Страница 36 из 148
— Кто ты, девочка? Что с тобой случилось? Как ты попала сюда?
Гванца указала рукой на проход.
— Там… на том берегу… раненый Мушни…
Едва проговорив это, она потеряла сознание и упала на руки Уча.
…Мушни уложили в малом зале крепости. Лекарь разрезал на нем мокрую одежду, его переодели, обернули буркой, только рану оставили открытой. Очистив рану, лекарь смазал ее целебной мазью и перевязал. Потом Мушни уложили на спину, острием кинжала приоткрыли рот, влили несколько капель крепкой водки и так привели в сознание.
Все это было проделано быстро, без лишних слов. У изголовья Мушни стоял Уча, светя лучиной, у ног — Гванца с кувшином родниковой воды. Когда лекарь закончил свое дело, Гванца и Уча вопросительно посмотрели на него.
— Бог милостив, должен выжить, — сказал лекарь, отирая пот с лица.
В зале вдоль стен стояли воины. Услышав слова лекаря, все. облегченно вздохнули и, стараясь не шуметь, покинули зал.
Гванца и Уча остались около Мушни. Уча по-прежнему держал в руке лучину, и только теперь, когда отошла тревога за брата, впервые увидел медового цвета глаза Гванцы, горевшие, как далекие звезды, ее высокую шею, на которую ниспадали волны густых волос, придавая ее дикому лицу какую-то чарующую красоту.
"Что за удивительное существо человек, — думал Уча, — передо мной лежит тяжелораненый брат, треть нашего войска истребили турки, остальные заперты, как мышь в капкане, а я не могу наглядеться на эту лесную девчонку!" Он сердился на самого себя, но по-прежнему не отрывал глаз от Гванцы.
Капризная игра света, источаемого лучиной, то и дело изменяла лицо Гванцы, придавая ему то один, то другой оттенок.
Вдруг Гванца шагнула вперед, взяла из рук Уча лучину, укрепила у изголовья Мушни и села спиной к Уча.
Уча повернулся и вышел из зала.
Полночь уже миновала, близился рассвет. "Дольше нельзя задерживаться ни минуты, — решил Уча. — Моя помощь больше не нужна брату. Эта лесная девчонка выходит его. Если я сейчас не выйду из крепости, мне до рассвета не добраться до Волчьей поляны!"
Взобравшись на выступ стены, он окинул взглядом поле. Турок нигде не было. Только из леса доносился еле слышный шум. Ясно, турки прячутся в лесу. "Они просто хотят выманить нас обманом из крепости. А я сам собираюсь выйти, неверные! Пока вы опомнитесь, я уже буду далеко!"
…Мушни с трудом приоткрыл глаза. Ему казалось, что он умирает. Он попытался поднять руку, но рука тут же упала на колено сидевшей рядом Гванцы. Чуть скосив глаза, Мушни увидел девушку.
— Где я?
— В крепости…
Мушни вновь сомкнул глаза. Погруженный в легкую дремоту, он уже не думал о смерти; Гванца вернула его к жизни. А потом его одолел сон. Ему привиделась Волчья поляна. Перед войском стоит владетель Вамех и глядит на дорогу, ожидает его, Мушни. Вамех тревожился, что Мушни запаздывает. Глухо ропщет недовольное войско владетеля. Но вот лицо Вамеха озаряет улыбка. Стих ропот, просветлели хмурые лица воинов. Сквозь мрак, охвативший поле, они увидели войско, которое под водительством Уча двигалось им на помощь. И тут Мушни очнулся от дремоты. Перед ним было лицо Гванцы, его рука покоилась на ее колене…
— Гванца, — проговорил он тихо, — ты не отдала меня смерти.
Губы Гванцы коснулись его виска.
Из коридора, ведущего в зал, послышались чьи-то шаги.
Гванца осторожно убрала руку Мушни со своего колена.
Дверь открылась, вошел Уча и вопросительно взглянул на Гванцу.
— Лучше, — не поднимая головы, ответила девушка.
Мушни лежал, прикрыв глаза.
— Мы уходим, Гванца, — сказал Уча. — Мушни я оставляю на тебя и на лекаря.
Мушни открыл глаза. Резким движением сбросил с себя бурку и присел. Он был похож на восставшего из мертвых.
— Уча… В своем ли ты уме?..
— Мушни, турки укрылись в лесу. Им в голову не придет, что мы решимся выйти из крепости.
Но Мушни не слушал брата.
