Страница 14 из 35
А когда они наконец станут воплощать задуманное, то, чего так опасается Рёко-сама — смогу уйти, или будет уже поздно?
В раздумьях я встретил закат.
Зимние вечера всегда напоминают мне о наказаниях отца, стоило только провиниться в чём-то, как он запирал меня в комнате — велел медитировать. А я только смотрел как беснуется за окном снег, и думал, что больше никогда и никому не дам себя заключить. Иронично вышло, конечно…
И Тэмотсу-сан не мог чем-то помочь, ведь первостепенная задача самурая — подчинение господину. Непосредственно, моему отцу. Перечить его воле — стать ронином. Но Тэмотсу всегда подбадривал меня, настаивал на том, что папа желает мне только хорошего, а я верил, и подсознательно считал родителем именно этого слугу. Матушку помню по её проводам, мне тогда было с десять лет и отец посчитал, что это лучший момент, дабы научить меня всем тонкостям нашего ремесла гробовщиков. Уйму раз заливался слезами, сбегал, получал нагоняй, но таки смог исполнить свой «первый заказ», мама ушла с честью, как и подобает знатным лицам.
Хуже этого могли быть только его тренировки, ведь «Акогаре-но доу» тот не использовал от слова совсем, а в конечном итоге попросту отдал мою катану Тамаши Ханте, отлично понимая, что другой у меня уже не будет.
Его можно понять.
Таки он сделал нам имя, выбившись из ранга «презренных, работающих с трупами», именно папа превратил дело гробовщиков в нечто престижное.
Мудрый глава клана.
Плохой отец.
Не хочу быть таким, у меня свой путь, пока очень туманный, полный неопределенностей, но… Свой.
В комнату вошёл Рэн, а я быстро прикинулся спящим, приоткрыв один глаз. Парень начал разминаться, становиться на шпагат, прыгать, всячески растягивать в невозможных позах своё тело и отрабатывать удары. Пролившийся вскоре пот обозначил конец тренировки, Карп подошёл к статуе Будды и, сложив руки у груди, начал молиться. Звуки, которые он при этом издавал, походили на горный ручей, журчание, в котором собирается всё буйство природы. Мольба не заняла больше двадцати минут, воздав божеству, он встал на голову и, в этом же положении, уснул.
Чудной у меня покровитель.
* * *
— Я вот что заметил, — начал Тэгами, услужливо принёсший мне с Рэном завтрак в покои, — Все кётаи — люди, с затаенной обидой на власть. Ну, тот же Норайо-сан, например, пострадавший от истреблений синоби Нобунагой с Хидэёси.
— Ты наблюдательный, Чино, — заявил Карп, уплетающий утреннюю порцию риса, — Монахов тоже истребляли во время «великого объединения Японии».
— Братья по несчастью, — подытожил я.
— И одна сестра, на минуточку! — заметил монах, — Йуруши у нас единственная с личными проблемами. Ну, я так думаю, ибо от неё ответа не дождёшься по этому поводу.
— Однажды и она откроется, нужно только подождать.
— А вы двое! — резко вскрикнул Рэн, указав на меня с писателем палочками от еды, — Сбежите от нас, как только найдёте своего друга? Или останетесь верными до конца?
— Как можно сомневаться в нас, Рэн-сан, мы не подведём.
— Ловлю тебя на слове, Тэгами! Кстати, «Проповедники Смерти» — паршивое название, — перевёл тему Карп.
— Почему же?
— Это кличка, пришедшая из простонародья, а Хоккори-сенсей использует её в своих целях и, как по мне, порочит историю клана «Сенши».
— Вы ведь примкнули после, Рэн-сан.
— Но я уважаю предков, и крайне негодую от того, что их лишают чести, особенно, когда дело касается борцов с мертвецами.
— Не знаете, зачем ему это?
— Увы нет, — вздохнул монах, — Но мне крайне занимательно наблюдать за всеми проделками Богомола. Хоккори-сенсей — мастер управления толпой: сначала он покажет какие мы презренные и бездушные, а после аккуратно поведёт к тому, что даже такие, как мы — заботимся о народе больше сёгуната.
— И к чему это должно, в итоге, привести? — заинтересовано спросил я, в надежде подтвердить теорию Рёко-самы.
