Страница 111 из 148
Лампа в комнате погасла, и вскоре послышался тихий скрип. В дверях в свете луны блеснула лысая голова Цулая.
— Что привело тебя в такое время? — испуганно прошептал старик.
Он был в нижнем белье и хотел уже вернуться, чтобы накинуть чоху, но Караман снова свистнул, Коста вздрогнул и спустился с балкона.
— Что случилось, Караман? — вяло спросил духанщик, остановившись поодаль; он даже не смотрел в сторону гостя.
Караман заметил эту неблагожелательность с первого же взгляда. Похоже, Коста был сломлен…
— У меня к тебе дело, — сказал Караман, желчно, с отвращением улыбаясь.
У Карамана частенько бывали к нему "дела", но сейчас духанщик почувствовал, что тот явился с чем-то важным. Не поднимая головы, он стоял и ждал.
— Присядем, — Караман указал на низенький забор. — Что, бичо[35], опечатали твой духан? — Он толкнул Коста в грудь, и тот сполз вниз по забору. "Бичо" Караман называл тех, кого не считал равным себе. — Плохи наши дела, бичо, нельзя нам оставаться тут. — И замолчал. Его коробило, что он вынужден откровенничать с этим ничтожеством. Но у него не было никого ближе этого жалкого человека, и сегодня Коста еще мог оказать ему услугу. — Я думал, вступлю в колхоз, — снова заговорил Караман, — подружусь с новыми господами и перебьюсь как-нибудь, пока не иссякнет их сила. Но я обманулся, бичо: двери у них крепко закрыты. Немало я хитрых замков открыл на своем веку, а этих…
Цулая не слушал, он собачьими глазами смотрел Караману в лицо и думал: "Ну, говори же, говори, что тебе от меня надо".
— Я должен уходить отсюда, — продолжал Караман. — Потом будет поздно. Когда муха над головой жужжит, и комару легче укусить. Хочу продать дом, бичо.
— Продать дом? — без удивления повторил Коста. — И я собирался продать дом, но меня опередили, духан отняли. Налог не внес вовремя, из-за этого все началось. Все описали. Гол как сокол. — Он обсосал палец и покрутил им перед носом Карамана. — Вот я какой… И мне надо отсюда смываться, Караман. Что у меня осталось в этом проклятом месте, чтобы оно сгорело! — Вдруг, как бы опомнившись, он перебил себя: — Так, значит, ты продаешь дом?
— Продаю, бичо. Завтра же ты должен мне устроить это дело.
Коста оживился.
— Ладно, я помогу тебе. Есть у меня человек — во как набит деньгами!
— Кто?
— Хм… Тот, кто у тебя в сердце: Гайоз Квиквиния. — Коста осклабился. — Обязательно купит. Этот мужик нынче вошел в силу, так отожрался, что теперь уже не помещается в своей лачуге под соломой, ищет, проклятый, черепичную крышу…
— Знаю, бичо, знаю, слышал, что его завидущим глазам мой дом покоя не дает. Такой покупатель мне и нужен, за полцены отдам. — Он схватил Коста за воротник, с силой притянул к себе. — Завтра же ты должен продать Гайозу дом… Слышишь? Обязательно Гайозу!
— Слышу. Не пойму только, что ты затеваешь, проклятый?
— Э, бичо, мне не до затей! Просто тороплюсь… Мы с тобой должны продать все, что у нас есть, и бежать отсюда. Не продадим — отнимут, как отняли у тебя духан. — Караман умолк, затем добавил с угрозой:
— Расплеваться с ними так, чтобы они навек запомнили наши имена!..
Духанщик съежился от страха.
— Что ты затеял, Караман?
Караман сверкнул в темноте глазами.
— Не бойся, тебе вреда не будет. Пока ступай, спи. Рано утром я зайду к тебе. До того как Гайоз выйдет на работу, мы должны застать его дома.
Караман перепрыгнул через забор и исчез.
Было уже за полночь, когда он вернулся домой. Луна давно зашла. Посреди двора, как призрак, стоял жеребец. Он поднял голову, навострил уши, одним глазом косясь на небо. Конь чувствовал приближение бури. И вот с моря нахлынул шквал. Деревья задрожали, закачались, зашелестели, столбом закрутилась в воздухе пыль. Тяжелые черные тучи неслись так низко, как будто краями своими задевали землю. Лошадь заржала и кинулась в глубь двора. Ветер сорвал с Карамана башлык, надул его и унес в темноту. Обезумевший жеребец перескочил через забор и с тревожным ржанием понесся к прибрежной роще.
