Тида

– Мухит, я не отпускала его из рук. Я не заметила тот камень, дорогой. Канат, ну скажи что-то. Дыши же, любимый… – всхлипывая к нему, обратилась Мереке.

– Пульс слабый, еле прощупывается, Мереке. Надо вызвать скорую машину, любимая. Он получил удар в затылочную часть. Ах, да, есть же, машина… Я отвезу его в больницу. Не паникуй Мереке. У нас должно все получиться… Езжайте с Карлыгаш домой. Я же поеду… – сказав это ей, аккуратно уложив сына на заднее сидение, он уехал в центр города.

Быстро приехав в больницу и передав им сына, он остался там дожидаться результата первичного осмотра и разговора с врачами.

Через некоторое время, к Мухит, подошел врач и, посматривая на записи в блокноте, решил переспросить его:

– Нам медсестра сказала, что вы наш коллега? Скажу прямо. У вашего сына перелом в основании черепа. Я предполагаю, что произошла дислокация головного мозга. Все это, из-за случившегося внутримозгового кровотечения или отека головного мозга, которое могло создать то давление, прижимающее мозг к низу черепной коробки. Я успел вызвать специалиста и сообща мы провели физикальное обследование для определения тяжести полученной травмы. Нужна срочная операция. И тем скорее она будет сделана мальчику, тем жизнь его будет вне опасности. Вы же должны понимать меня, но и мы понимаем вас. Но при всем желании, мы не можем позволить присутствовать третьим лицам… Обширная рана, вдавлена затылочная кость черепа. Возможно кровоизлияние мозга и связанные с нею последствия. Сожалею, но как коллега к коллеге, могу сказать вам лишь это. Сейчас, если вы дадите свое разрешение, то мы будем готовить операционную. Нельзя медлить! Вам понятно, о чем я говорю? Могу лишь посоветовать, чтобы держались и не падали духом. Мы сделаем, все от нас зависающее… Операцию будет проводить опытный детский хирург. Я же буду ассистировать ему – сказав это, оторвав себя от записей на блокноте, на последней своей фразе, поверх очков своих, на него посмотрел врач-хирург.

Что-то холодным повеяло от него Мухит и он, смотря прямо в глаза собеседнику, решил попросить его об одном:

– Да, конечно, я понимаю все происходящее. Но я же врач?! Позвольте и мне присутствовать, при операции и быть рядом с вами. Я лишь буду наблюдать… – сказав это врачам, он как бы взмолился им.

– Да, конечно, я даю свое согласие. Ребенок болеет ДЦП – опустошенным взглядом посмотрев снова на него, далее продолжил он и замолк.

– Мы сделаем все возможное. Не переживайте. Все, что в наших силах… Сожалею, но я уже озвучил вам свое видение, касательно вашего присутствия на предстоящей операции – обхватив своими руками его плечи, сказал он это ему и быстро, кого-то окликнув, удалился от него.

Операция продлилась два часа. Оставаясь отстраненной, Мереке, не отпуская его руку и прижимаясь, повторяла про себя свою молитву. Глаза ее были все заплаканные, но присутствие мужа, все же ее немного успокаивало. Мухит молчал и настороженно пытался в уме представить исход операции. Представить еще и все то, что когда то казалось для него чем-то далеким и может чуждым … Все, но не этот ужас и кошмар, случившиеся с ним и с его семьей, в одночасье, горе.

Время на часах, с его застывшими, словно каменными стрелками, не смели двигаться вперед. Через два часа подошли врачи и сообщили ему, что операция была сложной, но все же, что она прошла удачно. Чуть простояв возле Мухит, они удалились. Мухит же, завидев уставших их, не стал допытывать и расспрашивать их о подробностях операции. Сейчас, они не были важны для него. О них, он хотел, уже для себя, узнать, но сделать это уже на днях. Когда все волнения у них, могли бы немного спасть, и с их сыном стало бы, хоть немного лучше. Внутренне, все еще тревожась, он посмотрел на свою жену и решил, постаравшись найти нужные свои слова, ее успокоить.

– Мереке, ты слышала все. Я еще побуду тут. Ты же возвращайся домой. Успокой всех. Скорее, он в реанимации и в наркозе. Иди домой, дорогая. Ты же слышала, что сказали врачи-хирурги. Нам осталось лишь молиться Всевышнему и просить, чтобы он дал нашему мальчику сил бороться… – посмотрев на нее, поглаживая ее руку, он обратился к ней.

