Девочка у моста

– Возможно, они уже попали в Сеть, – выпалил Конрауд и тут же осознал, что этими словами поверг женщину в еще более глубокое отчаяние. Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, он добавил: – Однако полиции вы можете совершенно точно доверять.

Женщина прошла в кухню и достала из выдвижного ящика буфета мобильный телефон, который протянула Конрауду.

– Даже не представляю, как Данни до такого додумалась, – произнесла она. – Что мне прикажете теперь делать? Понятно, что этот мобильник крайне важная улика, чтобы разобраться, чем внучка занималась, перед тем как умерла, но стоит мне лишь представить, что начнется, если фотографии будут всплывать где ни попадя, как меня охватывает паника…

Конрауд был не особо продвинутым пользователем смартфонов, но ему все-таки удалось открыть фотоальбом, где на первом же снимке была запечатлена обнаженная Данни. Он пролистал еще несколько изображений, среди которых имелись как снятые у зеркала селфи, так и традиционные фото. Конрауд предположил, что какие-то из них мог сделать Ласси, хотя обстановка отличалась от той, что он лицезрел в съемной комнате молодого человека.

– Многие снимки сделаны здесь, в нашем доме, когда мы отсутствовали, – пояснила бабушка Данни. – Точнее, у нее в спальне. Ну и в этой самой гостиной.

В мобильнике девушки Конрауд обнаружил также оставшиеся без ответа звонки и эсэмэски. Просматривая их, он констатировал, что больше всего их поступило с одного и того же номера. На экране высветилось имя контакта: Ласси. От сообщения к сообщению их тон становился все отчаяннее: Ласси вопрошал, где «товар», и вновь и вновь писал, что его нужно передать «им», чем скорее, тем лучше. Слово «наркотики» или какие-либо его синонимы ни разу не упоминались. Последняя эсэмэска была чуть ли не криком души: «ГДЕ ТЫ!!!» Конрауд обратил внимание на дату – сообщение было отправлено в тот самый день, когда он обнаружил труп девушки.

– Значит, Данни все-таки перевозила наркотики не для себя? – проговорила женщина. – Ей следовало передать их другим людям – как она нам и рассказывала?

– Судя по всему, да, – подтвердил Конрауд.

– Ну хоть какое-то утешение – выходит, она нам не лгала.

– Но почему же она не отдала то, что провезла в страну? Есть ли этому какое-либо объяснение?

– Может, она просто не успела?

Конрауд посмотрел ей прямо в глаза:

– Так вы не знаете, где ваша внучка хранила наркотики?

Женщина проигнорировала вопрос:

– Она говорила, что если не передаст их, то дорого за это заплатит. Так, может, с ней расправились те самые люди? Может, как раз они ввели ей лошадиную дозу этой дряни? Или это дело рук Ласси? Видимо, решил ей отомстить за то, что она не отвечала на его сообщения… Но почему она на них не отвечала?

– Вы должны связаться с полицией, – только и сказал Конрауд. – У меня ответов на эти вопросы нет.

– Разумеется.

Женщина ненадолго задумалась.

– Вам все-таки не кажется, что наша внучка могла умереть не в результате несчастного случая? – произнесла она наконец нерешительно, словно боялась услышать мнение Конрауда. – Может быть, кто-то…

– Не имею понятия.

– Только представьте себе, каково это задаваться такими вопросами… – протянула женщина в явном смятении. Однако слов утешения для нее Конрауд не находил. Во время их первой встречи она была не на шутку встревожена тем, что журналисты разнюхают о контрабанде наркотиков, которой занималась ее внучка, вследствие чего ее собственной репутации публичного человека будет нанесен непоправимый ущерб. Теперь же ее в первую очередь волновало доброе имя Данни, жизнь которой оборвалась столь трагичным образом.

– Могло статься и так, что ваша внучка задолжала крупную сумму и стала наркокурьером, чтобы вернуть долг, – предположил Конрауд. – Не исключено, что потом у нее возникли какие-то сомнения и она оставила часть ввезенной партии себе, чтобы применить ее по прямому назначению, за что в результате и поплатилась. Возможно, она украла наркотики у тех людей. Или у Ласси. Воровать у наркоторговцев – не блестящая идея. Значит, вам неизвестно, как она распорядилась той партией?

