Страница 76 из 77
Иаго осторожно сделал первый шаг. Упругий лиственный ковер прогнулся и, мягко пружиня, подбросил его вверх.
Иаго был весь напряжен, ежеминутно ждал какой-нибудь неожиданности — вскрика птицы, нападения, появления невиданного зверя.
В беспокойстве он оглянулся назад: красной коробки, конечно, не было видно. Он остановился, пытаясь запомнить что-нибудь поприметнее.
Старое дерево с надломленным посередине стволом, падая, очевидно зацепилось за могучие ветви соседнего дуба, пониже, и осталось стоять, спасенное другом от верной гибели. Вот их-то, эти дубы, он и постарается запомнить…
Иаго вдохнул острый запах сырости и зашагал увереннее, как вдруг почувствовал, что куда-то проваливается. Он поднялся, с трудом высвобождая правую ногу. Как ни странно, ботинок и брюки не выпачкались. Наверное, он угодил в нору какого-нибудь мелкого зверя.
Он шел долго. Несколько раз его тянуло отдохнуть, но впереди то и дело открывались новые дали и властно влекли к себе.
И вдруг он наткнулся на теплую стену, именно наткнулся, потому что она была плотной и ощутимой — граница между холодом и теплом. Сразу стало светлее. Он взглянул вверх. Зеленый лесной шатер в нескольких местах раздвинулся, и небо в узорных просветах проглядывало, словно огромные листья платана.
Дорога незаметно стала пологой. Ноги, отяжелевшие в борьбе с крутым подъемом, теперь легко несли его вперед.
Далеко, между деревьями, Иаго заметил маленькую церквушку, даже не увидел, а ощутил. Ему показалось, что кто-то пристально на него смотрит, и он обернулся к ней, к церкви.
Это всеми забытое строение, простоявшее века в глухом лесу, смирившееся с видом деревьев и сучьев, казалось, узнало создателя своего, человека, и робко окликнуло его.
Церковь и в самом деле была на диво миниатюрна. Иаго обошел вокруг нее, потом с трудом пролез в низкую дверь. Три летучие мыши свисали с потолка. Нигде никакой надписи. И орнаментом не побаловали строители эту церковь. Иаго зажег спичку, осмотрел стены и потолок: ничего, кроме собственной тени. Он вышел наружу и решил проверить каждый камень: может, эти два круга стерлись и потому незаметны.
В нем все еще жила надежда найти на стене орнаменты с двенадцатью и тринадцатью лучами, доказать свою правоту, удивить профессора Беришвили…
Но что это?..
К нему подходил человек. Словно из-под земли вырос. Шел угрюмо, глаз с него не сводил.
Пожалуй, нападение зверя не испугало бы Иаго так, как появление этого человека.
В одной руке он нес ружье, опущенное дулом к земле. Шел прямо — как стрела летит, и никуда от этой стрелы не уклониться, не спрятаться.
Иаго даже сделал шаг навстречу, словно старик подчинил его и притянул к себе. Правда, он тотчас заставил себя остановиться и начал беспечно разглядывать деревья.
Старик, казалось, торопился подойти настолько близко, чтобы окликнуть его, а пока с трудом сдерживал клокочущие в горле слова. Вот он близко, совсем близко. Но молчит. Лет ему под шестьдесят, лицо мрачное, небритое, вылинявшие штаны и рубашка. Он не сводил с Иаго пронзительных серых глаз.
— Ты откуда? — Вопрос был отрывистый и грубый, как удар.
Обида и раздражение охватили Иаго:
— Из Грузии, представьте себе.
Ответ был, по мнению Иаго, в меру дерзкий и насмешливый, и главное, он отметал подозрения, которые Иаго угадал в старике и которые больше всего его обидели. Поэтому он и ответил так пренебрежительно.
Старик презрительно выпятил нижнюю губу и без всякого стеснения стал его оглядывать. Иаго невольно сам кинул взгляд на свою клетчатую ковбойку с торчащими из кармана темными очками.
Старик сунул голову в узкую дверь церквушки и, быстро вытащив ее обратно, уставился в лесную чащу, словно искал кого-то или что-то. Потом он во весь свой рост вытянулся перед Иаго, поигрывая двустволкой. Иаго показалось, что старик волнуется.