– Но как я уйду отсюда, милый? Я хочу остаться возле тебя, Мухит. Я чувствую за собой вину. Можно я объясню, как все произошло, дорогой? – тихим голосом взмолилась к нему она.

– Не надо мне ничего рассказывать, Мереке. Тем более в такой момент… Разве это, тот момент, когда мы, тут и сейчас, друг перед другом, будем объясняться? Пусть Канатик очнется. Пусть ему станет лучше. Я до сих пор за него внутренне, как и ты, волнуюсь, Мереке. Это, однозначно, была сложная и безотлагательная операция – судорожно перебирая некие моменты, он, ответив ей, все еще не мог успокоиться. Это было заметно, как он с трудом и не в попадя, пробовал подбирать нужные, для Мереке, свои слова.

Мучительные часы, пролетели, не дав хороших новостей, о состоянии Канат. Выждав момент, Мухит решил попробовать поинтересоваться у медсестры, какие врачи, в данный момент, проводили над его сыном операцию. И в этот момент, стали показываться и сами, выходившие в коридор, врачи. Одним из врачей был тот, с кем он накануне разговаривал. Встретившись взглядами, тот решил снова подойти к нему.

Сделав вынужденную паузу, он вновь обратился к нему:

– Операция насколько она прошла, я вам объяснил. Я иду с реанимации. Вы должны догадываться, что ваш сын, сейчас, там, под наркозом. Не стоит мне вам говорить, что там, на пляже, у вашего мальчика случилось перелом костей черепа, со всеми, конечно, последствиями. Это вы видели и должны были это определить сразу. Была вскрыта черепная кость и удалены некоторые осколки костей. Я боялся того, был риск отека головного мозга и кровотечения вашего ребенка. В целом же, цель вмешательства у нас была – это предотвращение риска посттравматического воспаления оболочек мозга вашего ребенка. Конечно же, вы и сами знаете, что понятие «посттравматическое», оно связано с будущем временем… Кто ни был, в том числе и я, мы всегда стараемся на положительный исход проделываемой операции. Вы и сами это, думаю, понимаете. Пока врачи здесь, но вскоре они уйдут… Хотели бы вы поговорить с ними? Давай те, я приглашу к вам, того детского хирурга – уставшими глазами, он, посмотрев на него, далее обратился к нему.

– Я понимаю, что, все теперь, в дальнейшем, в руках Всевышнего… Я и сам хочу надеяться на то, что его организм будет бороться… Давайте же, не отчаиваться и надеяться на хороший результат… – добавил снова он и в желании оставить его, посмотрел на свои наручные часы и стал искать глазами медсестру.

– Да, я бы хотел поговорить с тем врачом-нейрохирургом. Спасибо вам за добрые слова, коллега. Мне надо расспросить его, обо всей тяжести состояния моего мальчика. Мне важен каждый нюанс прошедшей операции. Я не нейрохирург, но все же, вы должны понимать мое состояние. Я тут, конечно, прежде, как отец ребенка говорю, нежели, как врач. Могу ли я хоть посмотреть на своего сына? Пусть он даже будет под наркозом.

Они вдвоем прошли в ординаторскую. Возвратившись уже было от них, он, попробовал простыми словами все объяснить, поджидавшей, его жене, Мереке. Она стойко все выслушала и по окончании рассказа своего мужа, прижавшись к нему, тихо заплакала.

– За что это нам, все, милый? Неужели Всевышний, хочет забрать нашего сына? Скажи же, Мухит. Не молчи же – взволнованно и дрожащим голосом, к нему обратилась Мереке.

– Это все нам дано, как испытание, Мереке. Я же надеюсь на хорошее… Что сын наш будет бороться за жизнь. Поэтому и ты молись, на выздоровление нашего Канатика. Хорошо, милая? И не смей думать, сейчас, о плохом, дорогая… – ответил он ей и стал поглаживать ее руки.

Мухит и Мереке далее остались в коридоре больницы, в желании, как-то может быть рядом, со своим сыном. Им нечего было сказать друг другу. Поэтому они молчали и ждали новостей с реанимации, куда положили, после проведенной операции, их сына. Мереке же, не могла удержать себя и лишь временами, тихо плакала, на что Мухит, поглаживая ее за плечи, лишь старался успокоить и подбодрить ее.