Женщина молчала.

– Вы ее нашли?

Она кивнула.

– Вы нашли ее тогда же, когда и мобильник?

Женщине не оставалось ничего иного, как снова кивнуть:

– Порошок по-прежнему в тех отвратительных кулечках, – сказала она. – Полиции мы сказали, что не знаем, где наркотики, – тогда мы и правда не предполагали, что Данни хранит эту дрянь прямо здесь, в нашем доме.

– Покажете мне те кулечки? – спросил Конрауд, вынимая телефон, чтобы позвонить Марте. – Вы к ним не прикасались?

– Нет… То есть я нашла сумку и открыла ее. Понимаете?.. Это было… Данни вылетела из дома, как фурия… А наркотики остались здесь.

– Все?

– Там не только кулечки. Там гораздо больше, чем только кулечки. Гораздо…

19

Марта позвонила Конрауду сразу после полуночи. Она по-прежнему находилась в доме супругов, где обнаружилась спортивная сумка, доверху забитая резиновыми мешочками, которые содержали наркотики, разведенные водой. Сумка принадлежала Данни, которая припрятала ее – правда, не особо тщательно – на верхней полке шкафа в своей комнате. Выходило, что девушка перевозила наркотики не только в собственном теле: в сумке нашлись упаковки наркотиков, а также стероиды, которые она, видимо, привезла из-за границы в багаже.

– Тут наркоты на миллионы крон – если не на десятки миллионов, – тяжело дышала в трубку Марта. – А тебя-то сюда каждый раз каким ветром заносит? – Конрауд догадался, что Марта курит, и живо представил себе, как она стоит перед домом погибшей девушки со своей неизменной ментоловой сигаретой в зубах. Его бывшая коллега явно пребывала не в лучшем настроении – времени первый час ночи, и она наверняка валится с ног от усталости, мечтая поскорее оказаться дома.

– Я и сам не знаю, Марта, – они не оставляют меня в покое, – ответил Конрауд. – Однако не слишком ли много там всего для одной доставки?

– Вот и я о том. Мы осмотрели ее чемодан – подкладка распорота, а потом снова зашита. В общем, там двойное дно, где она и припрятала наркотики. Этой девице просто повезло, что ее не застукали на таможне, она сильно рисковала.

– Она и родственникам призналась, что занималась контрабандой.

– Бедняги – на них лица нет от горя. Нам, конечно, еще остается выяснить, была ли она всего лишь курьером или ввозила вещества для личного пользования, ну или для своего ухажера. Как бы там ни было, на наркотики нужны деньги, а у девицы-то, как я вижу, их особо много не водилось. Надо поскорей отыскать этого Ласси. Наши ребята из отдела по борьбе с оборотом наркотиков держат ухо востро, но им наверняка еще потребуется время – парень, видимо, ударился в бега. Его дом под постоянным наблюдением, но он там пока так и не появлялся.

– Значит, возможно, смерть девушки не была случайной? – спросил Конрауд.

– Пока все так и выглядит, – ответила Марта. – Тут все гораздо любопытнее по причине того, что речь идет о контрабанде. Может, еще и криминалисты в ее смартфоне что-нибудь стоящее обнаружат.

– Сообщения Ласси показались мне совсем уж отчаянными. Видимо, девушка действительно обязалась передать кому-то наркотики, но так этого и не сделала…

– Вероятно.

– Интересно, почему?

– Коллеги из отдела по борьбе с оборотом наркотиков тоже тут, и мы как раз обсуждали возможность использовать всю эту кучу веществ в качестве приманки – может, кто-то и клюнет. Опять же, если Данни не привезла их для самой себя. А еще мы отправим сообщение Ласси с ее телефона – назначим ему встречу в определенном месте и в определенное время – глядишь и заманим его в ловушку.

Они говорили еще несколько минут, пока Марта не потушила сигарету и не сказала, что отправляется домой. На прощание Конрауд заметил, что если полицейские и правда собираются устроить западню возможным получателям наркотиков, то им стоит поторопиться: на данный момент немногим было известно, что Данни, возможно, погибла насильственной смертью, но рано или поздно эта новость просочится. Марта в свою очередь настоятельно посоветовала Конрауду больше не думать обо всей этой истории, а как следует выспаться.