Страница 62 из 107
— Не срыгнул… — по тону черта нельзя было понять, спрашивает он или утверждает.
— Не срыгнул, — кивнул Пест и спросил Черта: — А у вас золото ценят? Может, нужно оно вам?
Черт улыбнулся тремя рядами зубов и отрицательно мотнул головой.
— А я вот смотрю на это все — и понять не могу, в чем же дело? Для чего он всю жизнь греб деньги? Чтобы умереть в метре от тайника от яда, который ему собственный племянник налил? Поместье-то он развалил, рода своего не продолжил, после себя только память недобрую оставил да землицы клочок. Зачем ему столько золота? Для чего? Может, он на что-то дорогущее копил? Так не маг он, молодость не подарит никто, помирать придется всем. Для чего ему столько злата? Никак ума не приложу.
— Только живые люди лгут, предают и убивают друг друга за желтый металл.
Пест еще раз горько вздохнул и махнул рукой. Поднявшись, он уже собирался уйти, но Черт окликнул его:
— Погоди, а как же Клинок душ?
— Больно тьмой он исходит, тошно в руки брать его, — неохотно отвечает Пест.
— Не бросай! Помнишь ведь, как оно вышло? — После этих слов Пест проследил за алчным взглядом левого глаза демона и поспешил за клинком. Подобрав его, убрал в ножны, а ножны во внутренний карман. — А злато? Не возьмешь?
— Не возьму.
— Три кошеля — и ты земли все выкупишь, и замок не хуже этого отстроить сможешь! — загадочно улыбаясь, произнес Черт.
— А толку? — хмыкает Пест. — Нужно, чтобы все на земле той захотели родной край изменить. Тогда ни злата, ни камней драгоценных не надо будет. Только голову, чтобы по уму все сделать. А злато… Это тот же металл, только желтый… Да в придачу проклятый. С этого злата не будет добра, одни беды.
Пест устало плелся по улице и тихо переговаривался с Чертом, который шел рядом едва заметной тенью. Шаги по брусчатке отдавались гулким эхом, отраженным от неровных стен и мелких проулков.
— И призрак тот — его родич, которого он сам и убил.
— Тебя не смущает, что тот родич был тем еще выродком?
— Дело не в том — хороший аль плохой. Это же кровь родная. Так нельзя…
— Почему? — демон остановился и повернул голову к одной из дверей, находящихся неподалеку.
— Потому, что это родная кровь! Нет хуже дела, чем родную кровь жизни лишить! — Пест обернулся и заметил, что Черт стоит у одной из дверей и втягивает носом воздух, словно оттуда чем-то пахло. Юноша подошел к Черту и, поглядывая на его изменившиеся глаза, спросил: — Ты чего?
— Умер кто-то, — резкий вдох через нос и неестественный поворот головы. — Своей смертью умер, не проснувшись.
Пест втянул носом запах и, не заметив ничего странного, пожал плечами. Черт же спросил:
— А тот дух? Солдат который. Он вправе?
— Тот дух на темную сторону ушел. В тень не вернулся. Смерть его в тень не пустила, — со вздохом произнес Пест, сразу как-то посмурнев.
— А право то у него было? — с ехидной улыбкой спрашивает Черт.
— Права не было, но выбор был.
— Так вот, у Сальваса твоего тоже выбор был. У каждого есть, — расплываясь в улыбке до ушей, произносит Черт. — И у тебя выбор есть. Врачевать ли смертью пачканных или смотреть, как на ту сторону уходят они.
— Я с них денег…
— А ты денег не бери. — Пест недоумевающе уставился на Черта. — Ты роком бери, так, чтобы на всю жизнь. А деньги так, для виду. Ломаный грош, не больше.
— Так ведьмы делают.
— Так делают те, кто выбор свой сделал, — хмыкает Черт и начинает растворяться. Перед тем, как совсем исчезнуть, он произнес: — Тебя в порту ждут.
На перекрестке двух безымянных улиц в портовом районе, там, где стоял единственный на весь район фонарь, поставили лавку. Прямо посередине широкого перекрестка, под столбом.
Такой элемент декора настолько сильно резал глаз, что не дать этому перекрёстку название было просто невозможно. Люди в Портовом районе были простые, поэтому и название тоже вышло без затей и украшательств: «Пестово место».
К единственному фонарю, немного сутулясь и шоркая ногами по разбитой брусчатке, шел Пест. Юноша подошел к лавке, задумчиво осмотрел ее, хмыкнул и уселся, устало откинувшись на спинку.
— Здрав будь, Серебрушка, — прозвучал бас, и из темноты вышел мужчина с рыжей бородой, широкими плечами и огромными кулаками.
Юноша поднял взгляд и, оглядев мужчину, кивнул на скамейку. Мужчина на секунду замялся, но все же присел.
— Нужда к тебе привела… — короткий взгляд Песта заставил мужика снова стушеваться на несколько секунд. —…детьми Единый обделил. Знание металла, горн и кузнечное дело передать некому.
— Девок тоже нет?
— Я бы уж и девке рад, — со вздохом добавляет мужик.
— Дело мужское справляешь?
— Справляю.
— Малую нужду как справляешь? Без натуги?
— Без.
Пест нахмурился и оглядел мужчину еще раз и, кивнув своим мыслям, залез во внутренний карман, откуда извлек маленькое голубиное яйцо и пару накопителей, которые носил с собой на всякий случай.
Поднявшись, Пест прислонил яйцо к голове мужчины и принялся что-то нашептывать. Не прошло и минуты, как юноша отступил от мужика и ловким движением разбил яйцо. На камни брусчатки упал черный как уголь желток.
— Кому худо сделал? — со вздохом произнес Пест.
— Побойся Единого! Пальцем никого…
— Прокляли тебя, — обрывает начавшего оправдываться мужика Пест. От такого заявления он сначала открывает рот и пучит глаза, но затем, словно что-то вспомнив, глаза возвращаются в естественное состояние, рот закрывается и на лицо наползает мрачная мина. Губы шепчут странную фразу:
— Карга Еловая…
Пест тем временем берет мужика за голову и носом втягивает воздух, словно пытается уловить какой-то запах.
— Елью пахнет, — с удивлением констатирует юноша. Он снова и снова нюхает голову мужика и вскоре добавляет: –…и чаркоткой сушеной.
Пест по-новому оглядывает мужика и бросает короткую фразу:
— Рассказывай, как на духу!
— А чего рассказывать? Прокляла тварь Еловая…
— То, что ты не из портовых — и так видно, — со вздохом произнес Пест. — Приказчик или из торгашей?
— Кузнецов мой род.
— А Еловая — так, видать, ведьму проклявшую величали?
Мужик кивнул и начал рассказывать: