Страница 80 из 107
Глава 15
Пест вышел из тени дома старосты бесшумно, стараясь не привлекать внимания, и оглянулся.
Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая верхушки деревьев в желтый цвет, а во дворе дома колуном работал сам хозяин. Прошло несколько секунд, прежде чем староста заметил Песта.
— Здрав будь… — староста взволнованно уставился на юношу. Волнение вполне объяснимо. Если они не звали Песта, значит, слово о беде принес сам ведун. — Случилось чего?
— Случилось, старшой, — кивнул Пест и, стараясь подобрать слова, начал сбивчиво рассказывать: — Я, значит, за землю нашу узнал, мол, ничейная она, и налогом не обложена перед государем… А там люд с севера идет, а мне наказ дали… Я люд, значит, сюда, в наше село, отправил…
Староста, поначалу внимательно слушавший юного ведуна, заметил жену и коротко скомандовал:
— Ставь отвару липового и глав родовых зови, — затем он повернулся к умолкшему Песту и, хлопнув по плечу, произнес: — Пойдем в дом, отвару отведаешь, да расскажешь, что да как повернулось.
Пест рассказывал долго, с повторами по нескольку раз. В дом старосты, наполненный ароматом липового отвара, один за другим приходили главы родов. Каждому приходилось вкратце объяснять, что случилось и что хочет сделать Пест.
— Вот такие дела, главы родовы. Война идет с севера, и война ждет с юга. Мы вроде и ни при чем, сидим себе по болотам в лесу восточном, с краю, но когда народ севера лапти начнет жрать с голодухи, али когда кровь людская потечет рекою, да побежит люд куда глаза глядят… не зазорно ли с краю стоять будет?
— Война — лютое дело! Воями мы не богаты, своих мужиков мало, потому только харчами да кровом подсобить можем, — начал разговор Огниво, когда староста закончил. — Ежели народ с севера уже бежит — быть беде. Пойдут люди сытую долю искать по всей Гвинее, ибо своя доля — смерть.
— Тогда либо лихой люд на дороге голову поднимет, либо сеньоры земель их сечь начнут, — Дым поднял взгляд от стола на Песта и, немного запнувшись, добавил: — У нас леса большие, много народу расселить можем. В тесноте да не в обиде, но ты про наши рты не забывай. Люд, как ты говоришь, идет голый. Ни инструмента, ни посевного, ни одежи, одни рожи, да и те голодные. Прежде чем хлеб делить на всех, думать надо. Хватит того хлеба до весны, или муку будем с корой молотой мешать, чтобы ног не протянуть.
— А ты, Дым, на нас одних ярмо не вешай, — взял слово Рунок. — Ежели всем миром возьмёмся — глядишь, и перезимуем, одну-то зиму. Чуток люда к нам, чуток к Куприянам, малость к рыбакам Воржским. Ну, и Дорожичам чуток. Вместе оно не так худо будет.
— Можно было бы и дальние села поднять, но с ними за то слово держать надо, — задумчиво произнес староста. Он обвел взглядом всех мужиков и, уперев взгляд в стол, обратился к Песту: — Ты, Пестушка, слово молви за право на землю наше, за уговор с Орденом, за долг перед ним.
Юный ведун обвел взглядом всех присутствующих и тоже упер взгляд в стол, немного сгорбившись и ссутулившись.
— Земли наши, от самого Ультака-града до границы, — государевы. Нет над нами крови благородной, окромя государевой. А налог с нас не берут оттого, что знают — брать нечего. Дороже налога выходит к нам за грошами теми волочиться. Вот и задумал я — взять землю под свой род. Так, чтобы его благородным признали, и никто в наших землях править не мог, окромя родов наших. Я к чинушам городским, а приказ Земельный такую цену за то назначил, что нам всеми селами в жизнь не собрать.
— Это сколько же они запросили? — хмыкнул Лык.
— Пять тысяч золотом, — неохотно буркнул Пест.
Мужики нахмурились и начали переглядываться, но никто не проронил и слова.
— Пять тысяч — это пять десятков раз по сотне, — поправился Пест, и тут мужики загомонили.
— Это как же так? Откуда злата столько взять?
— Больно цену ломят! У нас ни руды, ни злата, ни самоцветов!
— А я вот думаю — в казне государевой, интересно, столько есть?
— А ну цыц! — хлопнул по столу староста. — Вы дальше слухайте!
— Орден, что порядок и закон хранит по всей Гвинее, зовется Орденом Искупления, и служат там только маги. У магов тех на лицах клеймо лежит. Этот Орден договор предложил, — Пест рассказывал, не поднимая взгляд от стола. — Мы на продажу в государевы хранилища еду возами будем доставлять, а они нам с бумагой о дворянстве и землях подсобят.
— Что же в том плохого? На тебе ж, вона, и лица нет.
— Не все в том договоре, — промямлил Пест.
— Ну, говори уже, не тяни!
— За тот уговор я должен мага одного на Северные острова отвести, к колдунам тамошним, и с ним артефакт активировать, — Пест оглядел молчащих мужиков и добавил: — Артефакт тот такую бурю сотворит, что камня на камне не оставит. Ни колдунов, ни селений их не останется. Я-то выживу, а маг…
— Мага ты того знаешь? — внимательно наблюдая за Пестом, спросил староста. — Поди, в друзьях у тебя ходит?
Пест кинул хмурый взгляд на старосту и кивнул. В избе повисла звенящая тишина. Казалось, что никто даже не дышит.
— И другого мага не выбрать? — снова кивок юноши.
— Я тебе так скажу! — подал голос Огниво. — Нам с того дворянства и уговора толку — с гулькин нос! Лес нас укроет, река предупредит, ветер расскажет! Нечего нам бояться сеньора нового и чужого указа. Поди, найди нас на болотах!
— Не гни жердину! Отскочит по лбу! — буркнул Дым и с усмешкой добавил: — Мастаков мажеских у государя хватает. Захотят — найдут, и ни хозяин Лесной, ни Речной не поможет.
— Негоже нам государя хаять. То ему виднее, но ежели нам жизни охота спокойной, с торгом на торжище, с правом по закону — надо дворянство нам получить и земли собственные в надел, — начал рассуждать староста. — Тогда нам ни Ультак-град, ни государев приказчик не указ будет!
Мужики начали галдеть.
— Токмо ежели Пест у нас будет за дворянина — как быть?
— Пестово семя — пустое. Не быть ему отцом.
— По закону благородный род, ежели он бездетный, имеет право со стороны человека приютить и сыном назвать, — Пест почесал лоб, что-то припоминая. — Человек тот по закону права наследника рода принимает и благородным считается.
После этих слов кто-то среди мужиков крякнул, а кто-то закашлялся.
— Коли так… — хмыкнул староста. — Уговоримся вот о чем!
Палец тыкает в Дыма и Огниво.