Страница 4 из 107
— Я думал, что знаю, как пахнут люди… — пробормотал Черт. Он наклонил голову вбок, но так неестественно, словно он вывернул себе голову, словно голова провернулась на 90 градусов.
Воцарилось странное молчание, нарушаемое отдаленной возней сельчан, словно этот шум подгонял неуловимый момент, очаровавший демона и мальчика-ведуна.
Самые странные метаморфозы начались на лице Черта. Гладкая черная кожа, переходившая сразу в десны зубов, начала морщиться, а его лицо исказила такая гримаса, что ни один человек не смог бы однозначно ее классифицировать.
На самом деле в этот самый момент демон Трингавалтол, в быту называемый Чертом, впервые со времени обращения в демона из мелкой нечисти попытался прекратить улыбаться.
— Черт…
— Чего?
— Дакрит… это твоих лап дело?
— Да.
— Зачем?
— Он будет ведуном…
— Моего слова за то не будет. Все по правде…
— По правде… — кивнул Черт. — По правде ты сам его ведуном назовёшь…
— Сам? — переспросил Пест, хмыкнув.
— Сам! — подтвердил Черт.
В этот момент скрипнула дверь в дом и из него показалась мать Песта. Сначала она перепугалась, увидев огромного Черта. Он и так на вид был не подарком, а уж когда повернул голову и мать Песта увидела вертикальный рот и три глаза сбоку — охнула и чуть не осела.
— Уйди! Нашел, кого пугать… — буркнул Пест, и Черт начал растворяться в воздухе. Мать Песта в это время испуганно изобразила в воздухе знак Единого и принялась причитать:
—…Единый видит, предок знает… Пестушка, ты чего на землице сырой сидишь? — она поправила съезжающий платок с головы и добавила: — А ну как простынешь???
— Скажешь тоже! — с улыбкой заворчал Пест, поднимаясь с земли. — Меня ведь и ножами резали, и в кипятке варили, а ты? Простынешь!..
— Я вот отцу как расскажу все!.. — начала было мать, грозя Песту полотенцем.
— Не, я сам расскажу… — с улыбкой произнес Пест, поднимаясь и отряхивая штаны.
Этим же утром Пест ходит по двору и не может унять странного чувства…
С утра он хотел податься на поле, но его осадил отец. «Будет нужно — позовем, а коли нет, то и не по чину тебе поле пахать…» — заявил он.
— Не по чину… — нахохлившись, буркает Пест и, сложив руки за спиной, выходит во двор. Во дворе он заглядывает в пустые огромные кадки, которые обычно были заполнены водой, хмурится и начинает искать ведра с коромыслом. Найдя их, он выходит на улицу, отправляясь за водой к колодцу.
Пест за пару часов натаскал воды, но не вызвал ни у кого удивления или недоумения. Обычный отрок с коромыслом и ведрами, несущий в дом воду. При этом все знали, что он ведун, будущий маг и по окончании обучения — ненаследный дворянин. Никто не упрекнул его, не покачал головой и не попытался остановить. Сам Пест во время этой работы слегка улыбался, самыми краешками губ. С ним поздоровалась молодая девушка с таким же коромыслом, и он в ответ здоровался. Ему улыбались от души сморщенный дедок и сухая старушка, и он улыбался в ответ. С таким умиротворенным настроением он наполнил все свободные кадки. Когда воду просто некуда стало выливать, он начал оглядывать двор в поисках работы.
Глаз зацепился за чурбаны, сваленные на дальней стороне двора. Взяв колун, Пест принялся за рубку. Без магии, без каких-либо проявлений силы. Он просто колол дрова. Единственное проявление силы в это время — это отточенный до автоматизма процесс перегона по сосудам магии жизни.
За всем этим подглядывала Лита. Неумело, постоянно попадаясь на глаза. Когда Пест в очередной раз проходил мимо нее, пока она пряталась в высокой траве, он спросил:
— Ну и чего ты хоронишься? — Лита не ответила, словно и не к ней обращались. — Думаешь, я родную кровь не учую?
Надув губы и опустив взгляд, Лита вышла к брату, раскладывающему дрова в поленнице.
— Давно тумаков от матери не получала? — сказал Пест, даже не взглянув на нее и продолжая аккуратно выкладывать дрова в поленнице. — Чего без дела шатаешься?
— А я наказ выполняю! — заявила Лита, показав язык Песту. Тот стоял спиной к девочке.
— Ох, и оборву тебе язык! — буркнул Пест, и Лита тут же язык спрятала, прикрыв вдобавок рот рукой. — Это что же за наказ такой, что за мной глядеть надо, глаз не сводя?
— Мне мама наказ дала с тебя глаз не спускать, чтобы ты с ворожбы своей в обмороке не свалился! — Лита пожала плечами и, подойдя поближе, протянула Песту горбушку серого хлеба.
Пест усмехнулся и взял свежую горбушку, которая пахла давно забытым запахом дома. Он на пару секунд задумался, а Лита уже начала тараторить:
— Ты столько времени дела делал, а ни разу не сворожил! Почему ты ворожбой дрова не наколол? Не умеешь? А твои шарики ледяные теперь долго не тают?
Пест направился в сторону поленницы, у которой стояла лавка, а Лита продолжила сыпать вопросами.
— Ты, наверное, устал? А как там в городище живут? А ты там где жил? В Академии мажеской? А Лык говорил, что в городе лебеду не едят!
— Не тараторь! — буркнул Пест. От того, что мысли Литы бежали впереди языка, она очень быстро говорила, порой глотая окончания и предлоги. — По порядку говори!
Порядок дел в голове Литы был, и довольно строгий. Его вбила мать, обучая девочку готовке и домашним хлопотам. Но вот порядок мыслей и слов у нее отсутствовал напрочь. Поэтому, когда Пест сказал «по порядку», то мыслительный процесс юной занозы забуксовал. Пест взглянул на зависшую Литу и, вздохнув, начал отвечать на те вопросы, которые успел разобрать.
— Жил я поначалу в харчевне, что в портовом районе стоит града Вивека. Там работал за еду и грош в неделю, там и спал, — размеренно и как-то даже важно начал Пест. — Там и ворожбу свою тренировал. Печь магией грел, и корнеплод всякий этой же ворожбой чистил.
— А руками нельзя? — сделав большие глаза, спросила Лита.
— Можно и порою нужно, но ворожбу тренировать надо было. А у меня ее — хрен да маленько. Тут на волшбу мажескую, что в учебниках пишут, едва хватит. Вот я и магичил, что попроще. Если вихрь ветряной — то размером мне по коленку, ежели огня стену — то в аккурат под топку печки…
— Вихрь ветряной… — восхищенно глядя на брата, обмолвилась Лита. Ее глаза были прикованы к земле, где под ее ногами весело и бодро бегал малюсенький вихрь размером с ее ладонь. Сначала он был не особо виден, а потом, собрав мелкую пыль с земли, окрасился в серый цвет.