— Принесите мне ключи от крепости! — приказал он вошедшим воинам.
— Мушни!
— Чего вы стоите?!
— Не принесут они тебе ключей, Мушни.
— Обезоружьте его!
Четыре воина сразу же отделились от других.
— Не подходите! — Уча отступил назад и выхватил меч.
— Брось меч!
Уча упал на колени.
— Мушни, на коленях умоляю тебя!
Мушни был глух. Он встал, выхватил меч у одного из воинов.
— Брось меч!
— Нет, Мушни!
— Брось, я сказал.
— Мушни, не будь ты ранен, ты тоже поступил бы так.
"Да, это правда", — подумала Гванца.
— Нет, я не поступил бы так, — Мушни стоял, опершись на меч.
— Мушни… Даже если десять наших воинов спасутся от врага и придут на Волчью поляну, — и то хорошо. Нет, из страха перед смертью я не останусь здесь.
— Бессмысленная смерть — глупость… — Мушни чувствовал, что вот-вот упадет. Он взмахнул мечом, чтобы выбить меч из рук брата.
Уча вовремя отстранился.
Мушни снова взмахнул мечом.
Воины не знали, как поступить.
Уча уклонялся от ударов — Мушни все наступал на него.
Под каменными сводами, высекая искры, холодно звенела сталь.
Уча взглянул на Гванцу, спрашивая глазами, что делать.
В это время Мушни ранил Уча в плечо.
— Брось меч, не то убью! — прохрипел он.
Воины оцепенели. Никто не осмеливался приблизиться к братьям.
Рубаха Мушни окрасилась кровью.
"Что делать?" — спрашивали глаза Уча.
Внезапно Гванца пристально посмотрела на него. "Нет, это мне кажется", — подумал Уча, но Гванца смотрела холодно и твердо. И тогда он выбил меч из рук брата.
Мушни покачнулся, упал.
Уча не взглянул на брата. Повернулся и выбежал из зала. За ним последовали воины.
Гванца лишь теперь поняла, что произошло. Неподвижно вытянувшись на каменном полу, лежал Мушни. Косой свет лучины еще более удлинял его тело.
— Мушни!
Не было больше Мушни. Гванца удивлялась, что смотрела на него издалека, не оплакивала его, упав перед ним на колени.
Она даже не испытывала горести. Она слышала, как с тяжким скрипом открылись крепостные ворота, слышала гулкий перестук конских копыт.
— Ушли, — сказала Гванца, когда наступила тишина и она осталась одна. Ее рассудок и сердце были с Уча, с его войском. "Прорвут ли осаду?" — думала она, глядя на Мушни.
К залу кто-то приближался медленным шагом. Гванца прислушалась. Кто-то не шел, а волочился по коридору, тяжело, надсадно дыша. Человек передвигался, держась за стену.
Гванца, не отрываясь, глядела на дверь. Вот она медленно приоткрылась и в зал вошел Аквсентий. Он был похож на привидение. Мокрый с головы до ног, в разорванной одежде, с разбитым, посиневшим лицом и мутным взглядом, он направился прямо к телу Мушни.
— Мушни!.. Я искал тебя там, сын мой. — Он упал на колени и тронул руку Мушни. — Богу мало было того, что отнял у меня Дуту… И тебя… и тебя больше нет… Уж лучше бы душу твоего дядьки прибрал к себе господь!
Он умолк, и теперь тишину нарушало лишь потрескивание горящей лучины.
— Лазутчики донесли туркам, — заговорил он снова, словно мертвый Мушни мог его услышать. — Искандер-Али отозвал войско. Они сняли осаду с крепости и направились в Зугдиди… Уча сердцем почуял, когда он вышел из крепости, турки уже ушли… — Он снова передохнул, ласково поглаживая руку Мушни. — Все поле облазил я в тщетной надежде отыскать тебя… Потерял я, несчастный, моего Дуту, не застал тебя, сынок, горе твоему Аквсентию!
Он разрыдался. Он не успел оплакать Дуту и теперь оплакивал обоих: сына и воспитанника.
У Гванцы задрожали губы.
— Это я убила Мушни! — вдруг воскликнула она и залилась слезами.
Аквсентий только теперь увидел девушку, стоявшую в слезах по другую сторону тела.
— Кто ты, девочка?!
— Это я убила Мушни.
— Что ты говоришь, дочка?!
— Я, я… убила!.. — Слезы душили ее, она схватилась руками за горло. — Я подстрекнула Уча! — произнесла она почти шепотом и умолкла.