Пест-серебрушка

— Для ритуала «Плодородия» нужна древесина Мальтовская, чтобы побег годный взошел, и четыре серебряных кольца в локоть шириной, для рисунка жизни под ним на землице сырой. А сколько стоит это, не знаете? — Пест своими словами перебил учителя. Он с прищуром ждал ответа от преподавателя. — Так я вам скажу. Восемь золотых. А с поля, на которое этот ритуал рассчитан, дай единый, два десятка серебрушек заработать можно. И то, ежели себе не оставлять и на посев не откладывать. Силы ритуалу хватит на пять урожаев. Итого, с этого ритуала, ежели портки без сносу, можно золотой поднять. Ну? Кому такой ритуал нужен?

Пест принялся собирать мелкие лопатки, тяпки и серебряные прутики, которыми рыхлил землю у особых растений, в ведерко. Подхватив тележку, он опять начал спрашивать Киаста:

— И кому ваша ворожба нужна? Только меж друг другом кичиться. До простого люду, что вас кормит, дела никому нет. Токмо вояк простой люд знает от того, что нет-нет, да звать приходится. Да коль война, так только вояки и ворожат.

Учитель стоял сам не свой от слов паренька лет четырнадцати. Всю жизнь, с момента, как его мать отдала его в академию, преуспевающий маг жизни считал, что нет полезнее для народа государства Гвинеи призвания… А тут носом в грязь…

— Таких заклинаний никто и никогда не старался сделать…

— Слышите вы меня, уважаемый Киаст, да не слушаете. Не надобно это никому. Зачем поля поднимать, когда в городище за полгроша ломаного каравай взять можно? Маг имеет права благородного, токмо детям своим передать их не может. В навозе не копался он, землицу руками не рыл, еды в лесу не искал. Не положено ему. Кто поедет в село, чтобы с них спрос был? Надо им чаво аль не надо? Как да насколько? Оно вам зачем? — Пест развернулся и пошел с тележкой к выходу. Через плечо он бросил: — Три зимы назад неурожай был. Много, где поля побило напрочь. Знали вы за то, уважаемый Киаст? Нет? А я тогда лепехи всю зиму ел из коры еловой да шишек сосновых. Горькие они, но пшеницы было только на посев. Так и жили с лесу по ветке да с речки по рыбке. Хорошо, хоть ведунья была. А в дальних деревнях, где ведуна нет, что южнее наших сел, люд с голодухи мер…

Пест уже не останавливался, оставив мага жизни со стажем в несколько десятилетий с хмурым лицом и в глубокой задумчивости.

Пест сидел в лаборатории кафедры артефакторики и… прял пряжу. Пальцы размеренно скользили по нитке, при этом светясь едва заметным белым светом. Сама нить была золотого цвета, но, выходя из-под пальцев мальчика, она начинала едва заметно искриться.

Рядом с ним стояли пара учеников с кафедры артефакторики и, хлопая глазами, наблюдали за ним.

— Тебя этому учили где-то? — спросил один из них.

— У нас всех девок учат. Меня тоже учили. Много чему учили… — Пест размеренно водил пальцами по нитке, стараясь сделать ее ровной. — А как магию вплетать в нитку — нам лекции мастер Дакрит читал.

— А что за шерсть? Определить можешь? — спросил тот, что был слева и которого Пест окрестил второй.

— С золотой овцы, но намешана с волосом тварюки какой-то. — Пожал плечами Пест. — Золотой овцы шерсть не такая. Я уж ее напрял восемь мотков.

— Кинул торгаш! — ухмыльнувшись, произнес первый ученик. Он стоял справа от Песта. — Товар завалялся!.. Не берет никто… Шерсть чистая! Сдадим практику — пойдем к нему, разберемся, отчего у него никто не брал ее!

— Для дела шерсть сойдет, но она к свету тяготеет. Что уж там наплели не знаю, но намешана шерсть твари, к свету тяготеющей. Чистая шерсть с овцы золотой для магии нейтральна. Не тяготеет она ни к свету, ни к тьме. — Пест пожал плечами, а два парня покивали головой в знак согласия.

— Слушай, а если драконий подшерсток в нитку свить… — задумчиво произнес второй. — Ну, северного дракона… как их… Ледяные которые?

— Видел я тот подшерсток. — Пест хмыкнул, вспоминая мех ледяного дракона, который ему показывал и даже дал потрогать мастер Дакрит. От своего занятия он не отрывался. — Там шерсти не выйдет. Больно волос грубый. Только войлок катать.

— Что катать?

— Войлок.

— Это что? — с удивлением спросил второй ученик.

— Валенок не носили, что ли? — Брови Песта поползли вверх от удивления.

— Погоди! — вмешался первый ученик. — Это те серые сапоги, что простолюдины зимой носят!

Точно!

— Ну и зачем нам валенки? Вот если бы с того подшерстка рубаху или плащ…

— Ну, войлок, он форму держит, так что под доспех кожаный или стальной можно основу сделать, — вклинился Пест в размышления двух учеников. — Правда, жарко от него летом будет.

— Так! Стоп! Объясни нормально. Ты же говорил про валенки!

— Валенки — это обувка, которую из войлока делают. А сам войлок можно и прямым сделать, и косым, и круглым. Смотря как катать. — Пест пожал плечами и взглянул на опустевшую прялку. Он начал сматывать нить, которая лежала у его ног, в клубок. — Еще и пробовать надо. Ледяного дракона подшерсток с золотом на вес идут. Больно дорого пробовать будет. Вдруг не выйдет?

Пест протянул клубок парням, на вид которым было лет по шестнадцать. Те приняли клубок и начали шариться по мантиям.

— Мы это… с деньгами туго. Сам понимаешь. — Пожал плечами первый и протянул серебрушку Песту.

Когда Пест увидел протянутую ему серебрушку, то сглотнул, а брови поползли вверх.

— Устроит?

— Устроит! — ответил Пест и тут же ухватил серебрушку. Затолкав ее поглубже в складки мантии, он кивнул двум парням. — Ежели надо чего будет, мастеру Дакриту скажите. Я его предупрежу.

— Договорились!.. — кивнул первый, и они направились к выходу. Клубок первый убрал в складки мантии. При этом они яростно о чем-то перешептывались. Пест проводил их задумчивым взглядом. Он еще раз достал серебрушку и попробовал ее на зуб, покрутил в руках и отправил обратно в складки мантии.

Поднявшись, Пест направился к мастеру Дакриту. Подойдя к нему, он дождался, пока мастер заметит его и отвлечется от странного артефакта, напоминающего мутную сферу, поклонился и положил серебрушку на стол мастера. Тот посмотрел на серебрушку и поднял взгляд на Песта.

— Что это? — Брови старичка начали сдвигаться.

— Это серебрушка, которую мне заплатили за то, что я шерсть золотой овцы по уму сделал для магов с земляного факультета. Они какой-то артефакт удумали.

— И зачем ты положил перед мной?