Пест-серебрушка

— И я предлагаю вам похлопать в ладоши непревзойдённому Фаусту Равновесному! Его постулат об антагонизме стихий опять получил подтверждение и столб нерушимых доказательств! — После наигранного представления он вздохнул и вернул взгляд на бледные растения перед собой. — Вернемся к нашим саламандрам… Вернее к Сиалле Хамелионной. Это растение выделяется тем, что не имеет привязки к определенной стихии. Оно может произрастать в местах выброса силы любой первоначальной стихии. Окрашивается соответственно. И листья, и непосредственно цветок. Ваше же задание будет таковым. За десять дней каждый из вас должен предоставить мне горшок с этим весьма забавным, но крайне бесполезным растением, окрашенным в любую стихию.

Ученики недовольно загомонили, но преподаватель их пресёк повышенным тоном.

— Если вы думаете, что я спустил вам зачет по трансформации магии жизни в другие стихии — ЗРЯ! Если среди вас найдется идиот, попробующий попросту накачать растение магией жизни или смерти, — НОВОЕ РАСТЕНИЕ БУДЕТ ПОКУПАТЬ ЗА СВОИ ДЕНЬГИ!

Преподаватель еще раз оглядел загалдевшую толпу и с улыбкой добавил:

— На этом я вас больше не задерживаю! Растения вы можете взять на столе. — Он указал рукой на стол перед собой и, сложив руки на груди, начал наблюдать, как ученики гомонящей толпой потянулись к столу за Сиаллой Хамелионной.

Когда ученики освободили стол, на нем осталось несколько растений. Преподаватель не стал их убирать. Он заметил копошащегося в земле паренька. Его рубаха была вымазана черноземом, а совсем рядом стояла телега с чем-то серо-коричневым. По запаху, который ударил в нос, когда он подошел к парню, можно было понять, что в тележке был навоз.

— Здравия вам, Киаст! — Паренек изобразил стандартный поклон ученика учителю. Преподаватель нахмурился.

— Вы, молодой человек, не являетесь магом, а значит, не можете использовать подобные поклоны, — раздраженно дернув щекой, ответил преподаватель, которого назвали Киаст.

— Прошу прощения, но я являюсь учеником. — Парень подхватил мешок, валявшийся около телеги, и достал оттуда мантию ученика Академии магов. — Не серчайте, что не по форме. Боязно было в навозе испачкать, пока с рассадой маялся.

— Я периодически наблюдаю вас тут уже несколько месяцев. До сегодняшнего дня я думал, что вы наемный простолюдин. С какого вы факультета? — недоверчиво спросил Киаст.

— Так знамо с какого… универсал я. Пестом зовут. — Паренек почесал запястьем короткий ежик волос и добавил: — Я к вам на лекции хожу, ну и попутно рассадой занимаюсь. А рассада, так деньгу мне платят, чтобы я все как положено рассаживал.

Киаст продолжал хмуриться, и паренек затараторил:

— Я все, как вы говорили, делаю! Пикировку рассады, семена в пентаграмме проращиваю. Я ваши лекции за магические растения слово в слово писал!

— Я вижу… вижу, что вы справляетесь, и даже рад, что вы не чураетесь грязной работы, но… — Киаст пожевал губами, подбирая слова. — Но вы должны понимать, что это не принято.

— Что не принято? — Тут уже начал хмуриться Пест.

— Это грязная работа, и ей занимаются простолюдины. Вы маг как-никак!

— А что плохого в том, что я сам работу делаю? Может, указ есть аль закон какой государя славной Гвинеи, что магу ковыряться в земле и навозе запрещает?

— Нет, официально такого закона нет, но…

— А раз нет, то не вижу я вины своей в том, чтобы дело самому делать. Не ученый я, чтобы за мной портки стирали да кашу в рот мой за меня клали… — Пест развернулся и продолжил копаться в растениях, при этом продолжал говорить: — Я в селе вырос, и у нас каждый делать должен уметь то, что остальные делают. А ваши лекции, хоть и ума несут много… но порою уж совсем как для детей малых.

— Это в чем же мои лекции «как для детей малых»??? — Тут же подобрался Киаст. Он начал злиться. Об этом свидетельствовали руки, сложенные в замок на груди, и раздувшиеся ноздри.

— Далеко ходить не надо. Вот сегодня вы про ворожбу жизни и смерти говорили. — Пест взял очередной росток из крупного корыта и посадил его в отдельный горшок. — Это ж любой знахарке и любому ведуну, которых маги городские не признают, известно. И тут даже сильно бойким на ум быть не нужно.

Пест обернулся к Киасту и взглянул ему в глаза. Взгляд был очень выразительный. Словно он не на учителя смотрел, а на младшего дворового мальчишку.

— Огня стихия, она тепло дает. Сможет в леднике выжить что-то? Вода она везде есть. Без нее жизни тоже нет. Холмы из песка на юге тому пример. — Пест усмехнулся, глядя на хмурящегося учителя, и продолжил: — Все, что живое — все дышит воздухом. Потому и без воздуха стихии никак. А с землицы толк прямой. Все, что живое и руками пощупать можно — все основу свою из земли берет. И кость человечья, и хрящ тому пример.

— Это не имеет под собой научного обоснования! — возмутился Киаст.

— А ведунам и знахаркам сельским, чтобы врачевать да с духами торг вести, обоснования не нужны. — Пест уже злобно улыбался, видя растерянность учителя. Он немного наигранно покачал головой и продолжил: — Столько биться и сил тратить, чтобы постулат природный доказать… Как жизнь и смерть несвязанными могут быть? Как может умереть то, что живым никогда не было? Как может жить то, что никогда не умрет?

— Ты не понимаешь! Всему, что мы делаем, должно быть научное, доказанное обоснование!..

— Нет. Это вы, уважаемый Киаст, не понимаете. — Пест закончил с пересадкой и поднялся, отряхивая штаны. — Сельские ведуны да знахарки с вами, магами благородными, под одним государем ходят, да живут на разных берегах одной реки. Там, дома, у меня люд живет немалый. Урожаи бережет да от твари какой, ворожбой пачканной, или люда лихого защититься пытается. И ни ворожбы не умеет, ни воев искусных не имеет. А вы? Вы горы свернуть можете, ежели договоритесь и вместе возьметесь! И урожаи на землице сделать два раза в год, и тварь ворожбой пачканную извести, и люд лихой вывести с корнем… А вместо того вы в городище сидите и нос наружу не кажете. Природы постулаты доказываете. Вот вы маг ученый, а может, скажете мне, как поле поднять? Так, чтобы на следующий год на нем рожь аль пшеница добрая взошла?

— Ритуал «Плодородия»…