Страница 81 из 107
— Вы к Дорожичам пойдете, за люд пришлый говорить будете! — староста перевел палец на Лыка. — Ты, Лык, к рыбакам Воржским пойдешь. А я к Куприянам пойду. Слово берите за то, сколько люду приютить смогут, так, чтобы в тесноте, да не в обиде, чтобы не впроголодь, но и на посев чтоб осталось. Уяснили?
Лык кивает головой, а братся синхронно произносят: «Сделаем!»
Пест вошел в единственный на поле шалаш и обнаружил недавнюю старуху, сидящую на куче еловых веток. Сморщенная и немного сгорбленная старушка что-то жевала беззубым ртом.
— Здрава будь… — произнес Пест, наблюдая за загадочной старушкой.
— И тебе не хворать, Гроша ломоть…
— Меня Пестом звать, — хотел было поправить Пест.
— Это тут тебя так кличут, а среди духов тебя только Ломаным Грошем величать будут, — старушка хохотнула и с прищуром уставилась на юношу.
— И давно меня так величают?
— А как выбор ты свой сделал, так и величают! — старуха снова заулыбалась деснами и спросила: — Про ель сам уразумел?
— Сам.
— А кто я — знаешь?
Пест взглянул на «следки» старушки, которые выглядели как новые, на подол, край которого был покрыт мхом, и достал повязку на глаза. Повязав ее, парень обнаружил, что ничего не изменилось. Старуха сидела и смотрела на него, продолжая улыбаться.
— Не людского ты роду, — неуверенно произносит Пест. — Тень твоя сторона. Ты дух!
Старуха спрыгивает с кучи веток и подходит к Песту. В нос бьет сильный, приторный запах ели.
— Братец мой у тебя в услужении. Говаривал, у тебя его сердце…
— Хозяин Лесной… — бормочет Пест. Его глаза начинают расширяться.
— Кличут меня по-разному. Кто Северяной, кто хозяйкой Болотной. Маги тутошние величают по лесу северному. А ты Еловой зови.
— Северный лес… Тайга! — срывается с губ Песта.
— И они шли с самого побережья Северного моря? — задумчиво спрашивает Людвиг. Пест только кивает в ответ. — Видимо, на севере дела совсем плохи.
Юный воздушник старается не показывать своих чувств, но, несмотря на безразличное выражение лица, костяшки кулаков предательски хрустят. Пест скользит взглядом по лицу Людвига, сжатым кулакам и шее, на которой с бешеной силой бьется жилка.
— Это можно закончить, — произносит ведун.
— Это невозможно закончить, пока не сгинут рырги, или пока не сгинем мы. Это война на уничтожение, — сквозь зубы отвечает юноша.
Пест кивает в ответ и повторяет:
— Я знаю, как это закончить.
Взгляд Людвига впивается в Песта. Юный ведун достает из-за пазухи стеклянный шар на цепочке и аккуратно кладет его на стол.
— Это уничтожит весь остров рыргов. В этом артефакте огромная сила, он работает как накопитель, но высвободить силу можно только одним способом, — Пест устремляет взгляд в глаза Людвига. — Активировать встроенное заклинание «Шторма».
Воздушник недоверчиво смотрит на артефакт и, хмыкнув, спрашивает:
— И сколько в нем силы?
— Несколько поколений магов каждый день перед сном сливали в него свою силу.
Лицо воздушника становится серьезным.
— Откуда у тебя этот артефакт? — Пест опускает взгляд и отворачивает лицо. — Его проверяли? Он рабочий?
Кивок ведуна.
— Почему его не использовали раньше? — В ответ неуверенное пожатие плечами. — Получается, мне просто необходимо доставить его на Северные острова и активировать?
— Да.
Людвиг протянул руку к артефакту, но ее перехватил Пест.
— Есть условие, — обреченный вздох ведуна и взгляд, стыдливо упертый в пол. — Ты должен официально войти в род Сылестских и принять права наследования.
— При чем тут это? — недоумевающе спрашивает Людвиг. Взгляд бегает от артефакта к Песту и обратно. — Что это все значит? Ты можешь нормально объяснить?
Пест трет ладонями лицо и, вконец изведя себя самого, вздыхает.
— Этот артефакт принадлежит роду Сылестских. Все маги в твоем роду каждый день перед сном сливали в него силу. Активировали его только раз, и тогда почти половина государства лежала в руинах.
— Тогда при чем тут род? — хмуро спросил Людвиг.
— А ты не понимаешь? — Пест поднялся из-за стола и взглянул в глаза Людвига. — Рыргов не будет, островов Северных тоже не будет, а ты-то останешься! Ты мои слова помнишь? Бой твой окончится, перебьют северных тварей, а ты останешься. А что дальше? Кому ты нужен, Сылестский Людвиг, окромя рода твоего?
Людвиг молча поднялся и пошел к шкафу, где начал одеваться в «летную одежду».
— И долго ты будешь нос воротить? Ты роду своему нужен!
Людвиг молча протягивает застежки на одежде и выходит из комнаты. Несколько секунд — и стекла в окнах дрожат под порывами ветра.
Людвиг взмывает ввысь над облаками, на ту высоту, с которой когда-то падал. Юноша набирает скорость и летит над самыми кромками белоснежных облаков. Скорость становится все выше и выше. Вот уже за воздушником остаются завихрения в облаках. Скорость увеличивается до тех пор, пока потоки ветра не начинают рвать куртку.
Людвиг летит так несколько часов, особо не задумываясь, куда и зачем. Парень даже не обратил внимания, что облака внизу начали темнеть, а солнце устремилось к закату.
Когда Людвиг начал чувствовать отголоски слабости, такого странного и непривычного ощущения, он понял, что на земле ночь.
Юный воздушник сбрасывает скорость и начинает снижаться. В кромешной тьме ничего не видно. Не видно куда сесть, есть ли внизу препятствие, да и далеко ли до земли? Вот-вот подступит паника, но тут появляется свет где-то вдалеке.
Людвиг устремляется к нему, и он все увеличивается. Чем ближе, тем яснее видно пламя. Юноша начинает торможение и приземляется на небольшой пятачок, который освещает костер. У костра сидит странный мужчина. Он одет в легкие ткани, на голове причудливый головной убор. Угольно-черная борода и смуглая кожа наталкивают на мысли о южанах.
Глаза привыкают ко тьме, и становятся видны еще несколько таких же мужчин, стоящих поодаль. У всех в руках изогнутые клинки, один с луком, направленным в сторону Людвига.
Глаза еще сильнее привыкают, и во тьме становятся видны шатры, удивительные горбатые животные и еще несколько лучников.
— Иль туман, аш эгбе?
До юноши доносится незнакомая речь, и в голове всплывает памятный жест, обозначающий чистоту намерений.
— Я вас не понимаю, — произносит Людвиг на гвинейском и показывает открытые ладони мужчине у костра.