Тида

Вернувшись от Мухит к себе домой, Павел, не мог долго успокоиться. Из головы не уходил, тот с ним разговор. Даже и его жена, заметив что-то не ладное, что он встревожен чем-то, не выдержав, за ужином, спросила его:

– Павел, с тобой все хорошо? Что-то не так на работе? Ты же совсем не притронулся к еде… Может, немного отдохнешь? Совсем замучила эта тебя новая должность… Может, откажешься от этой должности, заведующего отделением? Ведь ты, итак изначально, не хотел на эту должность. Ты же хороший врач. Пусть, другой кто-нибудь, возьмет эту должность… Думаешь и мне это приятно? Я же вижу, что случилось что-то… – вдруг привстав, к нему, встревоженным видом, обратилась его жена Ирина.

– Знаешь Ириша, сегодня я был у Мухит. Да, это был он. Но его бедного, не было возможности узнать. Боюсь, что с ним, может случиться какое-то несчастье, если его, сейчас, не остановить. Сейчас, у меня все мысли о нем, Ириша. Извини меня, конечно. Я ужаснулся не тому даже, в кого он, сейчас, превратился, а ужаснулся его словам, дорогая. Его слова, будто ножом пронзили меня… Это были слова отца, сильно любившего своего ребенка… И даже, не в том дело, что все уже о нем у меня на работе спрашивают, в эти дни, у меня и руки ни на что и не подымаются… Жалко же, все же его. Он единственный у меня мой друг. Его было и не узнать. Горе, случившееся с ним, а именно трагическая потеря сына, совсем подкосило, его бедного. Совсем запился он. Погубит он себя так. Мне надо на днях еще раз зайти к нему. Я обещал ему. Может он и не услышал эти мои слова, когда я, уходя от него, сказал ему это. Но я, как друг его, хочу быть честным перед ним и сдержать свое слово. Да, я так и сделаю. У него никого, сейчас, нет рядом. Именно, сейчас, я, должен ему помочь, выйти из этого его порочного круга. Иначе ведь, все мы, точно потеряем такого прекрасного человека… Как-то так, что сегодня я увидел, у него дома – с задумчивым взглядом и даже было взгрустнув, он посмотрел на жену.

– Да, я согласна с тобой, Павел. Он прекрасный человек. Помоги ему, если, конечно, это возможно. И даже жены его рядом с ним нет, что, конечно, жаль… Ты говорил ведь, что она тебе, изредка, но звонит… И почему она, его бедного, оставила? Павел, давай, я разогрею тебе, еще раз, ужин. Тебе надо покушать. Не надо, все же, себя, изводить, его проблемами. Я уже забеспокоилась за тебя, Павел – уже с волнительным взглядом и она посмотрела на него.

– Да, она звонит каждую неделю мне, и все время плача, хочет проведать у меня, про него. Кому же если не мне, ей, бедной, звонить? Думаешь, мне надо было сегодня рассказать про ее звонки, ему? Рассказать ему все, чтобы он снова стал, из-за этого себя, также мучить? Вот дурак я. Все работой прикрывался я, когда он мучился… А я, теперь все понял, Мереке. Она не оставила его, насовсем ведь. Она прекрасно знает же его. Зная его характер хорошо, что он, не расставив для себя все точки над «и», ни на миллиметр не сдвинется и не даст покоя ведь никому. Его мозг такой, Ириша. Он, Мухит. И он должен дойти до конца… Понять и осознать все произошедшее. Осмыслить все происходящее и главное, конечно, понять себя. Как же я не понял это сразу? Может осознать все то, что случилось с его сыном, это не под силу никому, но и он, не из простых людей, что просто так сложит свои руки. И если я, его точно знаю, то он именно такой! Эх, друг ты мой. Ты имеешь право на меня обижаться, что я теперь начал понимать тебя. Спасибо и тебе Ирина за этот разговор. Теперь, я точно хочу есть. Эх, Ириша, вот мы, мужики, они такие. Сложные и простые. Вроде и скрыто все, а присмотрись, то все ведь на поверхности же… – сказав это своей жене он, чуть взбодрившись, посмотрел на жену.

– Ты у меня умный, Павел. Поступай так, как ты задумал. И если сердце говорит, что ты поступаешь правильно, не сдерживай себя. Мы тоже ведь, растим детей… А я ведь знаю, как ты дорожишь своею дружбой с Мухит. Павел, я слушала тебя и сама вот немного и расчувствовалась. Как я его, сейчас, понимаю. А бедная Мереке, каково ей сейчас? Ей же, вдвойне же сложно? – сказав это, она села напротив его и стала смотреть на своего любимого мужа, как он ловко орудовал над чашкой с пельменями, своими столовыми приборами.

– Спасибо за эти слова. Ты права, как никогда. Вот и я об этом, что надо бы найти ему те, казалось, нужные слова. И у меня есть некая надежда, что наш разговор, все же, не прошел зря. Но что нас ждет в будущем? Знаешь, Ирина, у меня появилось какое-то ощущение, что ему, как бы просто не звучало, нужна какая-то опора. Чтобы оттолкнуться и оставить то место. Место, которое затянув его, может сейчас, действительно, не отпускает его. Да, я это все прочувствовал сегодня и мне, наверное, надо еще подумать. Подумать хорошо и подготовиться к нашему следующему разговору – успев сказать это, не поднимая своих глаз, он остановился. Далее, он, молча, продолжил свой ужин.