Караман не стал звать коня и не пошел искать свой башлык. Он вошел в дом.
"Эх, если бы море затопило всю землю!" — со злорадством подумал Караман и улыбнулся. Так с улыбкой на лице он и заснул.
И вот, будто по желанию Карамана, перед самым рассветом с неба на землю обрушились чудовищные потоки воды. Реки вышли из берегов, вода заполнила лощины, затопила поля и рощи. Казалось, море поглотило землю…
Но гроза прошла, и вода стала быстро убывать. По земле белым войлоком стлался туман, и солнце не могло пробить его.
Утром духанщик не стал ждать Карамана, он сам поспешил к нему. Внезапно разлившаяся река затопила его двор, смыла и унесла сарай, курятник и кухню. "Слава тебе, господи, не достанется этим собакам! Ах, если бы и дом унесло! Тогда бы не болело сердце…"
Весь вымокший, в мокрой одежде, похожий на крысу, духанщик дрожал от холода. Караман напоил его сотовой водкой, закусили молодым перченым сыром и, не задерживаясь, отправились к дому Гайоза.
Брели по колено в воде. Караман впереди, Коста за ним. Туман становился все гуще. Тишину утра наполняли плеск и бульканье воды. Они то и дело сбивались с пути, проваливались в ямы, натыкались на заборы. Наконец с большим трудом отыскали нужный дом. Во дворе залаяла собака, и они узнали ее по голосу: это была собака Гайоза.
— Гайоз, эй! — позвал Коста.
— Кто там?
— Это я, Гайоз, — пропел духанщик. — Выйди-ка на минутку, дело есть. — И, повернувшись к Караману, пояснил шепотом: — Дома этот молодец. Видишь, мир рушится, а он работает, ни минуты отдыха не дает рукам.
— Время такое, бичо, — прошептал Караман.
Из тумана, совсем рядом, раздался голос Гайоза:
— Что привело тебя в такую погоду, Коста? Что за срочное дело? Иди-ка вот сюда, тут дощатый мостик. Только осторожно, не упади в канаву…
Коста поздоровался с хозяином и сам приоткрыл ворота.
Увидев Карамана, Гайоз так поразился, что забыл поздороваться с ним.
— Караман! Видно, у тебя очень важное дело, если ты сам пришел ко мне, да еще в такое утро.
— Да, дело важное, — холодно подтвердил Караман, тоже не поздоровавшись.
Коста захихикал:
— Уж будто знакомые хорошие люди не могут прийти друг к другу в гости без дела…
Но Гайоз, не слушая духанщика, снова обратился к Караману:
— Какое же у тебя ко мне дело?
Караман молчал. Опять заговорил духанщик:
— Горе у нас, Гайоз, печаль… — начал он и тотчас умолк под строгим взглядом Карамана. "Что за околесицу ты несешь? — спрашивал этот взгляд. — Какое горе? Какая печаль?"
— Пожалуйте, — сказал Гайоз, проходя вперед. — Только горе не привело бы ко мне Карамана, — добавил он насмешливо.
— Ты прав, проклятый, — с откровенной неприязнью ответил Караман. — С горем и печалью приходят за помощью, а я хочу облагодетельствовать тебя.
Гайоз с любопытством посмотрел на Карамана, но ничего не сказал. Молча вошли они в дом.
Домишко был ветхий, крытый соломой, и состоял из двух убогих комнатенок без окон. Посреди первой находился очаг. Здесь семья проводила свободное от работы время, тут готовилась пища, накрывался стол, раскладывались постели. Во второй комнате — пол деревянный, мебель городская. Гайоз пригласил Карамана и Коста в эту комнату, но продрогший духанщик предпочел расположиться у очага. Присели, и Коста тотчас заговорил о деле:
— Ты, кажется, хочешь купить дом, Гайоз.
Гайоз насторожился.
— Да, хочу купить.
— Так вот, если у тебя деньги на руках, то счастье само подошло к твоей двери: Караман продает свой дом. Удивляешься? Он хочет переселиться в Абхазию. Вчера получил письмо: умер брат его жены. Ты, наверно, слышал — это была богатая семья в Гудаутах. Так вот, жена покойного приглашает Карамана к себе, дескать, присмотри за хозяйством, ну и все такое… — Духанщик хихикнул. — А кому же оставит Караман свой дом? Вот и хочет продать. Дом я хвалить не буду, во всем районе не найдешь такого. Да ты и сам знаешь, что это за усадьба! Сад и виноградник стоят целого дома…
35
Бичо — мальчик.