— Значит из Грузии! — Он криво улыбнулся. — Прекрасно… Тогда скажи, в каком мы сейчас районе? — Он как будто хотел запутать, смутить Иаго.
— Мы… В Цхинвальском, наверно, — развел руками Иаго.
— Наверно?.. Почему — наверно?.. — Старик расставил ноги и поднял ружье повыше.
— Не знаю, может, эта гора и не относится к Цхинвальскому району.
Иаго старался говорить спокойно и все надеялся поймать в глазах незнакомца хоть тень улыбки, которая бы свидетельствовала о том, что тот понял свою ошибку.
«Он меня за этого самого… принял, — мелькнуло в голове у Иаго, — он думает, что я…»
— Что ты здесь делал?
— Пришел церковью полюбоваться. Мне сказали…
— Кто сказал?
— Там, в деревне, сказали.
— В какой деревне?
— В Эр… Эредви, — почему-то запнувшись, ответил Иаго.
— А ну, повтори, — испытующе склонил голову старик.
— Эредви, — четко выговорил Иаго.
«Он что, действительно думает, что я…»
— Как же ты поднялся сюда без оружия? Сюда смельчаки не чета тебе, и те в одиночку не суются, — и вдруг закричал: — Отвечай, куда спрятал оружие?!
Иаго почувствовал, как лицо у него отяжелело от прилива крови.
— Вы… Вы за кого меня принимаете?
— За того, кто ты есть… Где тебя научили грузинскому?
— Там же, где и вас, уберите ружье…
Иаго побледнел. Конечно, обидно, что его приняли за шпиона, перешедшего границу. Но самое обидное, что он, этот старик, не признал в нем своего, грузина.
«На кого же я тогда похож?»
— Имя как твое, фамилия? — Старик разошелся не на шутку.
Два серых глаза настороженно следили за малейшим изменением в лице Иаго. Иаго хотел было назваться, объяснить, что сюда он привез на лето жену и детей. Старик небось тетю Тасо знает, показать редакционное удостоверение, перечислить в конце концов города и села Грузии, ответить, как в колхозе леснику трудодни платят. Наверно, этот человек лесник. Пожалуйста, он может рассказать, как в позапрошлом году в этом лесу медведь задрал Сандро Тигашвили. Старик, конечно, успокоится, извинится, но Иаго почему-то не хотел оправдываться таким образом. Он предвидел, что после этого в душе останется неприятный осадок. Но как же по-другому? Что сказать? Он не знал. Не знал и впервые задумался всерьез над тем, как доказать, что ты свой, здешний, родился и вырос на этой земле, верен ей… Смешно, право, приходится доказывать, что ты — это ты, что твоя родина — это твоя родина. Доказывать это, перечисляя села и города или предъявляя удостоверение личности, унизительно. Надо найти что-то другое, какое-то слово, может, мудреное, а может, напротив, простое, но верное, точное. Или не словом, а делом подтвердить правду, простым взглядом, движением, которое скажет старику больше, нежели тысяча слов…
Это походило на интересную игру, в «шпионов и пограничников», предложенную стариком.
Игра всерьез, без смеха. И тут как раз Иаго рассмеялся.
— Что, придумать себе фамилию не можешь?! — злорадно осведомился лесник.
Иаго поглядел на старика. Теперь его нимало не тревожило направленное на него дуло.
— Придумал… Но не скажу!
— Почему это?
— Потому что все это глупости, неужели вы до сих пор не поняли, что я здешний, свой…
— Не похож ты что-то на здешнего…
— А как ваша фамилия?
— Это ты узнаешь, когда я доставлю тебя, куда следует.
Иаго почувствовал, что начинает выходить из себя.
— Если вы серьезно сомневаетесь, — у него пересохло в горле, — спросите что-нибудь такое, чтобы убедиться, враг я или друг.
Ему действительно хотелось, чтобы лесник задал какой-нибудь такой вопрос.
— Если бы такой вопрос существовал, — твердо проговорил старик, — все было бы просто на свете.
— Тогда допрашивайте меня, как считаете нужным.
— А я и допрашиваю, — многозначительно улыбнулся старик. — Давай говори имя свое и фамилию.
Иаго отер пот со лба ладонью и заметил, как старик опять насторожился.
— Зовут меня Иаго, фамилия Вашакидзе.
— Где живешь?
— В Тбилиси.