Страница 4 из 240
- Тебе будет неудобно мыться самому, - довольно прямо сказал Цзин Шао. - Мы оба мужчины, чего ты стесняешься?
Му Ханьчжан потерял дар речи от его самоуверенного тона. Он уже собирался было возобновить сопротивление, когда палец внезапно вошёл в его тело, заставив его издать стон.
- Тебе больно? - Цзин Шао увидел, как мужчина прикусил нижнюю губу, и обнял его, позволив Му Ханьчжану облокотиться на него. - Не кусай губы, всё скоро закончится. Если будет больно, можешь смело кусать меня.
Цзин Шао перестал дразнить его, и быстро и осторожно вымыл оставшуюся внутри жидкость. Му Ханьчжан не кусал его, только тихо скулил. Закончив, Цзин Шао взял мягкую ткань и завернул в неё человека, который был в его объятиях. Быстро уложив его на кровать, он отошёл, чтобы найти лекарство.
Простыни уже были заменены, Му Ханьчжан сел на кровати и надел нижние одежды. Он обнаружил, что Цзин Шао стоит босиком перед шкафом в одной лишь тонкой рубашке, размышляя, что выбрать, с его волос всё ещё капала вода. Когда он помогал Му Ханьчжану мыться, его движения были очень нежными, и взгляд в его глазах не казался фальшивым, что заставило сидящего на постели молодого человека несколько смутиться. Однако если Его Высочество не будет плохо с ним обращаться, то будущее будет не таким уж и мрачным.
- Подойди-ка, я помогу тебе применить лекарство.
Му Ханьчжан, смотревший на красивое лицо этого человека широко раскрытыми глазами, подумал, что все в императорской семье были прекрасны от рождения, но даже среди них Принц Чэн выделялся красотой... подождите минутку, применить лекарство?!
- Это... я сделаю сам, - он быстро забрал маленькую бутылочку из рук Цзин Шао. В ванной из-за пара Цзин Шао не мог разглядеть ярко-красное лицо Му Ханьчжана, однако теперь они были в хорошо освещённой комнате. Всё было прекрасно видно.
- Мы уже занимались тем, чем занимаются муж и жена, чего ты боишься? - видя, что лицо этого человека запылало пуще прежнего, Цзин Шао невольно улыбнулся. Забравшись на кровать, он ловко выхватил флакончик обратно.
Попытки сопротивления Му Ханьчжана оказались тщетны, в конце концов ему пришлось сдаться, накрывшись с головой одеялом. С глаз долой, из сердца вон!
Цзин Шао был очень доволен собой. Он раздвинул стройные ноги, зачерпнул пальцем немного мази и нанёс её:
- Это лекарство дал мне отец перед первой моей битвой. Оно очень хорошо останавливает кровотечение и облегчает боль.
Прохладная и освежающая мазь не вызывала никакой дополнительной боли, и в то же время успокаивала зуд и жжение раны. Естественно, Му Ханьчжан знал, насколько дорогим должно было быть лекарство, которое не вызывало боли:
- Как можно использовать такое драгоценное лекарство в таком месте?
Выглянув из-под одеяла, он увидел нежность в глазах Цзин Шао, и его отчаявшееся сердце немного успокоилось. Му Ханьчжан насмехался над собой: насколько же он жалок, раз готов прыгать от счастья, получив капельку сочувствия от другого человека.
- Это именно то место, которое требует применения таких прекрасных лекарств, - Цзин Шао нанес мазь и уставился на два гладких и круглых холмика. Глядя на них, он почувствовал, что их форма весьма красива... С трудом заставив себя отвести взгляд от этого дивного места, он нацепил выражение «я ничего не видел» и накрыл супруга одеялом. Усевшись на краешке кровати, Цзин Шао взял миску с отрезвляющим супом, отпивая по глотку. Да уж, начало у них было так себе, но, по крайней мере, он не сделал хуже.
- Как Ваше Высочество может спать снаружи? Вы должны спать на внутренней стороне, - внешняя сторона кровати предназначалась для жены, которой предписывалось подавать мужу чай и одевать его, таковы были правила. Если бы они спали так, как сейчас, Му Ханьчжан переживал бы, что Цзин Шао может опоздать на утреннее заседание двора. Му Ханьчжан передвинулся к Цзин Шао, показывая, что тот должен переместиться на внутреннюю сторону кровати. Кто бы мог подумать, что даже после того, как он придвинулся к краю, Цзин Шао не сдвинется с места?
- Ты ведь не женщина, так зачем обращать внимание на подобные вещи? - Цзин Шао улыбнулся, достал ещё одну маленькую бутылочку, и окунул кончик пальца в прозрачную пасту.
- Это лекарство я получил из западных регионов. Если нанести его на небольшие раны, то на следующий день они заживут на семь частей из восьми. Но будет немного больно, потерпи, - после этих слов он кончиком пальца намазал бальзам на нижнюю губу Му Ханьчжана.
Боль, словно от укола иглой, заставила Му Ханьчжана нахмуриться. Он поднял руку и хотел было надавить на ранку, но Цзин Шао остановил его:
- Не трогай, скоро она перестанет болеть.
Рука, которую он держал в своей ладони, была изящной и гладкой, очень тонкой на ощупь. Это руки, которые круглый год пишут символы и рисуют картины, их не сравнить с его грубыми руками, привыкшими к мечу.
Му Ханьчжан вытерпел зуд, и видя, что этот человек всё ещё держит его за руку, тихонько кашлянул.
- Кхм, давай спать, - Цзин Шао быстро выпустил руку этого человека, приказал слугам погасить свет и забрался под одеяло. После завтрашнего приветствия Императрицы и посещения утреннего заседания двора, он сможет вернуться домой и поспать ещё два шичэня [2].
[2] Шичень - отрезок времени, равный двум часам
- Угу, - человек рядом с ним издал лишь этот звук. Цзин Шао не увидел его покрасневших ушей.