Эти два дня пролетели быстро. Из мысли Павла не выходил последний увиденный его образ друга. Но более всего его напрягало то, что он не был уверен, в желании Мухит, видеть снова его. Чуть раньше выйдя с работы, он направился снова к нему. Взяв с собой, некоторые ему продукты, он поднялся к нему домой. Дверь в дом была не запертой и, отодвинув его, он зашел вовнутрь дома. Мухит спал на диване. Вокруг все было так, как и в тот раз. Разбросанные вещи лежали на полу, но некоторые были собраны в кучу. Везде валялись пустые бутылки от спиртного. Все это бросалось в глаза. Недолго думая, он, сообразив, что надо проветрить комнату, подойдя к окну, настежь открыл его. Свежий поток воздуха сразу обволок комнату. Сняв с себя куртку, он сразу начал прибирать комнату. Убрав все лишнее, в том числе, разбросанные по комнате пустые бутылки от спиртного, он все это вынес из дома. Мухит все еще крепко спал. И только, когда он начал сдвигать лежавшие стулья, он услышал его стоны.

– Кто тут? Кто ты? Уходи, кто бы ты ни был! – грубым и сонным голосом, он спросил Павла.

– Хватить лежать тут, как старик. Разлегся тут и командуешь еще. Лучше помогай мне – коротко и твердо ответил ему Павел, чем сам себя удивил и засмеялся этому.

– Это ты что-ли, Паша? Ты что тут делаешь? Что ты сделал с моей комнатой? Я тебя просил, тут что-то вытворять? Не хочу тебя видеть, Паша. Спасибо конечно, но оставь меня одного тут. Не готов я сегодня беседовать с тобой – недоумевающе посмотрев вокруг, он, выказав свое недовольство, продолжил ворочаться на диване.

– Я услышал тебя, Мухит. Тебя жалеешь, а ты все хуже и хуже с собой вытворяешь. Во что ты сам стал похож и во что ты превратил свою квартиру, друг. Это точно ты, Мухит? Тот Мухит, который всегда мне давал свои поучительные советы?! Собирайся. Поедем ко мне. Там дома, Ирина что-то приготовила покушать. Ее нет сегодня дома, вот и посидим у нас. Она уехала в Алма-Ату, проведать своих родителей. Покушаешь хоть. Ну и заодно и помоешься. Когда ты, в последнее время, кушал то по-нормальному, вообще-то, Мухит? Если пожелаешь, то я буду молчать… Давай только, я помогу тебе, тут дома, немного прибраться – выпрямившись и отложив в сторону тряпку, он задал ему, свой вопрос.

– Какая еще еда, Паша? Ты что, в своем уме? К черту все. Уходи, прошу тебя, Паша. Ты же видишь, что я не готов ни к чему. Ты, своим присутствием, делаешь только мне больно, Паша. Или тебе это в удовольствие, мучать меня, своими вопросами? – как бы взмолившись, Мухит, жалостливо обратился к нему.

– Мухит, помнишь, я, когда то тебе говорил, что чувствую себя подавленно? Ну, было же так, ну вспомни. Тогда у меня ничего не клеилось. Работа шла наперекосяк, жена болела, мама слегла в больницу… Мне надо было везде разрываться и успевать. Я тогда сказал тебе, что, почему все, не идет у меня, по-нормальному. Не так, как у других. То внезапная радость, то грусть и переживания за родных. То кидает туда, то обратно… Помнишь, Мухит? Все вокруг представляло одну бесконечную проблему. А ведь ты, сказал мне, всего одну фразу и она все расставила у меня по местам… Ты тогда сказал мне: чего ты хочешь Паша? Ты врач и ты должен держать свою голову всегда прямо. Что на нас смотрят многие и мы для них опора. Хоть какая, но все же опора. Жизнь она ведь, как кардиограмма. Да, именно так ты и сказал. А я было, даже удивился тому. Ведь действительно же так. Разве, все, что мы видим и все то, что с нами происходит, разве это не так? Тогда, я про себя сказал, что ты гений. Заметить все вокруг, происходящее со мной и привести такое сравнение. Она же, кардиограмма, тоже прыгает вверх и вниз, а ровная линия бывает только у мертвых… Поэтому ты должен запомнить, жизнь – это взлеты и падения. Она напомнит тебе, что должен будешь вернуться обратно. Помогли ли тогда твои, обращенные мне, слова? Безусловно, помогли, Мухит. Теперь эти, свои же, слова, прими себе обратно! Да, тебе тяжело сейчас и я понимаю тебя. Я не осуждаю тебя за то, что ты с собой натворил, в эти последние дни. Найди себя, друг мой! Лишь ты сам сможешь ответить на все свои вопросы, которые у тебя в голове! Посмотри и посиди возле людей, которые потеряли всех своих родных. Послушай о чем они мечтали… Неужели ты не видел таких людей, за все время своей работы? Возможно, ты будешь на вершине своего довольства. Потому что то, о чем они мечтали, еще есть у тебя? Это твоя жизнь и твои родные… Ты здоров и руки с ногами целы… Да, ты потерял сына. Ты потерял, а не убил собственноручно его. Запомни же это. То, что у тебя, сейчас, сердце изранено, оно и мне понятно. Но ты же мужчина. Пора не убегать от себя и все для себя решить. Решить раз и навсегда. Так, как ты делал это всегда. Присуще только себе…– уже сказав это, он, привстав, посмотрел на него.