда те же женские слезы хотели подтолкнуть его на шаг ближе к алтарю. Он знал достаточно, чтобы обнять женщину, когда она плачет. Он также знал достаточно, чтобы уйти, когда слезы превращаются в гнев и манипуляции.

Но в целом Джейк был довольно терпимым парнем.

Пример тому? Он даже не возражал, когда в компанию, в которой он проработал шесть лет, пришёл новый главный редактор, который был старше Джейка всего на восемнадцать дней (спасибо, Гугл). Ну, он не был особо против.

А вот против чего он действительно был, так это против того, что начальник отдавал приказы о том, какие статьи должен писать Джейк.

Особенно, когда история была полностью фальшивой.

— Я не догоняю, - сказал Джейк, раздражённо барабаня пальцами по ноге. — Если ты хочешь наладить отношения с Камиллой Бишоп, почему бы тебе не купить ей сигарет, которые она всегда курит, как чёртов дымоход? Или ящик какого-нибудь турбо-средства, которое удерживает её оранжевые волосы на месте?

Алекс Кэссиди откинулся в своём мягком кресле и сложил пальцы на туловище, больше похожий на звёздного футболиста из колледжа, которым он был раньше, чем на высокопоставленного руководителя журнала, которым он был сейчас.

Дело было не в том, что Джейк хотел должность Кэссиди. Занять место главного редактора никогда не было его целью. Слишком много политики. Слишком много подлизывания задниц.

Но это не означало, что Джейк довольствовался ролью заурядного репортёра, которым командовал мистер Вундеркинд.

У Джейка были все намерения стать кем-то.

Проблема была в том, что все остальные тоже этого ожидали.

Всё началось с того, что его учительница в третьем классе (вероятно, довольная яблоком, которое он принёс ей в тот день) сказала его родителям, что он “настолько же талантлив, насколько и целеустремлён”.

Его родители, конечно, уже знали это. Они говорили ему об этом постоянно.

Они говорили ему, когда он попал в бейсбольную команду, когда он был лучшим в своей группе чтения, и когда его попросили солировать в детском хоре их церкви. Ты многого добьёшься, Джейки.

В подростковом возрасте он занимался спортом, участвовал в студенческом совете, был отличником и королём выпускного бала. В довершение к этому - обычная ерунда из ежегодника: Джейк Мэлоун, «Наиболее вероятный успех».

Никакого давления.

Но он преуспел. По крайней мере, поначалу.

Он окончил Университет Флориды в классе лучших журналистов и, взяв с собой табличку финалиста «Премия Херста по журналистике», отправился в Нью-Йорк с намерением взять мир журналистики штурмом.

Первые несколько лет он старался оставаться независимым, предпочитая писать для кого угодно, не говоря уже об удивительных возможностях путешествий.

И хотя он никогда не признался бы в этом вслух, Джейку нравилось говорить родителям, что он едет в Гонконг, Киев или Рио, почти так же, как его родители любили хвастаться этим перед своими друзьями. Почти.

Джейк Мэлоун и в самом деле был нарасхват.

Но потом он устроился на местную работу, всего на пару месяцев. Поначалу было странно просыпаться каждое утро в одной и той же постели и завтракать где-то за пределами аэропорта. Но это было временно - достаточно долго, чтобы он смог по-настоящему вжиться в Нью-Йорк.

Только это не было временным. За двухмесячным пребыванием здесь быстро последовала шестимесячная работа по подлизыванию к «Нью-Йорк Янкиз» и попыткам удовлетворить огромное коллективное эго игроков.

Это были полгода документирования переломов пальцев, репортажей о многомиллионных сделках и попыток найти позитивный подход раскрутить драку на скамейке запасных из-за того, кто съел чьи семечки.

Это был худший вид журналистики. Повторяющийся, слегка искажённый и полностью предсказуемый.

Другими словами, его ночной кошмар.

По сей день Джейк отказывается ступать на стадион «Янки». Не то чтобы он упоминал об этой маленькой причуде в офисе. Анти-янкистский настрой был худшим видом предательства в офисе «Оксфорд». Забудьте о денежных рождественских бонусах. дело в сезонных билетах.

После этой фигни с «Янкиз» Джейк намеревался сесть на ближайший самолёт и улететь куда угодно, но потом он встретил Билла Хайнера. Джейк не искал наставника, но у Билла был такой тип личности, который засасывал людей в свою воронку.

А воронкой Билла был журнал «Оксфорд».

Джейк не то чтобы не восхищался «Оксфорд» - восхищался. Любой журнал, который мог претендовать на звание самого продаваемого мужского журнала на протяжении более чем шестидесяти лет, заслуживал поклона.

Сам журнал никогда не был проблемой.

Проблемой было всё, что к нему прилагалось. Работа с девяти до пяти. Костюмы. Сроки, как по часам. Офисное здание в центре города, которое никогда не менялось. Никогда.

Но в конце концов Джейк уступил из преданности и восхищения Биллом. Старый главный редактор был не только другом, но и отличным наставником. Быть членом команды Билла стоило того, чтобы работать за письменным столом и арендовать квартиру на несколько лет. И это было не без плюсов. 401К и медицинская страховка были удобны. И ответственны.

И скучны.

Но Билла сейчас не было, возможно, он сидел на пляже на Барбадосе.

И Джейк слишком поздно понял, что не хочет быть очередным наёмным обозревателем из Нью-Йорка, карабкающимся вверх по журналистской лестнице.

Пора было возвращаться на тропу путешествий. Желательно туда, куда нужно было лететь на самолёте. Джейку было уже тридцать четыре, и хотя он любил Нью-Йорк, он прожил здесь уже более шести лет.

Это начинало казаться ему похожим на остаток жизни.

Он хотел вернуть себе прежнего Джейка. Того парня-однодневку, который знает, что будет дальше, которого все его друзья и семья ожидали от него.

Он хотел стать той версией себя, которой могли бы похвастаться его родители, и он точно знал, как этого добиться.

После нескольких лет уговоров Джейка, «Оксфорд» наконец-то, наконец-то добавил в журнал раздел «Путешествия».

Джейк был идеальным человеком, чтобы взяться за это. Он был самым старшим обозревателем, у него не было ни жены, ни детей, которые удерживали бы его в Нью-Йорке, и он был готов попробовать всё, что угодно, есть, жить где угодно.

Он был лучшим человеком для этой работы. Он знал это. Билл Хайнер знал это.

А потом Билл ушёл на пенсию.

Теперь Джейку нужно было убедиться, что новичок Алекс Кэссиди знает об этом.

Пока что они начинали не очень хорошо. Кэссиди вбил в свою ухоженную голову, что Джейк был бы идеальным кандидатом, чтобы написать какую-нибудь пушистую совместную "давайте сотрудничать с девочками" статью с одной из сотрудниц «Стилетто».