— Поживём — увидим. Главное, что требуется: подчинение и наша готовность отдать жизнь. Лично я, скажу точно, готов к смерти. Если мне и не суждено дожить до его триумфа — хоть умру с полной уверенностью, что однажды этот триумф наступит.
Ого… Сильный их «Хоккори-сенсей» лидер, если все эти люди готовы отдать за него не только жизнь, но и свои принципы, цели, идеалы… Они следуют за старцем в тени его мечты, не считая себя достойными даже увидеть то, ради чего сражаются.
Заставляет проникнутся уважением.
Ещё даже не видел «господина», а уже придавлен его авторитетом.
— Это, парни, не нашего ума дело, — подытожил Рэн, — Но я ценю ваше присутствие здесь, вы не истязаете себя второй стрелой Будды, а выпускаете её прямо во врага.
— Наше дело — демоны и то, насколько меньше их стало за сегодня, — воодушевленно сказал Тэгами.
— Вот почему Нора уверен, что ты метишь в кётаи: мыслишь так же как и мы, — объяснил монах, — Есть, всё же, какие-то идеи для позывного?
— «Лис», — сказал Чино, — Давно уже выбрал.
— Интересно… На лиса ты крайне похож.
Во дворе раздался бой барабанов тайко.
— М, обряд. Хотите посмотреть?
— Не часто появляется возможность.
— Сегодня можно будет увидеть нечто очень особенное, парни, — заинтриговал нас Карп, — Пойдёмте, а то всё пропустим.
При обряде Фуканазаши, совершающие харакири являются обычными людьми, они не находят в смерти ничего благородного, как самураи, а уверены, что это единственный выход из неудачной жизненной ситуации. В последние мгновения смертники успевают всё осмыслить, но исши нещадно добивают несчастных.
Именно испытанные эмоции и порождают мертвецов. Это происходит далеко не после каждого обряда. Но, если выходит, то буквально из воздуха появляются изувеченные кости и плоть, покрытые противной жидкостью. Поначалу, твари свыкаются с телом, и обретают присущую им агрессию, пытаясь бросится на присутствующих.
Сейчас всё происходило также.
Только перед демонами возник Хоккори, он выглядел на все свои полтысячелетия, сухой и сморщенный, с облезлой кожей и виднеющимися костями, прикрытым лёгким, но при этом светло-чистым, кимоно. Его будто уже похоронили, но, передумав, достали труп обратно, а тот, в свою очередь, начал вольно расхаживать по земле. Вынув меч, старик начал.
— «РАИ…», — его тело заискрилось, — «…О ШИДЗУМЕ…», — поднялся ветер, — «…ТА ДЗИН!», — выставив катану над головой, Богомол словил падающую с неба молнию и перенаправил её в мертвецов, те, после пройденного по ним разряда, попадали в конвульсиях, а вскоре — обмякли.
Это ведь нереально, чтобы зимой сверкали молнии… Он может контролировать погоду, как Рёко-сама?
Успел ли ворон это увидеть?
— А потом они встанут и будут полностью подвластны воле господина, — загадочно улыбнулся Рэн, — Сегодня вам крайне повезло увидеть обряд Фуканазаши в своей полной красе.
— Даже я впервые увидел — удивлённо пробубнил Тэгами, — С чем же мы связались?… — прошептал как можно тише.
Сказания
«Повесть о Гадюке»
— Не хочу показаться грубой… но Сенши превращается в проходной двор.
— Ха-ха! Ты не отказываешь себе в остроте, Йуруши-тян, — усмехнулся Рэн.
— Посудите сами: ладно сохранили жизнь отпрыску гробовщиков, ладно простили побег, но теперь принять его назад?…
— Ты сама ласково встретила Согию-куна! Могла бы высказать недовольство прямо пареньку в лицо… А! Я же забыл, что ты питаешь к нему тёплые чувства! Хи-хи-хи!
Сучёныш.
— Твоё молчание лучше любого ответа!
— К нам подбираются враги, это, надеюсь, понятно всем, — вклинился Хоккори, — Но мы не поймём, чего они хотят, если закроемся от них стеной. Тут главное именно нашим не совершать глупостей, — обращаясь ко всем, но смотря только на Рэна, заключил Богомол.
— Да, но…
— Кхе-хе… — то ли закашлялся, то ли засмеялся Норайо, затягиваясь кисеру, — У господина всё схвачено, не переживай.